Внедрение

Чего меня туда тянет? Высокие деревья за храмом. Заснеженные древние могилы. Что тут Юра хотел найти? Или на отчаянии спасения искал? Вот наши следы. Вот его вокруг здания. Я иду, наступая след в след. Позади след направляется к кладбищу. Посреди закрытая беседка или склеп? Интересно. Закрыта только одна сторона. И из-за нее мне навстречу шагнул «эстонец».

Только тебя еще и не хватало. Как знал. Сзади массив храма, вокруг толстые черные стволы, уходящие вверх и закрывающие небо сеткой ветвей. Сверху поглядывают вороны. Спереди стоит он. Под расстегнутой фуфайкой видна тонкая импортная синяя куртка.

– Здравствуй, Маша, – в его взгляде сожаление.

– Здравствуйте.

– Ульрих. Меня Ульрих зовут. Можно Юра.

– Один Юра сегодня здесь уже был.

– Да. Кто-то из нас должен. И это не я. Хотя жаль.

– Опоздал?

– У нас не бывает «опоздал». Ошибся в прогнозе.

– Вы это затеяли?

– Ну что ты! Я наблюдаю. Помогаю то одним, то другим. Принять сторону, значит, принять смерть от одной из них. Это Игра, Маша. Разве не замечаешь?

– По чьим правилам?

– Это самое сложное. Только начнешь думать, что по твоим. А раз, и нет. Только все просчитаешь, а тут – слабая обессиленная девочка.

– Почему ее не убить?

– Правила не позволяют. Сама знаешь. Но я бы и не стал. Мы же еще не договорились. Что думаешь?

– Думаю, что если вам действительно нужно это Изделие, вы бы всех там и положили. Точнее, ваши агенты.

– Если бы ты знала, что это за Изделие и для чего, то сама принесла бы его. Или утопила в Волге. Она тут рядом.

– Вы меня ждали?

– Конечно. С кем еще поговорить? Ты не могла не придти. И твои скоро придут. Надо же вычислить того, кто должен был забрать находку.

– Вы?

– Нет. Он уже ушел. И мне пора. Я очень хочу увидеть тебя в своем замке, в Германии. Нам будет о чем поговорить.

Он повернулся и скрылся в кустах.

Вот нельзя без ложки дегтя. Или он не деготь? Почему я решила, что помогаю хорошему делу? И, правда, что это за микросхема. Или блок? Но есть так, как есть. Мне дорога открылась. И у меня получилось. А у него – нет. Ишь, Ульрих нашелся.

Передо мной остановилась машина. Вылез компаньон и еще трое.

– Ты чего тут одна? Где Слава?

– Пироги готовит.

– Я ему приготовлю такой пирог, что мало не покажется. Никого не видела?

– Вопрос неоднозначный. Соображается плохо уже, – решила я увильнуть.

– Понятно, давай в машину. Седьмой, смотришь за ней. Остальные обследуем территорию, – раздал он команды.

Не видать мне сегодня пирогов. Через десять минут команда вернулась.

– Все, едем домой. Писанину без нас закончат. Маша, ты как?

– Хочу есть и спать.

Мне выудили из бардачка шоколадку. Я поделила ее на всех. Никто не отказался. Умаялись мужики. Я сижу в середине. Не очень уютно, но тепло сделало свое дело. Все расслабились. Один водитель крутит баранку.

Меня тихонько потрясли за плечо, когда мы стояли уже возле дома.

– Маша, ты отсыпайся. Я еще зайду к тебе завтра

– Хорошо. До свидания, Ренат Равильевич.

Мама дома.

– Сейчас без охраны?

– А все. Теперь только консультации здесь. Не поедем никуда.

– Кому же понадобилась такая секретность? Пациенты? А то я не особо поняла, что он объяснял.

– Вроде того, – набрасываюсь я на макароны с сыром, – где сыр взяла?

– В Новый гастроном привезли, «Пошехонский». Вкусно?

– Очень. Сама чего не ешь?

– Ела недавно. Чаю с тобой попью.

Мы пьем чай с печеньем «Юбилейное».

– Не нравятся они мне, – говорит мама.

– И мне такая суета тоже. Надеюсь, все остынет.

– Лишь бы не прицепились.

– Обещали. Но завтра еще зайдет. За пояснениями. Не шугайся. Работа у них такая.

Но утром заехал Дмитрий Семенович. Привез сетку с деликатесами: колбаса, которую я не ем, консервы горбуши, тушенка, пара десятков зеленых абхазских мандаринов. И термос с чаем. Поговорили о мелочах.

– Маша, можешь со мной съездить? Я тебя обратно привезу потом.

– Потом после чего?

– Ренату Равильевичу неудобно такую суматоху вносить в вашу жизнь. Очень извинялся, но и ты его пойми. Да и самочувствие подводит. Держался на препаратах два дня. Сегодня на службу не пошел, спал до обеда. Ваши приключения и для него бесследно не прошли.

– Я понимаю. Поехали.

Мы на квартире у Дмитрия Семеновича. Он сварил кофе. В дверь позвонили.

– Прямо по запаху нашел, – слышу голос компаньона.

Он улыбается. В руках коробка конфет.

– Извини, что здесь. Но мне так стыдно и перед мамой и перед тобой. Ты меня спасла в буквальном смысле. Вот просто из петли достала. Кое-что могу рассказать. А что-то и должен. Надо отработать совместную позицию по некоторым вопросам, – он сдирает обертку с коробки.

– Давайте отработаем, – тут же беру я конфету.

– Версия такая. Шпионы неизвестной страны внедрились в окружение, близкое к Изделию. С использованием внушения, гипноза и прочих психотехник.

– Как там Юрий?

– Вот, это про него. Ситуация сложная. Если кратко, то он познакомился на рыбалке с человеком. И человек этот возбудил неестественную симпатию. Юрий без отца рос, мать померла. А этот сказал, что отца знал, и как-то занял в душе парня его место. Очень точная психологическая работа. В лоб такое не сделаешь. Подготовка нужна. Они с ним несколько раз рыбачили, выпивали. Есть предположение, что Юрий подвергался воздействию психотропных веществ, которые используются для внушения и управления поведением. Возможно, наговорил лишнего. Сам ничего не помнит. Но он его провел на завод. Пропуск общей проходной мы нашли. А потом все под гипнозом с использованием новейших разработок западной фармации. В том числе и иллюзия исчезновения в стене.

– А мы?

– А мы просто вышли. Первый отдел на заводе не дураки на себя вешать непонятности. И пропуска нужные уже оформили. Ты проводила экспертизу скрытых знаков. Это на всякий случай. Вместе с нашими экспертами. Что-то вроде стажера. Но ты нигде не фигурируешь. Про тебя наверху не знают, а остальные не скажут. Все на подписках о неразглашении. Мы вышли на след, бросились в погоню. Нашли шпиона, но он скончался от передозировки препаратов. На обыске отыскалась пропажа. Все хорошо. Остаются вопросы: кто он такой и кому должен был передать Изделие? Но это наша работа. Тебе об этом думать не к чему.