Внеучебная Практика

— Спорим, что через два месяца на Балу Посвящения я буду танцевать с Олевским.

Чего это я? Вырвалось как-то? Нет, было сказано осознанно.

— Да, — твердо повторила я. — Спорим, я войду в его семерку!

У Бронислава полезли на лоб брови:

— Так ты, Огнецвет, тоже… спорщица? — однокурсник рассмеялся. — Надо же, какое совпадение. Ну спорим. Запечатляющий пари вектор знаешь?

Еще бы! Всю школу тренировалась. Мы зафиксировали спор. Проигравший обещал на три дня стать личным «големом» победителя, выполнять все его приказы и сопровождать повсюду, притворяясь тупым гомункулом.

Бронислав, казалось, засыпал на ходу. Даже руку не сразу отнял.

— Ты чего такой смурной? — поинтересовалась я. — Всю ночь занимался?

— Ага, занимался. Играл в одну… азартную игру.

— Выиграл? — обеспокоенно уточнила я. А вдруг он тоже типа вендиго, «фартовый»? Слышала о таких.

— Не, — Кудель зевнул. — Проиграл. Но это было весело.

Бронислав ушел, как всегда что-то насвистывая, а Олевский, вежливо разогнав девушек, подозвал меня к себе.

Глава 18.3

Глава 18.3

— Госпожа Огнецвет, — сказал Антон Макарович, перекладывая бумаги на столе. — Я выслал вам магическое подтверждение договора. И оплату за один рабочий день, почасовую, как договаривались. Ваш голем очень успешно справился с заданием.

Вы даже не представляете, насколько успешно.

— Это хорошо, — промямлила я, волнуясь. — Когда мне прислать его в следующий раз?

— Не раньше среды, — подумав, отозвался Олевский. — Вам хватит времени на то, чтобы его зарядить?

— Да. А как же завтра? — пискнула я. — Черри почти зарядилась!

Завтра вторник! Будет совещание в агентстве! Неужели я его пропущу?!

— Уже?

— Я каждый день даю ей коловрат!

— Надеюсь, без ущерба для вашей ауры.

— Нет, я в порядке!

— Завтра у нас запланирован… день бумажной волокиты. Голем нам не понадобится. Что-то еще, госпожа Огнецвет?

— Да… Антон Макарович, я уже спрашивала вас про вашу семерку… Я помню про среду… про практикумы, помню! Я буду стараться изо всех сил! Криминалистика – моя мечта! Хотите, я буду помогать вам в вашем агентстве? Бесплатно! И голема отдам просто так, не надо мне платить!

— Пытаетесь меня подкупить? — с мягкой снисходительностью поинтересовался Олевский.

— Нет, что вы?! — я возмущенно тряхнула головой.

Антон Макарович перешел к другому краю стола и занялся сборами: вынул из портфеля коробку с маркерами и положил туда коробку с карандашами, переложил одну бумажку с пометкой «волюм 112» на другую, где над убористым рукописным текстом карандашом было написано «не растекайся мыслью по древу, балабол».

— В области Криминалистики очень велика профдеформация. Лучезара, я не против девушек в своей семерке, отнюдь. Я против ранних морщин на женских лицах, бесплодия и… глупой смерти. Женщин легче высосать, чем мужчин, их легче подчинить – они эмоциональнее. Из всех семерок на опасных заданиях призраки нижних уровней всегда выбирают девушек для атаки и вторжения. Вы знаете, как работают экзорцисты? Они отрывают фантомов от нервов. Это больно.

— Продфедормация? Да, я понимаю! А если у человека… у девушки – сильный коловрат? Очень мощный коловрат. Такой, что не позволяет ничему вторгнуться или воздействовать! — немного сердито парировала я.

— В своей жизни я встречал только одну такую девушку. У нее было двадцать единиц. Но она все равно ушла на другой факультет… Лучезара, вы… — Олевский переложил бумажку с номером волюма на ту, где кто-то рекомендовал кому-то не растекаться по древу, — вы можете попытаться. Как и все остальные. Но помните: если у вас не получится, если вы будете разочарованы – это для вашего же блага. Юность часто романтизирует опасности и мечтает о приключениях. Но, сбываясь, в зрелом возрасте те мечты вызывают кошмары и бессонницу. Надеюсь, вы запомните мои слова… Я вас больше не задерживаю.

