Вне игры

Ведьма в который раз поразилась, какие точные детали мог подмечать Кингсли в каждом человеке. Действительно, пара слов - и вот уже готов чей-то точный портрет или, по крайней мере, неплохой эскиз отдельной личности.

– Верно, так вот она сейчас уже не Лавгуд, а Лонгботтом, представляете? Первая из всех нас вышла замуж, они с Невиллом поселились где-то в районе Корнуэлла, тот выводит какую-то редкостную дрянь в теплицах, вроде бы, бойцовую мимбулус мимблетонию, а Луна продолжила дело отца - “Придиру”. Правда, статьи о морщерогом кизляке куда-то пропали.
– хихикнула Джинни.
– Симус Финниган вернулся в Ирландию, говорят, открыл там заводик по производству виски, правда, он так и остался взрывоопасным - недавно слышала, что он напутал что-то и снова сжег себе брови!

– Криви, Деннис, если не ошибаюсь?

– Помощник редактора “Пророка”, метит на его кресло и делает стойку охотничьей собаки, когда видит Гарри. Он похож на Колина, хотя я сомневаюсь, что в его увлечении журналистикой есть хоть половина его собственного желания, а не стремления подражать погибшему брату.

– Корман или Кормайкл, как там, не вспомню уже.
– поспешил Кингсли увести тему от неприятного воспоминания о похоронах всех сорока девяти защитников Хогвартса, которое вставало перед глазами всякий раз, как только кто-то упоминал имена мертвых.

– Вы имеете в виду Майкла Корнера или Кормака МакЛаггена?

– Все равно же не вспомню, как кто выглядел, только волосы - темные такие и совсем светлые.
– развел руками Шеклболт.
– И галстуки вроде разные, Гриффиндор и Рэйвенклоу. Или Хаффлпафф.

– У вас потрясающая память!
– не сдержалась Уизли.
– Корнер сейчас ассистирует Хагриду, как ни странно, говорит, правда, что это временно. А МакЛагген пропал куда-то, не знаю.

– Только на внешность, - удрученно ответил Кингсли.
– А две близняшки, я еще одну недавно в коридорах у нас встретил?

– Падма в Мунго работает, - подумав, вспомнила Джинни.
– А Парвати с Лавандой вроде как купили ателье в Хогсмиде, насколько я знаю, у учениц Хогвартса они пользуются популярностью.

Она еще отвлеклась, медленно, чтобы не обжечься, смакуя горячий напиток.

– Чжоу Чанг сразу после войны уехала на континент. Ханна Аббот - с Хаффлпаффа, может, вспомните - вроде как тоже. Сьюзан Боунс в Министерстве, вместе с Гермионой, Захария Смит женился и обитает где-то на юге. Но это, наверное, все, я мало с кем в последнее время поддерживаю отношения, общих тем для разговоров и то нет, не считать же таковыми войну, погоду или политику.

– Действительно, - хмыкнул Шеклболт, вспоминая, как много лет назад его мать, женщина строгих правил и даже излишне старомодная, советовала ему ни при каких обстоятельствах не обсуждать три вещи - политику, чистоту крови и материальное положение.
– И все же примите мою благодарность, это было весьма занимательно!

– Не стоит, вам спасибо за шоколад, - Джинни улыбнулась.- Вкус моего детства…

На выходе Шеклболт попрощался быстро и как-то скомканно и тут же затерялся среди последних гуляющих людей. Джинни отправилась домой, почему-то испытывая странное желание оглянуться и найти глазами высокую темную фигуру с огромным черным зонтом…

========== 6. ==========

“Хогвартс,

24 октября, вечер

Гарри,

Простите за мое временное молчание, должно быть, разочаровавшее вас, но даже теперь письмо дается мне с огромным трудом. По крайней мере, та его часть, которую я переписывала более десяти раз и так и не смогла подобрать подходящие слова. Это касается Дамблдора и того, чем вы столь любезно поделились со мной. Ваши размышления… оказались на удивление схожи с моими, хотя мне, как оказалось, недоступно то умение прощать, которое есть в вас.

