Вне пределов

Как только слышу рев его «Харлея» у входа, сажусь за стол и начинаю проектировать.

Но через две секунды я уже в интернете ищу Натаниэля Ханта.

— Почему ты в моей голове? — шепчу я.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— КУДА ЭТО ТЫ собралась в такую рань?

На полпути вниз по лестнице я останавливаюсь и смотрю на свою соседку, перегнувшуюся через перила. Её черные кудри собраны в низкий хвост, она внимательно рассматривает меня. Во рту у неё красная зубная щетка.

— Эрика, ты за мной шпионишь?

— Не-а, — бормочет она, сквозь пену. — Просто слежу за обстановкой.

Её взгляд мечется между мной и дверью напротив её квартиры.

— Дагли опять за свое?

Эрика поднимает палец, прежде чем скрыться в своей квартире. Даг Манн, её новый шестидесятилетний сосед-плейбой с оранжевыми волосами, которые вызывают у меня неприязнь каждый раз, когда я вижу его, обладает скрытой сексуальной привлекательностью, которую мы не можем разгадать. А его нос… скажем так, он должен иметь свой собственный почтовый индекс. С тех пор как он переехал месяц назад, через его дверь, словно вертушку, постоянно проходят женщины. Молодые женщины. Красивые женщины. Проститутки? Мы не уверены. Это кажется единственным правдоподобным объяснением того, что старый и уродливый мужчина⁹ развлекается с таким количеством женщин.

— Две. Когда я вернулась домой вчера около одиннадцати вечера, две женщины добровольно проследовали за ним в его квартиру.

Эрика взваливает рюкзак на плечо, спускаясь по лестнице ко мне.

— Фу… — Я морщусь и сглатываю подступающую к горлу желчь. — Может, он богат.

— Не думаю, что в этом здании живут богатые люди.

Наши шаги звучат в унисон, вторя друг другу, когда мы спускаемся на первый этаж.

— Ты кардиолог и живешь здесь.

— Ординатор на втором курсе. Очень бедная. Погрязла в студенческих кредитах. Я не богата. И у меня нет потрясающе сексуального парня, который ездит на «Харлее».

Мысли о Гриффине и его чрезмерной сексуальности вызывают нечто среднее между улыбкой и мечтательным вздохом.

— На самом деле… — её синий «Сааб», припаркованный за моей машиной, издает звуковой сигнал, когда она отпирает его, — совершенно уверена, что я единственная в здании, кому ничего не перепадает.

— Но ты спасаешь жизни.

Я спрыгиваю с тротуара, подскакивая высоко, как мой Гриффин.

Она закидывает рюкзак в машину и облокачивается на открытую дверцу.

— Когда татуированный бог находится в твоей постели, ты жалеешь, что не спасаешь жизни, а…

Она приподнимает вопросительно брови.

Я открываю дверь своей машины.

— Ты спрашиваешь, что я предпочту — секс с Гриффином или спасение мира?

— Да.

— Ничего сложного. Грифф на все сто.

Эрика показывает мне средний палец и садится в свою машину.

— Ты так и не сказала, что заставило тебя выйти из дома в такую рань.

Прежде чем закрыть дверь, она снова высовывает голову.

— Мне предложили работу няни. Так что сегодня я отправляюсь на встречу с малышкой.

— О, удачи!

?

У МЕНЯ ЗУБ НА ЗУБ НЕ ПОПАДАЕТ от волнения. Рейчел, невестка Нейта, позвонила мне в пятницу, чтобы договориться о встрече с Морган. Её отец, этот знакомый незнакомец, не выходил у меня из головы, опутывает мои мысли и мечты. Многочасовые онлайн-исследования постоянно приводили меня в тупик. Его имя указано на сайте университета. Я нашла некролог о его жене. Сайт местного оценщика сообщил мне стоимость его дома — с головокружительной семизначной цифрой.

Интуиция подсказывает мне, что нужно действовать осторожно. Особенно когда я знаю, что нахожусь в здравом уме. Нейт должно быть сумасшедший. В конце концов, он тоже пациент доктора Грейсона. У бедняги умерла жена. Может, у него случился срыв.

Потеря памяти или что-то в этом роде.

Я трижды стучу костяшками пальцев по массивной деревянной двери, достаточно сильно, чтобы меня услышали, но, надеюсь, достаточно тихо, чтобы не разбудить спящего ребёнка.

— Суэйзи?

Мой взгляд останавливается на маленьком свёртке, который укутан в белое одеяльце, усеянное розовыми зайчиками. Из-под чепчика выглядывает прядь тёмных волос.

Женщина, держащая ребёнка, похожа на статую. Почему люди так застывают, как только берут ребёнка на руки? Её глаза землистого оттенка моргают. Итак, она жива. На её лице появляется вымученная улыбка, которая портит естественную красоту, подчеркнутую шелковистыми прядями каштанового оттенка, уложенными вдоль подбородка в форме перевернутого боба.

— Да, — отвечаю со сдержанным энтузиазмом.

Если я напугаю её, она может потерять равновесие и уронить ребёнка на пол.

— Входи.

Она с гримасой смотрит на малышку, стараясь не передвигать её на руках.

Если ребёнок проснется, наступит конец света. Такой вывод я могу сделать из этой ситуации.

— Я Рэйчел, — произносит она одними губами. Хорошо, что я умею читать по губам. Не совсем, но то, как она преувеличенно хлопает челюстями, облегчает задачу. — Приятно познакомиться.

Я сдерживаю улыбку. Младенцы также превращают прекрасно сложенных людей в клоунов.

Сбрасывая обувь, я осматриваюсь, пытаясь обнаружить какие-либо признаки присутствия Нейта.

— Спасибо. Мне тоже приятно познакомиться. И спасибо, что перезвонили. Это, должно быть, Морган?

Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать очевидное: она такая крошечная. Но она на самом деле крошечная, даже для месячного ребёнка.

Спина Рейчел напрягается от беззвучного вздоха. Я говорила едва слышно, и это может привести к катастрофическим последствиям.

Она заметно выдыхает, когда понимает, что младенцам не нужна полная тишина, чтобы спать.

— Да… — Рейчел смотрит на Морган —… сегодня утром она немного ленивая. — Она произносит ещё несколько слов. Морган не шевелится. — Выпила только половину бутылочки, а потом уснула.

Когда её полный удивления взгляд встречается с моим, я слегка приподнимаю брови.

Ого! Неужели она только сейчас поняла, когда ребёнок спит можно разговаривать?

Бедная девушка. Под девушкой я подразумеваю юную леди, потому что уверена, что она старше меня, по крайней мере, лет на пять или около того, но моложе Нейта.

Я следую за ней в гостиную, заставленную кожаной мебелью, и окнами с занавешенными окнами, выходящими на густой лес. Здесь живет новорожденная. Где детская люлька? Или плетеная корзинка с подгузниками и другими детскими принадлежностями, которая должна стоять на деревянном журнальном столике? Игрушки. Почему нет игрушек, для которых Морган ещё слишком мала, но взрослые всё равно не могут удержаться, чтобы не побаловать её ими?