Вне закона

Взгляд темных глаз сразу ужесточился, и Виктор отчетливо увидел, человек все понял, он, видимо, быстро соображал, руки его сжали руль — вот-вот может рвануть, но все же спросил:

— Да в чем же все-таки дело?

— А вот ищем мы вас, уже более двух недель как ищем, — все с тем же спокойствием ответил Виктор. — А вы наклейки содрали…

— Да пошли вы… — вдруг взорвался водитель, но договорить он не успел, потому что Гоша мигом рванул противоположную дверь, она не была закрыта на защелку, да если бы и была, от такого рывка…

Гоша сумел достать парня, треснула рубаха, руки отпустили руль. Виктор понял, что надо делать. Он выдернул защелку со своей стороны, перегнулся, чтобы отпустить страховочный ремень, и вытащил человека на дорогу, тот не сумел удержать равновесия, упал на асфальт. Пока он пытался подняться, Виктор заломил ему руки за спину, а Гоша уж бежал к «Волге», подогнал ее, крикнул:

— Кидай его в машину!

Водитель был силен, он уперся, но, видимо, падение оглушило его, да и все происшедшее было неожиданным. Виктор, подхватив его сзади за брюки, кинул на красное сиденье.

— Подержишь? — на ходу спросил Гоша.

Он уж бежал к «Жигулям», вырвал из замка ключ, закрыл стекла, схватил с крюка куртку и запер машину. Это заняло секунды. Все-таки удивительно, что казавшийся грузным, высокий, очкастый Семгин был так подвижен. Он кинул ремень Виктору:

— На… руки ему…

И пока Виктор возился, прижимая голову плененного к сиденью, Гоша развернул машину, и они двинулись в обратном направлении.

— Садись! — приказал Виктор задержанному и сам ему помог подняться.

Все-таки он ударился об асфальт, и на лбу его кровянилась ссадина. Гоша это заметил, заглянул в зеркало, достал из ящичка вату и йод, подал Виктору:

— На, прижги ему лоб. Чтоб без крови.

— За что вы меня? — зло проговорил человек. — Вы что, гады, не понимаете, вас все равно найдут.

— Кто? — спросил Виктор.

— Да я сейчас закричу, мимо поста проезжать будем.

— А зачем? Мы ведь тебя в милицию.

Он и сам поражался, как был спокоен, словно все в нем мгновенно после возни у машины утихомирилось. Вот же взяли они этого мужика без особого труда, а сейчас… Ну, если не тот, извиниться надо будет, штраф заплатить. Но не задержать его было нельзя.

— Да барал я вашу милицию, — вдруг совсем по-мальчишески произнес задержанный. — Ей такое влепят. Я же из-за вас на пуск опоздаю. Испытания срываете, гады. А это тысячи!

Гоша спокойно спросил, не оглядываясь:

— На документики взглянешь? Они в куртке.

— Нет, — сразу же ответил Виктор. Он понимал, в карманы лезть нельзя, пусть это делает милиция. Клава его узнала, Виктору позвонили, он сделал, что мог.

— В районку? — спросил Гоша.

— Туда.

Тогда Гоша у разворота повернул машину и съехал на проселок. Виктор знал, так ближе, вообще-то тут рукой подать. Дорога запылила, но вскоре они вновь въехали на асфальт, и вот уже завиделось знакомое двухэтажное стандартное здание, возле которого стояли милицейский «уазик» и синие «Жигули» с полосой.

Все было так, как и в то утро, когда привез сюда Виктора капитан Еремея. В коридоре пахло мочой и гашеной известью, кто-то надрывно орал в глубине, а за стойкой белобрысый майор и Ступин играли в шахматы.

— Ого! — сказал майор, когда Виктор и Гоша ввели задержанного. — Что за спектакль?

Он был насмешлив, сбил с конца сигареты пепел и поднялся. Розовое прыщавое лицо Ступина сразу же набрякло подозрительностью. Еще Виктор не успел ничего сказать, как задержанный крикнул:

— Что произошло?! Почему меня?..

Гоша деловито развязывал ему руки. Майор вопросительно смотрел на Виктора.

— Клава его узнала. А теперь проверяйте.

Майор усмехнулся, почесал под подбородком.

— Ясно. Документы.

Ступин сразу же кинулся к задержанному, лицо его мгновенно изменилось, в глазах вспыхнул азарт, и он не сумел утаить радости. Ведь это же висело на нем, и, наверное, он сам считал дело безнадежным.

— Они здесь, — сказал Гоша и подал куртку.

— А вы садитесь, садитесь, — вежливо сказал майор задержанному и указал на скамью. — И не надо нервничать. Сейчас разберемся…

Он взял из рук Ступина документы, раскрыл паспорт, прочел:

— Сольцев Владимир Николаевич… Так-так… — Затем раскрыл темно-вишневую книжечку, скорее всего, пропуск куда-то, задумался, проговорил: — Ну, это потом, — и бросил документы на стол.

— Я все-таки должен знать, почему меня схватили. Я что, преступник?

— Пока не знаю, — сказал все с той же насмешкой майор. — Пока вы только подозреваемый.

— Надеюсь, вы скажете в чем.

— Конечно, конечно, — согласился майор, вышел из-за загородки, прошелся вдоль скамьи, внимательно вглядываясь в Сольцева, он начал снизу, провел взглядом по кроссовкам, по бежевым брюкам из плащовки, на коленях которых остались пятна от падения на дорогу, а затем сказал: — Это ваше право — знать… Так вот, вы подозреваетесь в покушении на изнасилование и… — сделав паузу, — в нанесении тяжких телесных повреждений. Но… женщина осталась жива… Это ваше счастье или несчастье. Жизнь покажет.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Сольцев, воскликнул властно, даже приказно, никакой паники или даже замешательства не было в его словах, и это вызвало усмешку у белобрысого майора, видимо, эта усмешка еще более рассердила Сольцева. — Вы заглядывали в пропуск?.. Надеюсь, вы понимаете, что сейчас делаете? Я через двадцать минут обязан быть на испытаниях. Без меня их не проведут. — Он внезапно вскочил, кинулся к перегородке. — Дайте телефон.

— На место! — Окрик был такой силы, что Сольцев вздрогнул.

Ступин успел подскочить и водворить его на скамью.

— Мы тянуть не будем, — деловито на этот раз сказал майор. И неожиданно повернулся к Виктору: — Как там Нина Васильевна? На ногах?

— Только начала подниматься.

— Ясно, — сказал Ступин. — Будем проводить опознание в больнице.

Майор взял бежевую куртку, повертел:

— Лейтенант, дайте команду найти ребят в похожих куртках… Ну, сам знаешь, а я сейчас позвоню главврачу. — И он снова повернулся к Сольцеву: — У нас есть двадцать четыре часа или десять суток. Таков закон. Но, как видите, мы идем вам навстречу. Через полчаса, чуть более, все станет ясно… Мы действуем точно по закону. Коль вы подозреваетесь в таких преступлениях, мы не можем иначе. — Он повернулся снова к Виктору и Гоше, сказал просто: — Спасибо, ребята. Дальше мы уж сами… Идите.