— До свидания, Антон Макарович, — сказала я, направляясь к выходу.

Как же хочется изо всех сил хлопнуть дверью! Я ведь все понимаю! И кошмары мне уже снятся! И что в этом такого ужасного? В каждой профессии свои издержки.

— Госпожа Огнецвет! — крикнул Олевский мне в спину. — Ваше предложение насчет бесплатного использования голема, конечно, вне обсуждения. Но хотел попросить вас. Возможно ли сделать так, чтобы Черри иногда ночевала в агентстве? У нас будут ранние выезды, и довольно неудобно беспокоить вас и господ фон Райндорфов… Я буду отпускать ее на подзарядку… или… — вендиго обреченно вздохнул, — если вам действительно это не в тягость, чтобы зарядить Черри, несколько раз в неделю вы можете приходить к нам, в агентство.

— Да?! — обрадовалась я, сразу позабыв обо всех обидах. — Конечно! Спасибо!

— Связь через мой личный номер!

— Да… да… до свидания!

Я выскочила в коридор, понеслась в сторону столовой, чуть не врезавшись в Генриха. Призрак почему-то шарахнулся в сторону, хотя, по моим наблюдениям, старинного духа никогда раньше не смущали студиозусы, проходящие его безвредную эктоплазму насквозь. Уже за поворотом в основную галерею, я вспомнила, что номера Олевского у меня нет. Я решила не возвращаться и заглянула в аудиторию через другой вход, тот, что располагался высоко над амфитеатром сидений.

Антон Макарович был там. Стоял возле стола с бумажками. За его спиной таяла демонстрационная доска. Я уже открыла рот, чтобы окликнуть преподавателя, но Олевский вдруг с силой шлепнул себя несколько раз по лбу и отчетливо произнес:

— Ну какого…, а? Дурак! Вот дурак! Сам себя попутал, бес!

Я боязливо закрыла дверь и ушла. Номер я потом спрошу.

Глава 18.4

Глава 18.4

После обеда все мы дружно выдвинулись на пару к Баллариэлю. Под дверью аудитории в самой древней части Академии скопилось полкурса. Призрачный профессор, всегда приносимый с бревном минут за двадцать до начала пары, опаздывал. Шум нарастал – первый курс веселился, предвкушая отмену лекции. Барельеф римского патриция на мраморной панели между колоннами, как мне показалось, пытался привлечь к себе наше внимание, но был проигнорирован, в результате чего обиделся, запахнулся в тогу и надул щеки.

Из бокового коридора появилась давешняя уборщица, как и в тот раз, со шваброй и ведром без воды. Римлянин, неуловимым движением развернувшись к техничке сквозь мрамор плиты, принялся обличительно изображать мимикой недовольство.

— Так, студёзусы! — гаркнула уборщица. — А ну живо повернулись все ко мне! И ближе подошли!

Как ни странно, шум немедленно затих, и студенты двинулись к техничке, подобно кроликам под взглядом удава.

— Кто не знает, величать меня Малиольда Таманиэлевна, и я тут человек не последний! И посему, студёзусы, Малиольду Таманиэлевну слушаемся! Было сказано в западном крыле не шуметь, посмертий не пугать и этих… эндемиков? Было. И магией не плюхать! А я слышала – плюхали! И пугали, стало быть! А вели б себя потише, услышали бы от этого вот господина, — техничка ткнула пальцем в барельеф, — что лекцию заменили на занятие в библиотеке Западного крыла!

Римлянин на барельефе надул толстые патрицианские щеки, кивая и надменно поглядывая на нас из-под лаврового венка.

— Эй, куда пошли? — рявкнула Малиольда Таманиэлевна вслед сконфуженному и запаниковавшему курсу, решившему, что опоздание неизбежно. — Западного крыла библиотека! Тут, внизу! По винтовой лестнице три этажа. Порталов нету. Ноги себе не переломайте, барагозные!

Техничка вытащила швабру из подставки и двинулась по коридору, подтирая одни только ей видимые «плюхи».