Властный, страстный и отвязный, или...

– Вернусь и переведу, как и обещал.

– Хочешь, карету предоставлю?

– О, это было бы так мило с твоей стороны!

– Конечно, не вопрос, - сделал жест король и по его приказу слуга тут же побежал на конюшню. – Риши Третий, дорогой, а давай завтра пир устроим по случаю нашего знакомства?

– Неплохая идея, - обрадовался я. На пиру все всегда добреют и расслабляются – вот тогда я и подойду вплотную к теме...

– Договорились! – хлопнул в ладоши король. – Обожаю спонтанные праздники. Не знакомь меня со своей женой до самого пира, пусть будет сюрприз!.

Вернулся я в комнаты с подносом еды для моего «слуги». Стучал-стучал в дверь – не достучался.

– Да что за фигня?! – выругался я и пошел на улицу. Обошел крыло здания, пробрался в сад, откуда виднелся балкон моих апартаментов, пару раз свистнул, но, не получив ответной реакции, громче свистеть не решился, иначе все бы выглянули, а тут я - "господин", которого слуга в покои не пускает. Стыдобища какая.

На мой громкий театральный шепот: «Акакайос, зараза, открой дверь!» - тоже никто из окна не выглянул.

– Черт побери! – сплюнул я, и полез по стене, благо лиан было полно...

Было – это потому что я почти все их оборвал, когда чуть не сорвался. Поднос с фазаном с грохотом полетел в слона, фаршированные помидоры – в обезьяну, а оливки обсыпали козьими какашками павлина.

– Тьфу ты! Надо было у двери перед апартаментами оставить! – но моё восклицание потонуло в слоновьем трубном возмущении да в истеричном обезьяньем крике.

Кое-как я забрался на третий этаж дворца. Прошмыгнув в гостиную через незапертую балконную дверь, я бросился на поиски Акады и вскоре обнаружил ее в комнатке для прислуги.

Там, среди пестрых подушек и всевозможных одеял, лежало... нечто, полностью закутанное в чалму. Даже губ не было видно. Я похлопал девушку по затылку и только тогда понял, что это вовсе не затылок, а лицо – там имелась крохотная дырочка для носа.

– Эй! – возмутилась Акада, проделав еще одну дырочку для глаза. – Ты зачем меня за нос хватаешь?

– Прости, я не увидел в темноте. Полчаса, между прочим, в комнаты попасть не мог. Как ты могла заснуть?

– Меня что-то разморило...

– Я ужин тебе нес.

Акада оживилась, привстала на одеялах и протянула руки, сложив их чашей.

– Давай! Где этот ужин?

– В саду, - мотнул я головой в сторону окна. – Можешь сбегать и подраться с макакой. Еще успеешь отобрать.

– Придурок, - отвернулась она, снова укладываясь спать. – Иди отсюда в свою «хозяйскую» спальню.

– Вот и пойду!
– почувствовав неприятный укол от незаслуженного обзывательства, вскочил я.

– Вот и иди! Наконец-то, хоть высплюсь без тебя!

– О, и я без тебя. Ты, между прочим, храпишь по ночам, - мстительно добавил я.

– Это ты храпишь! – возмутилась Акада, повернувшись.

– Нет, вы только посмотрите на это! Она мне будет рассказывать, кто из нас храпит! – фыркнул я, уперев руки в бока.
– Ты храпишь, как трактор! Я тебе уже несколько раз нос зажимал!

– Сколько конкретно?

– Три раза.

– Точно было?

– В летописях записал.

– Сказочник Радзинский, - презрительно рассмеялась она.

– Кто это? – не понял я.

– Писатель такой, по телевизору исторические передачи вёл.

– А-а...

– Провернул ты своё дельце с королем? Выяснил, где артефакт?

– Нет еще. Зато выяснил кое-что об этом колдуне, который амулеты всякие изготавливает. Он завтра прибудет на пиршество. И я сказал Юсу, что и ты приедешь. В качестве моей жены. Мне карету утром выдадут, так что... если тебе нужна одежда... женская... то завтра будет шанс ее прикупить. Поедешь со мной? Или тряпками обмотаешься да на пир в них отправишься?

– Обмотаюсь.

– Нет уж! – сорвав с нее одеяло, взбеленился я. – Раз завтра ты идешь на пир в качестве моей жены, то будь добра выглядеть подобающе и не позорить меня!

– Будешь условия выставлять – без жены останешься, а с мальчиком-слугой вместо нее. И плакала твоя гетеросексуальная репутация!

– Конюшня... – напомнил я, - где конюхи по тебе плачут...

В меня полетела подушка. Словив ее, я вышел из комнаты для прислуги и отправился в свою, в «господскую», крикнув по пути:

– В 9 утра будет подана карета. И чтоб поехала со мной да выбрала себе наряды, и без выкрутасов!

 Но прежде, чем выбирать наряды, нужно было сообразить, где деньги раздобыть.

– Интересно, а комиссионки у них здесь работают? – пробубнил я себе под нос, рассматривая бокалы, графин, канделябры и золотые вазы с фруктами да сладостями.

Утром я чуть не задохнулся. Вскочил на кровати, нервно хватая ртом воздух:

– Дура! Зачем ты мне нос зажала?!! – ругался я на стоявшую рядом Акаду.

– Говорила же, что это ты храпишь, а не я, - самодовольно пожала плечами она, не смотря в мою сторону, - вот, запиши теперь в свою летопись. И... знаешь... голыми спят только ненормальные извращенцы! – высказалась она, шмыгнув за дверь спальни.

– Зато теперь счет сравнялся! – крикнул я ей вдогонку. – Мы одинаковое число раз видели друг друга обнаженными.

– Запомни это историческое событие, - донеслось из гостиной.

– Непременно, - процедил я, посмотрев на часы. Было восемь утра. На часах... Их я тоже бросил в мешок.

К 9 часам я был укомплектован не хуже Санты Клауса с мешком подарков наперевес.

– Клептоман! – поставила диагноз Акада-Акакайос, садясь со мной в карету.

– Королевские конюхи, как я слышал, имеют приличное жалование. У тебя всё еще остается мизерный шанс честно подзаработать. Не думаю, что конюхи оставят тебя без оплаты. На миниюбку точно хватит.

Она надулась, натянула на себя свою чалму, и мы поехали.

Основной проблемой был кучер. Требовалось отвлечь мужичка, чтобы выяснить, где сбагрить королевское добро. Но это оказалось нетрудно. Сославшись на немого, тупенького и никчемного Акакайоса, я попросил кучера сбегать... туда... сюда... А пока он бегал, я носился с высунутым языком. Но-таки выяснил, к кому обращаться.