Внешняя беговая

— Заберем с собой, на всякий случай.

Отсоединив все провода, он сунул моноблок в руки одному из сопровождающих, а сам стал искать натренированным глазом, что бы еще такого забрать с собой. Заметив на столе среди всякой канцелярской мелочи, скромно лежащий ежедневник, он молча ухватил исписанные уже страницы и безжалостно выдрал их, а затем сунул к себе в брючный карман. Боголюбов тоже не стал мешкать, в свою очередь. Первым делом он забрал флэшку, после чего сгреб в охапку все имеющиеся там папки тетради.

— Вроде все, — сказал Алексей Сергеевич, одной рукой поправляя очки, а другой, придерживая объемистый ворох документов.

Генерал, еще раз хищным оком обвел небольшое пространство кабинета и, увидев стоявший между сейфом и шкафом ШАК-12 с примкнутым магазином, плотоядно улыбаясь, протянул к нему свои руки:

— Что ж вы, голубчик, пренебрегли вчера советом полковника забрать отсюда автомат?

Боголюбов не нашелся, что ответить, поэтому просто пожал плечами.

— Вот теперь, действительно, все, — сказал Иванов, бережно беря автомат. — Запасных патронов нет?

— В сейфе лежат, — указал глазами Боголюбов на его распахнутую дверцу.

Иванов загребущими руками ухватил коробку с насыпанными как попало патронами, и стал горстями запихивать все это добро в свой, казалось бездонный карман брюк.

Уже на выходе, Иванов с сожалением заметил:

— Тут бы не худо растяжку оставить, ну да ладно, как-нибудь, может и пронесет.

До места своего нового обиталища они в этот раз добрались гораздо быстрее, потому что останавливаться и беседовать было не с кем. Работники «объекта» стараниями майора были срочно эвакуированы на самые нижние этажи, и затерялись там для всех в бесчисленных лабиринтах шахтных выработок. Сами же подчиненные Гусарова заняли оборонительные позиции возле западного и южного входа, заодно исполняя роль гостеприимных хозяев для беженцев из числа гражданских и членов семей работников «объекта». Но всех новоприбывших сразу отправляли глубоко вниз, минуя уровень, где располагался КНП. Таким образом, на этаже остались только спецназовцы, прибывшие из Москвы, да еще два гражданских человека, из-за охоты на которых, собственно говоря, и разыгралась эта драма. Дойдя до нужной двери, генерал постучал условленным образом, и дверь тут же отворилась, будто академик стоял возле нее и только ждал момента их возвращения.

— Ну, что, как там?! — набросился он с вопросами на Иванова, с воинственным видом державшего штурмовой автомат и Боголюбова, державшего перед собой охапку документов.

Бойцов охраны отпустили, а генерал, невольно переняв манеру общения Гусарова, кратко изложил складывающуюся ситуацию:

— Диверсанты захватили аэродром и уничтожили вашу «летающую лабораторию». Сейчас идет бой в поселке и на его подступах. Гражданское население начало прибывать к «объекту» в надежде на спасение. Майор организует оборону возле южного и западного входа. Связи с Большой Землей по-прежнему нет. Вот все, что известно на данный момент.

— А полковник где?! — вырвалось у академика.

— Ничего не могу сказать, — развел руками генерал. — Очевидно он среди тех, кто сдерживает натиск врага.

— Но неужели же нет никаких способов сообщить на материк, что у нас здесь творится?! — воскликнул ученый.

— Тут, я, пожалуй, могу вас успокоить, — ухмыльнулся Иванов. — Если мы не можем связаться с материком, то это вовсе не значит, что там пребывают в святом неведении. Как военный человек, дослужившийся до немалых чинов, со всей ответственностью могу вам сказать следующее, — генерал слегка откашлялся. — Система связи устроена так, что в случае, когда ее нет на протяжении определенного времени, то автоматически вступают в действие механизмы проверки ее нарушения. Наверняка, там, наверху, уже подняли тревогу и как минимум, перенацелили спутники на наши Палестины, с целью уточнить обстановку. Наверняка уже выслали и воздушную разведку, учитывая важность данного «объекта» для безопасности страны. Так, что помощь придет в обязательном порядке. Нам надо только продержаться какое-то время. Может час, может и два часа. Майор заверил меня, что южный и западный входы надежно перекрыты, а иных способов проникнуть сюда, нет.

— А нам что же делать все это время?! Мы же не можем отсиживаться здесь, как крысы?! — не унимался Вострецов.

— Я что, по-вашему, похож на крысу?! — вдруг огрызнулся не на шутку разобидевшийся Иванов.

