Внеучебная Практика

— Вот, — шепотом сказала Ксеня, протягивая мне такую же коричневую коробку, как те, что лежали на столиках у остальных студентов. — Это палочка. Нам всем выдали. Мы и твою взяли. Она типа именная. Будем учиться сражаться.

Я приоткрыла футляр и восхищенно ахнула: действительно палочка! Железная! Полубоевая! Не золотая, не серебряная, но нам и железных-то на первом курсе не обещали. Что за аттракцион невиданной щедрости? У нас в силлабусе в этом семестре только жестовая магия.

Похоже, моих однокурсников вопрос резкой смены учебного плана тоже волновал. Лекция не была похожа на обычную: Олевский ходил вдоль рядов, отвечал на вопросы студентов и выглядел немного встревоженным.

Учитывая, что случилось с ним вчера, в этом не было ничего удивительного. Однако прислушавшись, я поняла, что у нашего преподавателя по Базовой Реконструкции есть и другие поводы для тревоги.

— Нам что, пора паниковать? — испуганно спросила какая-то девочка во втором ряду.

— Не думаю, — Антон Макарович покачал головой. — Множественные прорывы происходили и раньше. Это вообще цикличное явление.

— В газетах пишут, что маги с трудом отбили вчерашнюю атаку в районе ДОМа у Сокольничего Выезда, — громко сообщил парень, сидящий позади нас.

У Выезда? Уф! К счастью, я обычно встречаюсь с родителями и братьями в другом ДОМе.

— Журналисты склонны преувеличивать, — парировал Олевский.

— И тем не менее, нас решили обучать Боевой Магии, — вкрадчиво проговорил Бронислав. — Довольно странно, учитывая, что этот предмет вводится лишь после выбора специализации.

— Ничего странного, — Олевский покачал головой. — В Министерстве Образования проект преподавания Базовой Защиты на первом курсе Академии рассматривался более года.

— И до сих пор стабильно отклонялся, — со смешком проговорил Кудель-младший.

— Возможно, нарастание напряженности на сколах Граней действительно повлияло на решение Министерства, — признал Антон Макарович. — В любом случае, мы имеем то, что имеем, а имеем мы новый предмет. Моя задача – научить вас основам магзащиты. В вашем силлабусе на этот семестр шесть тем, включающих владение боевыми палочками. Практикумы начнутся через неделю, после трех вводных лекций. Количество часов по Реконструированию сократится, но успокою тех, кто планирует поступление на Криминалистику – там по этому предмету планируется введение дополнительных часов с углубленной практикой в условиях, приближенных к реальным. И еще одна хорошая новость: Традиционный Бал Посвящения состоится в то же время, что и планировалось: на Самайн. Танцы, тыквы и яблочные пироги, — Олевский сдержанно улыбнулся. — К тому моменту я определюсь с составом своей семерки и, если в этом году в нее попадут девушки, обязательно с ними станцую. И не только я. Тише, тише! Я ничего не обещаю. Такова традиция: каждая студентка получает танец с куратором. Юношей это тоже касается, но, разумеется, применительно к тем семеркам, у кого преподаватели — женщины. Повторюсь: в моей семерке тяжело учиться даже юношам. Я готовлю своих студентов к зачислению на Криминалистику. И если вы считаете, что это интересное и несложное направление, почитайте статистику гибели его выпускников за… скажем… последние полгода.

Я невольно передернулась. Вот тут я вам, Антон Макарович, прямо верю! Тоже статистику, что ли, почитать?

Меня словно разделили пополам, и мои половинки существовали в разных реальностях: вот я, обычная студентка в легкомысленной юбке и модненьких полосатых гетрах, сижу на лекции и с обожанием смотрю на душку-препода. Меня поедает взглядом нагловатый, но что скрывать, довольно интересный парень с кровью Других. А вот меня, боевую единицу, бросают на «амбразуру», в гущу событий – опасных, позвольте напомнить. У меня в сумке колба с призраком, предположительно типа «эль», имеющим неподтвержденный класс агрессии и высокую степень манифестации. Меня подкармливает белковой пищей странный мужик с замашками девицы. Я говорю с посмертиями, а они со мной. Может, стоит пересмотреть свое хобби и начать проводить свободное время как-то по-другому?

— Чего ты на него так уставилась? — шепотом поинтересовалась Марьяша.

— А? Чего? Я?

— Ты минут пять таращишься на Антона Макарыча.

— Я… я слушаю.

— Так он не говорит ничего, готовит доску для трансляции ментальных образов.

— Я задумалась.

— Жду-не-дождусь твоего рассказа, — призналась Марьяша. — Что вчера было? Кража? Ограбление банка? Говорят, в Новой Арконе кто-то построил портал в банк и взорвал хранилище.

— Это же невозможно! — удивилась я. — А как же их защита?

Марьяша развела руками. А я вновь посмотрела на Олевского. Как же потрясающе он держался вчера! С каким достоинством! Невероятное самообладание. Хладнокровие уровня бога. Эти вендиго просто удивительные!

— Открыли тетради и записали тему, — проговорил Антон Макарович. — «Классификация фантомов по таблице Роушера».

