Внешняя беговая

— Мы уже поднимали этот вопрос при прошлом Патриархе, — озадаченно потер лоб митрополит, — но большинство клириков нас не поддержали.

— Ну, еще бы им вас поддерживать?! — дернул щекой Афанасьев. — Клирики-то, небось, все сплошь из Епархиального Управления?

Евфимий ничего не ответил на это замечание, но его потупленный взор красноречиво говорил о его согласии с данным суждением. А диктатор, тем временем, развивал свое успешное наступление.

— Ты вот, отче сказал, что богатства Церкви служат не отдельным ее представителям, а ее величию и прославлению. Даже вот про нагих упомянул, дескать, ни с чем пришли, ни с чем и уйдем на тот Свет. Это, все так. И тут я с тобой совершенно согласен. А вот как прожить период между нагим рождением и нагим уходом за грань бытия ты ни единым словом не обмолвился. Ведь все мы знаем, что очень многие священнослужители достаточно комфортно проходят этот этап своей жизни, ни в чем себе не отказывая в плане получения земных благ. Напомни-ка мне, кто сказал: «Не сбирайте себе сокровищ на земле, но собирайте себе сокровища на небе»?

— Это сказал сам Сын Божий в своей Нагорной проповеди, — нахохлился митрополит, чувствуя, куда клонит Афанасьев.

— Ну и как сие соотносится с фактическим состоянием дел и как это служит прославлению и возвеличиванию Церкви? Насколько я помню, церковники всю жизнь проповедуют воздержание телесное и материальное. А что выходит на поверку? Ты вот, отче, ко мне на каком автомобильчике подъехал?

— На «Ауди», — опять слегка потупился вновь Евфимий.

— Чаю, что не из дешевых? — фривольно подмигнул он старцу.

— Истинно. Токмо это не мой автомобиль, а казенный, служащий для представительских целей, — выкрутился он и тут же перешел в контратаку. — У тебя самого тоже ведь не «Запорожец».

— Да, — не стал спорить Валерий Васильевич, — мне как главе государства положено кататься на такой машинке для государственного престижа. Заметь, машинке отечественного производства. А личного автомобиля у меня и не было никогда. А у тебя, отче, имеется ли личный автомобиль?

— Имеется, — почти с вызовом ответил ему митрополит. — «УАЗ-Патриот» и тоже отечественного производства.

— Сколько лошадок?

— 140 вроде бы, — неопределенно пожал плечами местоблюститель.

— В-о-о-т, — протянул диктатор, ехидно улыбаясь своим мыслям, — а многие наши батюшки раскатывают на «крузаках» у которых под капотом этих лошадок с полтысячи. И при этом налогов на роскошь не платят, хоть и обязаны, как граждане России. И недвижимость у них такая же роскошная, как и их авто. И опять же — не платят ни копейки государству за апартаменты.

— В подавляющем большинстве все это является подношением от состоятельных прихожан, — возразил на упрек митрополит.

— Не лукавь со мной отче, — слегка погрозил пальцем Афанасьев. — У нас и подарки свыше 4000 рублей облагаются налогом. Так что, платить вашим клирикам, все равно придется. Платить будете за сверх положенный минимум жилой площади, а также за автотранспорт, мощность двигателя которых превышает, ну, скажем, 150 лошадиных сил, как твой «патриот». Надо поддерживать отечественного производителя в условиях санкционного режима. Я, вон, пересаживаю всех чиновников на «волги» и «лады», и вы, как законопослушные граждане не отставайте. И не благодари, я сегодня добрый. Лучше вспомни, как поступал с денежными подарками преподобный Сергий Радонежский. Что про это сказано у его ученика и биографа Епифания в книге «Житие и чудеса преподобного Сергия игумена Радонежского». Вспомнил?

— Раздавал нищим и обездоленным прихожанам, — поежился под насмешливым взглядом генерала митрополит, удивляясь про себя такой осведомленности Афанасьева в истории церкви.