Впервые я осознала, что что-то пошло не так, когда пострадала Кэти Белл, вы должны ее помнить. Дамблдор, убедившись, что то проклятое ожерелье предназначалось для него, не сделал ничего, чтобы защитить тех, кто мог случайно попасть под удар. Конечно, это поведение можно списать на политику и необходимость, но мы все в большей или меньшей степени доверяли Альбусу, а его затянувшаяся шахматная партия внезапно стала опасной.

Затем, за несколько дней до его гибели, у меня снова состоялся разговор с Альбусом, который неприятно поразил меня. Мы все тогда уже ощущали подступающую войну, и больше всего я боялась, что случится внезапное нападение на Хогвартс. Я предлагала ему - видит Мерлин, не так настойчиво, как должна была - продумать хотя бы элементарный план эвакуации школьников, чтобы они не попали под удар. Знаете, что он ответил? Что дети - вдумайтесь, Гарри, несовершеннолетние дети, многие из которых едва выучили Экспеллиармус и Протего!
– пойдут в бой наравне с маститыми аврорами.

“В такое время важно не допустить падение последнего оплота Магического Мира” - сказал он, прекрасно зная, что многие из учеников в этой мясорубке просто станут пушечным мясом, способным дать жалкие несколько минут преимущества до прибытия авроров. Он сознательно готов был пожертвовать теми, которых доверили ему. И ведь если бы война началась раньше, только вдумайтесь, скольких бы мы хоронили!

Для меня того Дамблдора, которого я знала много лет назад, честного, бескомпромиссного, пусть всегда немного сумасшедшего, но ценящего другие жизни, больше не существует. Наверное, это может прозвучать глупо, но осознание того, что один из символов света оказался с гнильцой, что прежний мир попросту рухнул… оно ужасно.

Когда-то, еще будучи ученицей, я услышала от кого-то, что все люди похожи на знаменитые конфетки “Берти Боттс” - они все красивы на первый взгляд, но один оказывается со вкусом меда или мяты, а другой - со вкусом переспелого яблока. Возможно, цитата неточная, все же прошло слишком много лет, но смысл, полагаю, ясен.

И все же, знаете, даже переложив часть ее на плечи Дамблдора, я чувствую бесконечную вину перед теми, кто не выжил тогда, в мае. Я почти ежедневно вспоминаю то, что происходило тогда, и думаю: если бы я помогла Колину Криви освоить те чары невидимости, о которых он не раз просил меня, был бы он жив? Выжил бы Фред Уизли, не запрети я ему использовать какую-то их экспериментальную разработку? А еще десять гриффиндорцев, могла ли я сделать хоть что-то, что помогло бы им в битве?

Но главное даже не это - я боюсь, безумно боюсь увидеть те могилы в Годриковой Лощине… После похорон я не была там ни разу, хотя должна была, потому что мы - живы, иногда незаслуженно, а те, для кого все еще только начиналось, лежат там, под тяжелыми могильными плитами.

Единственное, что еще, верно, удерживает меня от безумия, это школа. Впрочем, это не должно затрагивать вас, поэтому давайте закончим.

Я рада слышать, что вам приглянулись предместья Кейтнесса, не многие действительно могут по достоинству оценить природу Хайленда, но осень, право, не лучшее время для посещения этих мест. Поэтому, если когда-нибудь вам удасться вырваться из цепких лап вашей работы, приезжайте туда весной. Читали ли вы эти строки?

Summer came in the country,

Red was the heather bell…

(Вересковый мед, Р.Л. Стивенсон)

Весной в Кейтнессе действительно много лучше, чем в другие сезоны: цветущий верещатик, от которого все долины становятся бело-лиловыми, чертополох, зеленые травы, озера удивительной чистоты и глубины, празднование Лугнасада, Игры Хайленда с мая по сентябрь, да мало ли что еще, всего и не вспомнишь.

Как ваше путешествие, Гарри? Улыбнулась ли вам удача?

М.М.”</>

***