Внеучебная Практика

Мы ждали кукольницу и продолжали свой разговор.

— Как же обидно, что пришлось его отпустить! — в сто сороковой раз повторила Ксеня. — Даже не отдубасив!

— Чтобы отдубасить Гудкова, нам по крайней мере нужно было позвать Милли, — проворчала я. — А это ничем хорошим не кончилось бы.

— Ага, — мечтательно добавила Марьяша. — Гудков – крепыш. Вы видели его кубики?

— Мы не только кубики видели, — съязвила Ксеня.

— Можно было Мефодия позвать, — добавила Марья.

— Ага, и всю общагу заодно. Кстати, где был Фодя во время пробоя? Не видела ни его, ни Джилины, — сказала я.

— Ой, ладно, проехали! — раздраженно воскликнула Ксеня. — Надоела эта тема! Если бы Лексей не видел у нас Черри, мы могли бы пожаловаться в деканат, а так ему как с гуся вода! Еще и угрожал, что расскажет, нахал! Слава богам, он думает, что ты просто посылаешь Черри вместо себя на лекции. У меня подозрение, что он где-то с ней… пересекался… и пообщался.

— Страшно даже представить, как, — содрогнулась я.

— И твое пари еще в силе! — напирала подруга. — Я уверена, что Бронислав отдаст тебя Гудкову! И вообще, лучше подумай о той твари в кустах! Что это было?! Откуда?! Не пора бы сообщить Капалову и родителям?!

— Я не думаю, что…

— Я знаю, о чем ты думаешь! — Ксеня запыхтела. Сегодня она была необычайно раздражительной: ей предстояло чаепитие с Георгием. — Лу, ну что ты себе навоображала? Что придирки Антона Макаровича – это… это как в школе за косички дергать? Из тайной симпатии? Что он к тебе что-то… чувствует? Наш препод?! Знаменитый Олевский?!

— Ничего я не навоображала. Просто… показалось.

— Когда кажется, строят Вектор от морока! Забудь! Выкинь свои фантазии из головы! Снеговик износился и больше не отгоняет от тебя кавалеров. Это нормально – тебе восемнадцать, любая детская магия перестает действовать после совершеннолетия. Вы с Олевским просто… просто слишком много времени проводили вместе, вот тебе романтика в голову и ударила. Уходи из агентства, — Ксеня понизила голос. — Оставь им Черри. Со временем они поймут, что она бесполезна, и спишут это на мои ошибки в эксперименте с кристаллами. Все равно дело почти закончено, сама говорила.

— Да, я так и сделаю, — сказала я, отворачиваясь. — Обещаю.

Из палатки высунулась Юэль. Фейри поманила нас, и мы вошли.

Она подвела нас к высоким металлическим полкам, накрытым тканью, и сбросила полог. Девочки ахнула, я скрипнула зубами. На полках стояли кукольные домики. Все куклы и детали в них были сделаны из разноцветной валяной шерсти. Мне сразу бросился в глаза домик в глубине стеллажа. И пока Ксеня и Марьяша с восхищением рассматривали крошечные экспозиции с милыми домашними сценками, я смотрела на дом с бумажной мебелью.

… столами и стульями, прикрепленными к стенам в веселенький цветочек

… ванной

… и даже унитазом из бумаги

И только кровать была в нем как настоящая. На ней лежала шерстяная куколка в платье и фартуке по моде пятидесятых. Яркие губы, поднятая в воздух рука. На крошечной табличке под крышей указана дата создания. Игрушка была сделана почти за месяц до смерти Светланы Хомутовой. Девочки заметили мою неподвижность, затихли и подошли ближе.

— Это оно? — растерянно спросила Ксеня. — Сцена того… убийства?

Я молча кивнула.

— Они приходят, — вдруг хриплым низким голосом сказала фейри. — Видения. Не знаю, откуда. Никто не знает. Куклы. В глубине души все мы знаем, что это не просто милые игрушки. То, чему даешь такую точную оболочку… никто не предскажет, что может выбрать ее своим обиталищем.

— Вы знакомы с тем, кто это сделал? С гадальщиком?

— Нет, — Юэль качнула головой. Несоответствие ее хрупкой внешности грубоватому надтреснутому голосу почти пугало. — У него много имен и странная кровь. Никто из наших его не «видит». Словно кто-то стер из его крови и души всю память рода. Он несет с собой холод. Но мотивы все те же, как у всех у вас, людей: власть, богатство, подавление… месть. С людьми ему просто, их можно одурачить, купить. Но есть те, кто с кровью Других: вендиго, нильвэ, фавны, хумай... маги, сильные маги – все они могут ему помешать.

— В чем?

— Он тоже так спросил, вендиго, — фейри слабо улыбнулась. — Но он уже знает, вот тут, — Юэль коснулась пальцем виска. — Я подсказала Снежному Воину, где искать убийцу, я видела это в видении, улицу и дом на отшибе, но остальное вендиго должен сделать сам – еще многое. Вам пора. Выставка скоро откроется.

Юэль взяла край покрывала, чтобы накинуть его на стеллаж, но я воскликнула:

— Подождите!

Я заметила на нижней полке еще один домик, неяркий, почти лишенный красок.

— Что это?

— Не знаю, — фейри поджала губы, глядя на свою работу с недовольством. — Глупая игрушка. Я спрятала подальше. Неприятно смотреть.

— Еще одно видение?

— Да. Непонятное.

Это был темный домик без кукольной мебели, из одной пустой комнаты… почти пустой. Может быть, он казался таким мрачным, даже сырым и холодным, потому что стоял ниже остальных поделок. Лучи утреннего солнца, пробившиеся через мутноватый пластик палатки, падали в него через квадратное окошко с темно-зелеными ставнями. На полу из кусочков дерева лежали мелкие черточки света. Из пола комнаты вырастал шерстяной… цветок, похожий на бутон лилии с очень коротким стеблем. Странный цветок: темно-синий с серыми вкраплениями, лепестками, словно сотканными из тумана, и… размытыми лицами, выступающими из лепестков, слишком грубыми, чтобы сказать, мужские они или женские. Валяная шерсть лишь обрисовывала черты.

— Какая необычная… кукла, — вежливо сказала Марьяша.

— Это не кукла, — Юэль дернула плечом. — Это… я не знаю, что это. Я никогда не отказываюсь от своих видений, воплощаю все. Я спешу. Нужно готовиться.

… Выйдя из духоты палатки, мы с облегчением вдохнули свежий осенний воздух. Похолодало. В столице всегда так: осень долго держит позиции, а потом внезапно сдает их, не пытаясь больше бороться с холодной, снежной зимой.

Под куполом было тепло. Мы сдали куртки в гардеробную у входа и остались в строгих платьях. Ксеня выбрала темно-вишневое с серебряными пуговицами, Марьяша остановилась на сером, расклешенном от талии, на мне было платье в синюю клетку с золотистой нитью.

Сразу стало понятно, что людей с улицы в первый день выставки, по традиции посвященной Императорской семье, тут не будет. Под куполом прогуливались господа в костюмах и дамы в дорогих, но неброских туалетах. Вот мелькнул профиль Георгия. Государыня тоже была здесь – она разливала чай за круглым столиком у оранжереи и вела светскую беседу с фрейлиной Хомутовой, знакомой мне по газетным статьям и телевизионным хроникам. Значит, Хомутова уже начала выходить в свет. Судя по виду, дается ей это нелегко. Я помнила о своем обещании Светлане, на вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы передать скорбящей матери послание дочери-посмертия. Сделаю это, когда мы найдем убийцу.