— То-то же. Церковь, призывающая народ к смирению и воздержанию, сама должна показать пример этого. Только так она сможет очиститься от нечестивых сребролюбцев и указать светлый путь всем тем, кто верит в Христа и православную церковь Его. Будьте не только пастырями народа своего, но и частью его, разделяющей с ним все его горести и лишения, — наставительно закончил Афанасьев.

— Обидны, но в чем-то справедливы твои укоризны, сыне мой, — начал уже сдавать позиции священник. — И с ними можно согласиться и принять, как побуждение к нравственному очищению Церкви, при обещанной тобой поддержке. Истинно, что суетное надобно отделять от духовного и вариант доверительного вложения некоторых финансов, имеющихся в нашем распоряжении, в государственные инвестиционные проекты избавят Церковь от некоторой части мирских забот. И я грешный, если позволишь, донесу эту благую весть до церковного синклита, вкупе с твоими требованиями.

— Это не мои требования, а требования времени, дабы вы окончательно не растеряли свой авторитет в глазах общества, — жестко парировал его слова Валерий Васильевич.

— Возможно, ты и прав. Церкви надо подать пример смирения и покаяния, — задумчиво произнес Евфимий.

— Есть ли у тебя, отче, еще какие либо насущные проблемы, требующие моего непосредственного вмешательства? — спросил Афанасьев, озабоченно глядя на напольные часы, стоящие в углу. Время поджимало, и ему надо было уже собираться на совещание руководителей оборонных предприятий.

— Засилье чуждых православию сект вызывает наши глубокие опасения за привнесение смятений в неокрепшие души наших граждан, — завел извечную шарманку старец.

— Что, боитесь конкуренции?! — весело оскалился бравый генерал, из которого уже выветрились все алкогольные пары.

— Это недобросовестная конкуренция на «чужом» поле, — слегка насупился митрополит и легонько пристукнул посохом об пол.

— Ладно-ладно. Тут я с тобой полностью солидарен. Если уж выметать заразу, то не стоит отделываться только изгнанием секты иеговистов. Всю эту «пятую» колонну, засланную к нам из-за рубежа доброхотами из ЦРУ и Ми-6, надо вычищать под корень, оставив только те религии, которые испокон свойственны данной местности. Ты, вот что, святой отец, подготовь-ка со своими учеными-богословами и нашим Комитетом по делам религий проект закона, запрещающего распространение на территории России не свойственных ее географии религиозных учений. Я полагаю, что принятие этого закона не вызовет каких либо затруднений со стороны Высшего Военного Совета. Что же касается воя в международных кругах, так и плевать на него с нашей-то колокольни. Мы и сами с усами.

— Не сомневайся, сыне мой, — просветлел ликом священник от такого царского подарка, — уж с этим не умедлим.

Афанасьев встал, намереваясь закончить аудиенцию. Встал вслед за ним и понятливый митрополит. Уже стоя в дверях и осеняя крестом Хозяина Земли Русской, неожиданно произнес:

— Есть ли у тебя, сыне мой, отец духовный, наставляющий и оберегающий от поступков опрометчивых?

Афанасьев даже растерялся от такого беззастенчивого навязывания соглядатая. Он- то по своей наивности полагал, что завербовал долгогривого, а теперь выяснялось, что ту же самую работы проделывала и противоположная сторона. «Ну, батюшка! Ну, хват!» — мельком пронеслось у него в голове.

— Я, как вы знаете, не слишком-то религиозен, воспитанный в манерах пионерии и комсомола, — попробовал он выкрутиться из бархатных объятий местоблюстителя.

— Все мы родом из оного детства, — улыбнулся подкупающе священник. Но ведь когда-то же надо и взрослеть. А это никогда не поздно сделать.

— Право же, я и не знаю, — засмущался, припертый к стенке диктатор.

— Хочешь, я подберу тебе достойного иерея, коему ты сможешь доверить тайны своей души без опаски?

— Может быть, вы как-то сами? — быстро нашелся он с ответом. — Все-таки вы, в прошлом тоже были военным, а поэтому нам станет проще понять друг друга.