Влюбленный лжец

Если кто-то застанет нас с Крисом за разговором в пустом, как мне казалось, коридоре, то наверняка появятся фотографии, на которых он загоняет меня в угол на кухне сегодня вечером. И кто тогда будет выглядеть как девушка, которой все равно, что у него есть девушка?

Пич обхватывает меня за плечи. — Да ладно, Элс. Забудь о Гермесе на одну ночь, пожалуйста. Завтра мы сожжем их дом.

— Как? — Алекс икает. — Мы не знаем, кто они такие.

Пич смотрит на нас обоих, зеленые глаза под капюшоном блестят от выпитого алкоголя.

— У меня нет плана прямо сейчас, но я уверена, что к завтрашнему дню он у меня не будет.

Ее глаза ловят кого-то в толпе.

— Алекс, — поет она. — У тебя проблемы. П.Р.О.М.Б.Л.Е.М.А, — подбадривает она, как будто мы болеем за команду на поле для лакросса. — Неприятности!

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на парня Алекс, который идет к нам, такой же ворчливый, как и всегда, его темные глаза сосредоточены на единственной женщине, которая имеет значение в этой комнате.

Боже, я бы умерла, попала в ад, заключила сделку с дьяволом и вернулась, чтобы мужчина так на меня смотрел. Единственное, что написано на его лице, — это то, как отчаянно он хочет, чтобы Алекс была рядом с ним.

— Его не должно было здесь быть, — бормочет Алекс, а затем поворачивается ко мне. — И Элла, этот парень продолжает нас фотографировать, — настаивает она.

Ксай останавливается перед нашим взором, загораживая толпу. Блокируя девушек-первокурсниц, которые пытались подойти к нам и начать рекламировать себя, объясняя, почему они должны дружить с нами. Парней, которые смотрели издалека и считали наши напитки, чтобы точно рассчитать время, когда к нам подкатить.

Но трудно воспринимать всерьез сурового парня Алекса, когда он держит в одной руке дрожащего кролика, а его массивная рука закрывает большие уши животного, словно защищая его от громкой музыки вечеринки.

Моя подруга очаровательно улыбается ему, ее глаза практически стали в форме сердца. Она вскакивает на ноги, хихикая про себя.

— О, малыш. Я скучала по тебе. Ты в порядке?

— Я в порядке, — ворчит он.

Ксай наклоняется вперед, его губы тянутся к поцелую, но она игнорирует его, берет своего питомца и чмокает его, почесывая шерстку.

Да… она не разговаривала со своим парнем.

Ксай сужает глаза, его челюсть щелкает. Алекс уже поворачивается к нам, когда он хватает ее за шею, поворачивает к себе и прижимается губами к ее губам в глубоком поцелуе, который заставляет нас с Пич обменяться взглядами. Черт возьми… это не PG.

— Не забудь поцеловать меня еще раз, — рычит он. — Я умираю от желания преподать тебе урок.

Она бормочет извинения, щеки становятся невообразимого оттенка красного. Почесав горло, она возвращает тему разговора к животному на руках.

— Зачем ты привел Жан-Поля Сартра? Он боится шума, Ксай.

— Кекс, — хмыкает он. — Я сто раз пытался тебе позвонить. Он не хочет есть. А если ты вернешься вечером и увидишь, что он не притронулся к еде, ты закатишь истерику. Я не знал, что делать… и привез его сюда.

Вздохнув, ее ореховые глаза смягчаются, когда она обращается к своему любимому кролику.

— Ты скучаешь по маме, да? — Она снова смотрит на меня и Пич. — Мне пора, девочки. Нам нужно заняться воспитанием детей.

— Убей меня. — Пич засовывает два пальца в рот, притворяясь, что ее тошнит. — Вы двое — мой худший кошмар.

— Ты просто завидуешь нашей прекрасной семье, — фыркает Ксай.

— Держу пари, что теперь, когда она завладела твоей жизнью, ты стал розовым, Ксай! — кричит Пич в их удаляющиеся спины.

Я разражаюсь смехом, когда они исчезают в толпе, и, глядя им вслед, замечаю это. Эффект Кристофера Мюррея. Стайки мужчин и женщин окружают его, пока он медленно потягивает напиток. Он вернулся всего на несколько дней, а уже завоевывает сердца, словно и не уезжал. Очаровательная улыбка здесь, легкое прикосновение к плечу там. Он кивает, интересуясь, когда с ним разговаривают. Он искренне хмурит брови, когда кто-то делится глубокой историей. Именно так он заставляет всех чувствовать себя нужными. Добро пожаловать, непринужденно, в безопасности. Я знаю, каково это, потому что я тоже на это купилась. Красивое лицо, заботливые жесты. Никто не знает, что на самом деле скрывается за фасадом, и это почти заставляет меня чувствовать себя одинокой.

Наши взгляды пересекаются через плечо девушки, и мое сердце замирает, когда он улыбается мне. Слегка сколотый передний зуб не вписывается в его образ, но именно его недостатки делают его еще более человечным. Крис умеет заставить человека почувствовать себя исключительным. Он смотрит на тебя через всю комнату, улыбка на его губах направлена в твою сторону, и внезапно все остальные исчезают. У него нет особых талантов, но он обладает взглядом художника. Благодаря его глазам каждый может почувствовать себя красивым.

Вспышка привлекает мое внимание, отрывая меня от его взгляда, и я наконец-то вижу его. Тот парень, который нас фотографирует.

Я фокусирую на нем свое внимание, проверяя, не выдумываю ли я, и ярость проносится по моим венам, когда я понимаю, что его телефон буквально направлен на мое лицо и не двигается.

Он снимает.

— Ублюдок, — выкрикиваю я, принимая стоячее положение.

К Пич пристает какой-то случайный парень, и он слишком пьян, чтобы заметить, как я ухожу. Но этот гребаный папарацци видит, что я приближаюсь, и останавливает запись, а затем разворачивается и ускользает.

Я следую за ним сквозь массу потных тел, танцующих и пьющих. Я знаю, что он отсюда, потому что он принадлежит к этой толпе. Все одеты так, будто пришли на какую-то вечеринку голливудских знаменитостей, но так принято в университете, и этот парень подходит.

Я не упускаю его из виду, держась на несколько шагов позади, пока он не доходит до заднего двора.

— Эй, придурок! — окликаю я. Он продолжает игнорировать меня, пока не оказывается сбоку от дома, между наружной стеной Xi Ep и стеной соседнего дома. Здесь тесно, как в переулке, и он останавливается в конце, поворачиваясь ко мне лицом.

— Я не снял ничего интересного, — говорит он. — Можешь не ходить за мной.

— Как тебя зовут? Ты искал что-нибудь, чтобы послать Гермесу? — Я делаю шаг к нему, мои высокие каблуки хрустят по гравию. — А может, ты и есть Гермес, снимающий видео для своего драгоценного аккаунта?

Еще один шаг, и я показываю обвиняющий палец.

— Клянусь, если ты не оставишь меня в покое, я сделаю твою жизнь в университете настолько ужасной, что ты бросишь колледж еще до следующей недели.

Я выхватываю у него телефон и бросаю его на землю, после чего наступаю на него шпилькой. При виде разрушенного экрана на меня обрушивается облегчение.