 Глава 18.2

Глава 18.2

Разумеется, ни о каком типе «эм» Олевский и словом не обмолвился. Ах, как же мне захотелось намертво вцепиться в Вележа и не отцепляться, пока Ленни не научит меня всему, что знает, особенно тому, что не преподают на первом курсе. Вчера я поняла: мир гораздо сложнее, чем я его представляла. И гораздо опаснее.

Перейдя к следующей теме, Олевский попросил нас достать из футляров палочки.

— Палочка, «свеча» или «игла» - названий у этого магического предмета много. На уроках Мироведения вы узнаете, как называют главный инструмент мага на разных Гранях. На моих практикумах научитесь строить более мощные векторы, чем те, что создаются пальцами. Существует поверье, что палочка мага обладает собственным сознанием. Это и миф… и правда. В нашем мире обычная палочка любого из трех металлов «привыкает» к владельцу, подстраиваясь под его коловрат, но при необходимости легко меняет хозяина. Существуют миры, где палочки служат лишь одному владельцу до самого своего разрушения. «Свечи» очень недешевы из-за дороговизны особых кристаллов на их кончиках. Ваши палочки – собственность Академии, берегите их, пока не обзаведетесь собственными. Разумеется, они заранее очищены в Источнике. Вы должны их приручить. Для этого больше тренируйтесь, но только на полигоне. Разрешены простые, бытовые векторы – пожалуйста, ребята, без фанатизма. А что касается сознания, то посмотрите на кристалл: он способен удерживать одно или несколько магических существ, включая нежить и некоторые виды посмертий. Помните давний спор о том, сколько бесов может поместиться на конце магической «иглы»? Никто до сих пор не дал внятного ответа. В истории существуют примеры того, как некоторые жадные до… хм… спецэффектов маги и колдуны селили в своих кристаллах по нескольку опасных джиннов. Увы, участь тех волшебников и ведьмаков была предопределена с самого момента заключения ими договора с этими капризными и зловредными бесами. Никогда не связывайтесь с разумной нежитью. И с неразумной тоже.

— Антон Макарович, а можно вопрос? — судя по голосу, с места выкрикнул Лексей.

— Да, студиозус Гудков.

— Почему фантомы не подселяются в гомункулов? Эти твари готовы жить даже на одном кристалле, а големами и кальками брезгуют, что ли?

— Вы плохо меня слушали, Гудков. Я сказал: некоторые виды нежити и посмертий. Фантомы же слишком сложны для подселения в условно-живое тело. Что есть фантомы? Души мертвых людей, которые каким-то образом сошли с пути эволюции или были искусственно из нее выведены. Потерянные души, господа. Магическая наука сотни лет бьется над решением проблемы неупокоенных посмертий. Посмотрите на доску, — Олевский приглушил свет в зале движением ладони и спроецировал на белый экран нечто, сложенное из светящихся точек и похожее на бусы без нитки. — Человеческая душа состоит из двенадцати плазменных сгустков. В теле обычного человека она располагается вдоль позвоночника, а в качестве паразита – хаотично, цепляясь за нервные окончания, потому со временем в теле носителя нарушаются энергетические потоки и возникают болезни. Но главное для вторженца – мозг: способность управлять чужим телом или хотя бы сохранять в нем свое сознание. Следующий слайд. На электроэнцефалограмме зараженного фантомом человека видна дополнительная кривая, результат вторжения – раздвоение личности у носителя. У големов мозг малоактивен, гомункулы созданы выполнять примитивные действия. Создание, не буду отрицать, выдающегося для своего времени кадавра известным магом Виктором Франкенштейном так и не стало научным прорывом. Его гомункул мог говорить, совершать некоторые самостоятельные действия и очень впечатлял окружающих, но… — Антон Макарович развел руками. — Природа позаботилась о том, чтобы человек оставался человеком, не копировался в автоклавах и не сшивался из отдельных частей. Поэтому все эти сторонники «приживления несчастных скитальцев в специально выращенных телах» не совсем понимают, о чем говорят… Что ж… Время, господа студиозусы. Лекция закончена. Еще вопросы? Подходите.

О, вопросы, конечно, были. На Олевского налетели щебечущие девчонки. Всех интересовал вопрос бала. И танца с преподавателем, разумеется.

Я помахала подругам, спешившим в столовую, и тоже осталась после звонка, стоя поодаль и ожидая, когда начнется отлив однокурсниц.

— Никого он не возьмет, — произнес кто-то сзади.

Рядом со мной стоял Бронислав. Кудель смотрел на Олевского, сонно прикрыв веками глаза. Я поискала взглядом Лексея. А, вон же он, у двери. Зло поглядел на Бронислава и вышел в коридор, пройдя сквозь Генриха, приподнявшего над головой цилиндр.

— Его Капалов уговорил на балу присутствовать, — продолжил Кудель. — Но Олевский девчонок в свою семерку никогда не берет. Поэтому губу не раскатывай, танцевать он ни с кем не будет, прикалывается только, чтобы вы, девки, из кожи вон лезли. Преподам бонусы начисляют, если курс хорошо работает.

Танцевать? Да кто тут говорит о танцах? Меня интересует семерка Олевского. Что-то мне подсказывает, что я вполне достойна стать исключением. Я задумчиво посмотрела на Антона Макаровича. Тот вдруг заметно вздрогнул, оглянулся, кивнул мне, показал глазами «вижу, подождите».