Внешнеполитическая доктрина Сталина

Оппозиция заняла в отношении решений пленума резко негативную позицию. Позднее в политической платформе оппозиции указывалось:

«Резолюция седьмого расширенного пленума ИККИ (ноябрь 1926) не только не дала истинно ленинской оценки мощному развитию событий в Китае, но целиком и полностью перешла на меньшевистские позиции … В резолюции, сколь невероятным это может показаться, ни слова не сказано о первом контрреволюционном перевороте Чан Кай–ши в марте 1926 года. Ни слова не сказано о расстрелах рабочих и крестьян и других репрессивных мерах, осуществленных кантонским правительством в целом ряде провинций в течение лета–осени 1926 года … Ни одного слова о подавлении рабочих забастовок кантонским правительством … Ни одного слова о попытках кантонско о правительства задушить крестьянское движение … Отсутствуют требования вооружения рабочих, или призывы к борьбе с контрреволюционным Главныгм штабом. Войска Чан Кай–ши рассматриваются в этой резолюции как революционная армия. Нет призывов к созданию ежедневной коммунистической прессы и нет ясных и четких заявлений, что мы должны иметь действительно независимую коммунистическую партию. В дополнение ко всему седьмой пленум призвал коммунистов войти в национальное правительство — ша, который в существующих обстоятельствах мог принести только самые разрушительные последствия».

Сопоставление платформы оппозиции и упомянутой резолюции 7-го пленума ИККИ является одним из наиболее наглядных подтверждений того, что цели Сталина в Китае были не столько революционными, сколько геополитическими. С точки зрения революционной тактики, оппозиция, безусловно, была права. Но с точки зрения внешнеполитических интересов СССР — нет. Однако Сталину приходилось облекать эти интересы в революционную форму, иначе он рисковал бы просто проиграть схватку с оппозицией. Отсюда и те явные «ошибки» и «просчеты», на которые указывается в платформе оппозиции, но которые являлись результатом объективных трудностей, вызванных попыткой придать революционную форму нереволюционной внешнеполитической доктрине.

7-ой пленум ИККИ ознаменовался победой сталинской линии в политике Коминтерна. Однако, до полного контроля Сталина над этой организацией было еще далеко. Руководителем советской делегации в Коминтерне, а следовательно, его неформальным лидером стал Бухарин, человек независимых взглядов, являвшийся самостоятельной политической фигурой. К тому же, в этот период Сталин еще продолжал зависеть от поддержки группы Бухарина в Политбюро и вынужден был считаться с его мнением. Но даже не это было главным. Существо вопроса заключалось в том, что в самом аппарате Коминтерна, да и во многих зарубежных компартиях продолжали преобладать люди, подобранные и выдвинутые Зиновьевым. В конечном итоге именно недооценка роли функционеров среднего звена сыграла со сталинской стратегией в Китае злую утку.

Пока Сталин вел в Москве борьбу с оппозицией, в самом Китае стратегия объединения страны стала приносить первые значимые успехи. Национально–революционная армия, приступившая в июле 1926 года к Северному походу добилась крупных побед. К середине ноября были освобождены центральные провинции Хунань, Хубэй и Цзянси, взяты важные города Чанша, Наньчан, Ханькоу, Учан и Ухань. Победа приближалась. Следовало задуматься о будущем. В этих условиях Бородин ре ил несколько изменить тактику. От безоговорочной поддержки Чан Кай–ши он перешел к политике, направленной на восстановление в Гоминьдане коллективного руководства. С точки зрения будущих перспектив революции такой поворот был вполне оправдан, так как позволял коммунистам постепенно установить контроль над Гоминьданом, что было бы невозможно в условиях диктатуры Чан Кай–ши. Но с точки зрения внешнеполитической целесообразности этот курс являлся довольно проблематичным и таил в себе подводные камни, которые, как будет показано ниже, вскоре вы ли на поверхность.

15 октября в Кантоне открылся пленум ЦИК Гоминьдана. На нем была принята декларация о ближайших задачах, носивш ая ярко выраженный антизападный характер. Помимо отмены неравноправных договоров, она предусматривала возврат иностранных концессий и запрещение деятельности иностранных банков в Китае. Пленум направил телеграмму Ван Цзин–вэю с просьбой вернуться и приступить к работе. Это последнее решение играло важную роль в планах Бородина, так как возвращение Ван Цзин–вэя позволило бы восстановить баланс в распределении властных полномочий, нарушенный «переворотом» 20 марта. Сам Чан Кай–ши на пленуме не присутствовал, так как был занят военными делами. Но он прислал телеграмму, где заявил, что заранее подчиняется всем ре шениям пленума.

Другим важным решением, предопределившим дальнейшую судьбу Гоминьдана, явилось постановление Политбюро ЦИК, принятое сразу после пленума, о переносе столицы национального правительства из Кантона в Ухань. 15 ноября первая группа членов правительства, а вместе с ними Бородин, отбыли на Север. 3 декабря группа прибыла в Наньчан, где располагалась ставка Чан Кай- и. На переговорах, проходив их в течение нескольких дней, были, в частности, выработаны следующие решения: возвращение Ван Цзин–вэя, упразднение поста председателя Гоминьдана, объединение финансов. Чан Кай–ши согласился также поддержать крестьянское движение в деревне в обмен на обещание Бородина притормозить рабочие выступления в городах. Казалось, что Бородину удалось сравнительно безболезненно добиться своей цели и практически без сопротивления получить согласие Чан Кай– и на восстановление коллективного руководства в Гоминьдане. Но, как обнаружилось позднее, именно это и явилось его основной ошибкой.

