Вне конкуренции
Шрифт:
– Отец…?
– тянет вопрос из самой глубины.
И я опускаю глаза ему на грудь, проливая несколько горючих капель, что несут в себе траур. Рвано дышу и кидаю быстрый вопросительный взгляд на врача. Тот внимательно следит за реакцией своего пациента и машинально трёт подбородок. Сужает на меня глаза и одобрительно кивает.
С трудом сглатываю образовавшийся в горле ком.
– Папа не выжил, Дав… - каждое слово приносит жгучую боль, подрывает душу. – Только тебя смогли спасти…
Его взгляд набирает обороты осознания, это подтверждает и прибор, что
Давид на это никак не реагирует. Он попросту не может оторвать от меня затравленного взора.
– Сколько уже прошло? – совершенно потерянно.
– Полтора месяца… - осторожно ввожу в курс дела, перебираю худые пальцы. – А что… что ты помнишь последнее?
– Хлопок в ушах… потом темнота и всё…
Стрельба…
– Ия… - с хрипом тянет моё имя. – Расскажи мне всё…
Открываю рот, чтобы ответить, но поверх своих глаз вижу резкий взмах руки врача. Мне приказывают остановиться.
– Я обязательно всё расскажу, мой хороший!!! Но сначала тебя обследуют, мне дали всего минутку! Пожалуйста, не нервничай! Мы тебя так долго ждали! Ты должен помогать врачам!
Брат хмурится и я замечаю, что на переносицу ползёт только правая бровь, левая остаётся неподвижной.
Пропускаю жёсткий удар сердца.
Господи, хоть бы выздоровел!!
– Потом… вернись… - требует Давид.
– Конечно!! – расцеловываю его руку, прикладываю к своей щеке и обещаю всё взглядом. – Давид! – с нажимом, промаргивая слёзы и улыбаясь.
– Пора. – звучит низкий голос врача, и я бережно кладу руку брата обратно. Выдыхаю и выхожу. Встречаюсь взглядами с охраной, стискиваю зубы. Не покажу им свои чувства. Попридержу до номера. Там лягу на пол, раскину руки, как звезда, закрою глаза и всласть порыдаю.
Мой брат жив! Мои молитвы услышаны!
Переворотный момент приходит неожиданно. И процесс запускается не под тем руководством, от кого вообще сейчас что-то можно было ожидать. Спустя день после пробуждения Давида, он вызывает меня к себе через посыльную медсестру. Его перевели в другую палату.
В этой находиться приятнее. Нет ощущения безнадёги и запаха вонючих лекарств. Здесь ощущается жизнь.
Улыбаюсь немного посвежевшему брату. Привёл себя в порядок. Глаза тут же находят на столике рабочий ноутбук, iPad и два смартфона.
Поверить не могу, только спустился с небес, а уже работать начал? Кто ему позволил?
– Тебе не рано этим заниматься? – киваю на лишние приспособления.
– Я сам решаю, когда мне этим заниматься! – так по-мужски ворчит, с хрипотцой. – Хоть и скособоченный весь, лежать и смотреть в потолок я не намерен!
– Где ты скособоченный? – легонько пожуриваю. – Так уж, лёгкая асимметрия! – кидаю шутку, но Давид почему-то не торопится ответить улыбкой.
– Я
так понимаю, что после комиссии врачи с тобой ещё не говорили? – тускнеет живость его голоса и я напрягаюсь, мысленно накрываю своё сердце руками, чтобы не словить убийственный удар.Качаю головой:
– Что сказали?
– Последствия травм и комы не самые радужные, Ий… с левой ногой можно попрощаться, бревном будет до конца жизни. Руку ещё можно привести в движение, но придётся попотеть… лицо тоже частично… видишь, как губа уехала? К сожалению, красота моя осталась в прошлом!
– Не говори так! – сотрясаю воздух.
– Ты и сейчас неповторимый красавец! Самый лучший!!
– Ты и должна мне так говорить, ты же сестра! – ухмыляется, а потом протяжно воет.
– Как же я без женщин-то, а?
Чисто на автомате кидаю задумчиво-сочувствующий взгляд ниже его пояса.
– Да ну, сплюнь, ты чего!? – возмущённо.
– Там вроде всё по-старому!
– Ну и всё тогда! – заливаюсь багровым румянцем, против воли улыбаюсь.
– Ещё есть чем женщин увлечь!
– Какая ты дальнозоркая! – приглушённо хмыкает.
– У мужа научилась?
И тут у меня внутри всё падает.
– Кто тебе сказал? – медленно привожу в движение свои лёгкие.
– Он сам.
– Что?? Он звонил тебе? Когда??
– На прошлой неделе закончил!
– Не поняла…
Вместо пояснений, Давид тянется к столику и прихватывает один из своих телефонов, недолго клацает по нему пальцем и переводит на меня пытливый взгляд.
Сердце замирает, когда с самого первого услышанного звука аудиозаписи угадываю глубокий низкий голос Игната.
«Не осуждай меня. Мне не хватило духа отказать ей… Мог. Да. Но я люблю её, брат. Ты даже не представляешь как...»
Потрясение настолько велико, что у меня стопорится подача жизненной энергии. Окаменеваю.
– Я прослушал все его голосовые! Весьма интересная история!
Ступор.
– Ничего не скажешь? – со второй попытки выводит меня из транса хриплый вопрос. Первую не осилила.
– Мои слова ничего не изменят… - глотаю текущие обильно слёзы, отворачиваю свой взгляд. Знаю, что сейчас будет больно столкнуться с разносом и обвинениями.
– Я не имею никакого представления… - прерывается на сдавленном вздохе.
– …какими словами извиняться перед тобой за это, бусинка… я так тебя подвёл… ты… Боже! Тебе пришлось отдуваться за всех! Не так ты должна была стать взрослой… не таким путём… не через него…
– Он не виноват, Дав! Это всё я придумала! И если бы не он…
– Что «не он»? – на грани срыва голоса. – Ия, очнись, Розанов тебе не пара! Какая тупость, Господи!! – его утробное дыхание приобретает с каждым словом всё более объёмное звучание, у меня аж волосы встают дыбом.
– Я ведь замечал! Каждый раз ловил на том, что взгляд у него на тебя меняется! Говорил себе «Ты сбрендил, Давид! Это же Игнат! Не станет он…». И посмотри… он пошёл, переступил через мои кости и взял тебя! Просто. Взял. Тебя.