Внеучебная Практика

— Стой, — лицо Вележа застыло. — Не трещи. Помедленнее. Повтори, что сказала.

Я повторила. Вележ молчал, глядя куда-то мимо меня. Зрачки его темных глаз пульсировали: сужались и расширялись, кожа в уголках век подрагивала, то растягивая разрез глаз, то сужая. Кажется, он общался со своим фантомом. Это выглядело жутковато. Раздался шум шагов, из-за угла появился Олевский.

— У вас все в порядке? Я слышал шум… и голоса, — озабоченно проговорил он.

— А… да, — Вележ встряхнулся, — это я задействовал Черри в диалоге. Очень полезная вещь – голем, оказывается. Во время замеров люблю рассуждать вслух, а когда кто-то проговаривает и классифицирует за мной данные – работа идет еще лучше.

— Что-то выяснили? Нам можно войти?

— Выяснил. Можно. Но только после нас с Черри. Дамы, как говорится, вперед, — двоедушник добродушно хохотнул, однако глаза его горели, — но я тоже пойду. Одного голема посылать туда смысла нет, ну разве что для создания барьера против прорыва Той Стороны. Однако магический барьер – штука неоднозначная: с одной стороны безопасность, с другой – дополнительная помеха для восприятия.

— Что ж, — Олевский посмотрел на меня. — Будьте осторожны. Не рискуйте собой.

Мне показалось, что он обращался не только к Вележу, но и ко мне. Но это вряд ли, конечно. Голем на то и голем, чтобы принимать на себя первый удар. Ох и влипла же я!

Глава 17

Глава 17

— Я пока займусь снятием стазиса, — сказал Олевский.

Вележ вошел первым. Захлопнул за нами дверь и негромко произнес:

— То, что ты неуч, тыковка, я понял. Однако есть техника безопасности. Сейчас немного пройдемся по основам. Маленький инструктаж.

Я огляделась, ежась. Мы стояли у входной двери перед лестницей. Арка направо. Через нее видно пустую комнату. Арка налево – тоже пусто, словно дом не обжит и необитаем. И путь наверх. Туда, откуда тянет ледяным ветром. Я уставилась на верхнюю площадку лестницы.

— Там? — спросил Вележ, проследив за моим взглядом. — Вот и я чувствую, что там.

— Очень холодно, — пробормотала я.

— Это рефлекс, посмертное отражение, а не настоящий холод. Не обращай внимания. Просто сообщай мне обо всех изменениях в ощущениях.

Вележ отвернулся к столику у двери и выложил на него из своей розовой сумки несколько коробок, свертков и тугих мешочков.

— Наш реквизит, — объяснил двоедушник. — Что это? — он сунул мне под нос тонкую палочку, обильно облепленную какой-то светлой массой.

— Аморатические палочки… ароматические, — поправилась я, понюхав. — Пахнет классно!

— Это тебе оно классно, — поморщился форензик, — а вот мне не очень. Я как бы одержим, голубушка, если что. Однако экипировку никто не отменял: ноблесс оближ, профессия, приходится терпеть. Те белые – специальные бхутогоны(*) из Бхарата, заказываю через Сеть. А вот эти черные уже местного производства: полынь и вереск. Дам сигнал – зажжешь семь штук на свой вкус. Самых аморатических.

*бхуты – бесы (санскрит)

— А в мешочке что? — заинтересовалась я.

— Соль. Добрая старая защита от нечисти. Жаль, что многие старинные традиции канули в лету. Раньше в каждом доме по углам и у входа расставлялись блюдечки с солью.

— Вам она тоже не по... вкусу, да?

— Не так, как это, — Вележ открыл узкую коробку. В ней лежали три палочки: золотая, серебряная и железная. — Уф, серебро. Колючая пакость.

— Боевые, — уважительно протянула я, вытянув шею.

— Умеешь пользоваться?

— Нет. Я же на первом курсе только.

— Ах да. Тогда просто не лезь под руку, если что, — Вележ развесил палочки в особые петли на поясе.

— Если… что «что»? — я непроизвольно передернулась, взглянув на лестницу. — Что там, наверху?

— Пока не знаю. Дом в стазисе… ах, нет, уже нет. Умничка Тони знает свое дело.

Дом задышал, но не так, как живое, жилое место – как агонизирующий, погибающий зверь. Захлопали окна, забились, взлетели к потолку занавески на лестничной площадке. Вокруг нас с ревом закружился морозный ветер с запахом затхлости. Я закрыла лицо руками.

— Разница в давлении! — прокричал Вележ. — Сейчас закончится, не бойся! Ну вот… идем.

Все стихло, но дом продолжал… корчиться в муках. По крайней мере так его ощущала я.

— Спалить бы здесь все потом … к импам собачьим, — бормотал под нос Вележ, шагая по скрипучим ступенькам, — так ведь продадут кому-нибудь после очищения. Глупцы. Ни один ритуал такое не очистит.

На середине лестницы форензик продолжил свой тест на знание паронормального.

— Эктоплазма. Что это?

— Это… плазма, видимое проявление анти-коловрата… единственное видимое проникновение Той Стороны в наш мир, чаще всего опасное, — отрапортовала я, слегка задыхаясь – мне не хватало кислорода. — Проявление эктоплазмы ощущают все, в той или иной степени… например, страх, беспокойство в зараженных фантомами домах. Видят ее не все. Только маги ее видят.

— А общаются с призраками единицы, — Вележ многозначительно на меня обернулся. — Вот сейчас и проверим…

Он не договорил. Как-то странно запнулся. Мы были уже наверху, стояли перед раскрытой дверью. Единственная комната на втором этаже смотрелась неестественно, словно кто-то снес из помещений все перегородки. Скорее всего так оно и было. Но это были мелочи по сравнению с тем, чем она была наполнена, эта комната. Будто кто-то большой и неуклюжий заполнил ее кукольными принадлежностями. Будто тебе предложили развлечься в балаганном аттракционе, одном из тех квестов, где из стен выскакивают пластиковые уродцы в форме – уродливые карлики или огромные мохнатые пауки, а с потолка свисают безголовые тела.

В комнате не было мебели – ее заменяли выполненные в натуральную величину, вырезанные из картона картины, наклеенные прямо на веселенькие, в крупный цветок, обои: двухмерные шкафы, тумбы, даже ванная и унитаз. Я почувствовала себя маленькой и попавшей в ловушку. Ребенок-великан вот-вот заглянет в окно, протянет руку и схватит… свою игрушку. Когда глаза привыкли к аляповатым фигурам, я разглядела обитательницу этой фантасмагории – девушку на кровати. Кровать была единственным настоящим предметом мебели – узкой, с шариками из кости на ажурной железной спинке. Такие были в моде лет… семьдесят назад?

Она лежала, по-кукольному подняв в воздух согнутую в локте руку. Мертвые глаза смотрели в потолок.

— Мы вовремя, — хрипло сказал Вележ. — Скоро начнется манифестация. К счастью, неполная, ослабленная: полнолуние уже миновало. Это плюс. Зато за окнами темнеет. И как-то подозрительно быстро. Это минус.

— Откуда вы знаете? — пропищала я, выдавливая голос через стиснутое ужасом горло. — Что она не ушла, а все еще здесь.

— Потусторонние рефлексы: холод, ветер, звуки. Слишком сильны эманации смерти. Слишком она была ужасна… ее смерть. Много эмоций: боль, отчаяние, страх. Ты все еще слышишь тиканье часов, Лучезара?