Прежде всего, Бородину не удалось сдержать свое обещание «притормозить» рабочее движение. Не успели члены правительства доехать до Уханя после завершения их переговоров с Чан Кай– и как в Наньчане вспыхнули забастовки, вызванные финансовым кризисом, состоялись рабочие демонстрации 48. Создается впечатление, что Бородин был просто не в состоянии контролировать ситуацию в целом ряде районов, даже если бы хотел это сделать. Это не оставляло лидерам Гоминьдана ничего другого, как самим наводить порядок и применять репрессии. Тем не менее, 13 декабря, через три дня после прибытия в Ухань, Бородин настоял на созыве пленума компартии Китая. На пленуме присутствовал представитель Коминтерна Войтинский. В принятой пленумом резолюции отмечалось, что радикализация движения масс пугает руководство Гоминьдана и толкает его «вправо». Это может привести к развалу единого национального фронта. Поэтому от коммунистов требовалось устранить левацкие настроения в своей среде 49. Но это было легче провозгласить, чем сделать, поскольку коммунисты, работавшие на местах подвергались сильному прессингу массового движения и это отражалось на их собственном поведении. Однако сам факт проведения пленума и принятия такого решения говорит в пользу того, что Бородин пытался принять действенные меры, чтобы выполнить свое обещание, данное Чан Кай- и.

Одновременно с пленумом ЦК КПК Бородин образовал Объединенную комиссию совета национального правительства и ЦИК Гоминьдана, которая объявила себя высшей властью до созыва очередного пленума ЦИК. На заседании 15 декабря Комиссия постановила, что столица национального правительства будет находиться в Ухане. Чан Кай–ши выразил согласие с этим решением в двух телеграммах, направленных в адрес Комиссии 50. Оба приведенных факта свидетельствуют о том, что в этот период Бородин и Чан Кай–ши продолжали рассматривать друг друга как партнеров и действовать на основе достигнутых договоренностей. Но вскоре этот тандем распался. Такому развитию событий способствовало одно немаловажное обстоятельство. В декабре в игру вступил мощный противник — английская дипломатия.

Пока Гоминьдан базировался только в Кантоне, англичане занимали относительно пассивную позицию, хотя и демонстрировали явно негативное отношение к национальному правительству. Однако, продвижение национально–революционной армии на Север резко изменило ситуацию. Возникла серьезная угроза экономическим интересам Англии в Китае, прежде всего в Ханькоу, Шанхае и Нанкине. Обличать «руку Москвы» было уже недостаточно. Требовались активные действия на дипломатическом фронте. В середине декабря английский посланник Лэмпсон по дороге в Пекин заехал в Ухань. Он получил инструкции от своего МИДа прощупать настроения руководства Гоминьдана. Лэмпсон встретился с министром иностранных дел национального правительства Чэнь Ю-женем. В ходе переговоров Лэмпсон поставил вопрос о признании правительством Гоминьдана прежних договоров и обязательств Китая, пока они не будут изменены путем переговоров. Чэнь Ю-жэнь в свою очередь настаивал на признании Англией национального правительства. Никаких конкретных решений в ходе переговоров принято не было, но основа для дальней их контактов была таким образом заложена.

26 декабря МИД Англии обнародовал так называемый «Рождественский меморандум». В нем провозглашалась готовность произвести пересмотр неравноправных договоров с Китаем. С этой целью предлагалось провести переговоры с правительством, имеющим полномочия вести такие переговоры. Указывалось также, что власть пекинского правительства сократилась практически до нулевой отметки. «Рождественский меморандум» был явным реверансом в сторону Гоминьдана. Он, конечно, еще не являлся формальным признанием национального правительства, но уже ставил последнее на один уровень со всеми другими политическими группировками, претендующими на верховную власть в Китае. Гоминьдановцам как бы давалось понять, что до их полного признания остается всего лишь один шаг и при «правильном» поведении с их стороны этот шаг будет сделан.

Маневры Лондона серьезно обеспокоили Москву. Между двумя столицами началось усиленное перетягивание каната. Бородин немедленно приступил к осуществлению контр шагов. На заседании Объединенной комиссии 13 декабря он поставил на обсуждение вопрос об отношениях с Англией. В выдвинутом им проекте резолюции предлагалось одобрить переговоры Чэнь Ю-жэня с Лэмпсоном. В то же время указывалось, что условие Англии о дипломатическом признании в обмен на подтверждение обязательств по неравноправным договорам является неприемлемым. Резолюция предусматривала быстрое обнародование итогов переговоров, чтобы ознакомить общественность с позицией Лондона, не желающего отказаться от привилегий в Китае 51. Данная резолюция была важна тем, что затрудняла закулисные комбинации отдельных членов гоминьдановского руководства, желав их сближения с Англией.