— Извините, Владимир Всеволодович, — поник сразу Вострецов, — я, поверьте, не хотел вас обидеть. Но и вы войдите в наше положение. Мы не можем просто так сидеть, сложа руки в ожидании своей участи. Мы просто не имеем на это право. Ведь, по сути, наверху гибнут люди именно потому, что выполняли работу, которую им поручили именно мы!

Генерал озабоченным взглядом оглядел просторное помещение командно-наблюдательного пункта. Одна из его стен была сплошь уставлена пультами и экранами. Сейчас вся эта техническая составляющая испытательной базы была выключена за ненадобностью, так как следующие испытания планировались только к середине октября.

— Игорь Николаевич, а нельзя ли как-нибудь привести в рабочее состояние всю эту технику, хотя бы в режиме наблюдения? — с живейшим интересом поинтересовался он у академика.

— Это к Алексею Сергеевичу — он тут царь и Бог, — кивнул Вострецов в сторону Боголюбова.

— Давайте, Алексей Сергеевич, взглянем на окрестности? — предложил генерал. — Наверняка следящая аппаратура способна осветить для нас окружающую обстановку.

— Да-да, конечно! — сразу засуетился Боголюбов, кинувшийся к центральному пульту. — И как это я сам об этом не догадался?!

Он, быстро переходя от одного операторского места к другому, шустро защелкал какими-то тумблерами, защелкал переключателями и кнопками. Разом вспыхнули несколько экранов, показывая общую панораму испытательного стенда, части базы, пирса, с пришвартованным к нему базовым тральщиком и акватория залива, на берегу которого расположился поселок. Топовые огни тральщика были погашены, поэтому складывалось впечатление, будто команды на его борту попросту не было. Картинка для Боголюбова и Вострецова была, в общем-то, привычной, а вот Иванов не сразу смог разобраться, где и что находится, поэтому Алексей Сергеевич стал ему пояснять, что изображено на том или ином экране. Сейчас генерала интересовала обстановка, складывающаяся вокруг «объекта» и какую угрозу могли нести диверсанты, судя по всему, находящиеся в самой Белушьей.

— Алексей Сергеевич, можно вас как-то попросить сфокусировать изображение на поселке и показать, что же там, в самом деле, творится? — обратился он с просьбой к Боголюбову.

— Да, конечно, можно, — согласился он и опять принялся двигать рычаги и переключать тумблеры.

Изображение, ранее показывавшее лишь часть поселка, поплыло в сторону, и поселок на нем занял центральное положение. Ясности, разумеется, это не добавило, так как поселок все равно был хоть и виден весь, но детали творящегося на его территории безобразия ускользали.

— А можно как-нибудь укрупнить изображение?

— И это можно, — опять согласился ученый.

На этот раз изображение укрупнилось, и можно было на нем разглядеть кое-какие подробности. Первым делом в глаза бросилась картина того, как по улицам поселка в состоянии паники бегают люди у многих из которых на руках были маленькие дети. Среди мирного населения мелькали и военные, размахивающие автоматами и руками. Было очевидно, что они, тем самым, указывали гражданским на направление к «объекту». Иногда они вскидывали свои автоматы и посылали короткие очереди куда-то вглубь поселка. Это было особенно заметно по трассирующим следам от пуль, вылетающим из стволов на фоне предрассветной хмари. Но куда и в кого именно летели эти пули, было еще не ясно. Иванов морщился от увиденного, как от зубной боли, и стискивал кулаки в бессилии что-нибудь сделать. Боголюбов на этот раз понял генерала без слов и сам передвинул картинку вглубь поселка. И тут они, наконец, увидели своего врага. Белые фигурки, точно подсчитать количество которых не представлялось возможным из-за их окраски, порой сливающейся со снегом, перемещались от дома к дому, изредка стреляя в направлении убегающих людей и прикрывавших их бегство немногочисленных военных. Стреляли они действительно не очень часто, но зато весьма результативно. То один, то другой военнослужащий, вскидывая руки, падал ничком в подтаявший к утру снег, обильно орошая его своей кровью. Сами же «белые фигурки» никакого видимого урона не несли и шли в полный рост, даже не пригибаясь.

— Экипировка «центурион», — процедил со знанием дела генерал, комментируя увиденное. — Нашими пукалками такое не пробьешь. По крайней мере, с такой дистанции, — добавил он, поясняя свою мысль ученым.

Вострецов сидел в углу на стуле и не принимал участия в беседе, низко наклонив свою голову. Руки его дрожали. Сейчас, на его глазах гуманистические идеи по развитию мира в эпоху всеобщего разоружения, которые он проповедовал и лелеял всю жизнь, терпели крах.

— Как вы думаете, гражданские успеют в убежище, до того, как их всех расстреляют? — с нескрываемой тревогой в голосе спросил Боголюбов.