Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
– Да, что там ни пишут в газетах, а время Павки Корчагина мне больше по душе, чем время Дуси Виноградовой!
И Ваня вдруг крикнул; "По коням!" И, взбежав на верхнюю площадку, лихо съехал по перилам.
Коля Гришин выглянул из парадного подъезда. Ливень еще не прекратился.
– А все-таки жалко, что мы с тобой на площадь не попали.
В приоткрытую дверь вместе с шумом дождя и громовым рокотом ворвались смех, музыка, говор толпы.
– Зато в ботинках вода не будет чавкать, когда на вечеринку к Майке пойдем!
В эту минуту дверь распахнулась шире и в подъезд вбежали
– Из колонны физкультурников!
– шепнул Ваня Коле, хотя это и так было видно, без спортивного комментария.
– Спартаковки! По твоей части!..
Девушкам-спартаковкам было лет по семнадцать-восемнадцать. Все они были хорошенькие, ну, прямо с обложки "Огонька", а одна из них, голубоглазая, светловолосая, пожалуй, даже красива. Коле Гришину, во всяком случае, она показалась умопомрачительной красавицей. Глаза и щеки горят, пылают, стройная девичья фигурка туго обтянута мокрой спортивной одеждой.
Коле вдруг стало мучительно стыдно за то, что в подъезде у него пахнет кошками и весь он, этот подъезд, непригляден, темен и вовсе не достоин трех впорхнувших в него граций из добровольного спортивного общества "Спартак".
Самая высокая и физически развитая девушка-простушка командирски сказала, зачесывая пальцами назад темно-русые густые волосы:
– Ну, что ж ты, Нонка, давай стучи в дверь, проси полотенце - твоя идея!
Нонна, самая маленькая, шустрая, чернявенькая, надула губки.
– Почему я? Ты у нас, Валюха, самая представительная! И кроме того тут на двери написано "Самтрест, трест винных совхозов Грузии".
– Ну, влипли!
– грудным голосом проговорила Валя.
– У нас, девушки, - не своим, на диво робким голосом произнес Ваня Королевич, - жилые квартиры со второго этажа начинаются.
И для того, видно, чтобы реабилитировать себя и поддержать тщательно оберегаемую им репутацию бонвивана и донжуана, он добавил развязно:
– А тут нам иногда отламываются бесплатно лучшие вина Грузии!
Девушки взглянули на него так, словно это был выползший из щели в стенке таракан,
– Иди, Валюха! Ты же у нас самая храбрая!
– подтолкнула Валю чернявенькая.
– А то Нинка совсем расхворается. Говорили ей - не ходи на демонстрацию!
– Сказала тоже!
– возразила оробевшая вдруг подруга, - Куда идти-то - к грузинам?! В одних трусиках?! Мало ли на кого тут можно нарваться! "Самтрест"!.. И эти вот пацаны зенки вылупили...
– Физкулът-привет, девочки!
– выдал, набираясь храбрости, Ваня Королевич.
– Давай, давай!
– толкнула Нонна Валю вверх по лестнице.
– Нинка, смотри, какая горячая, так и пышет!.. Гляди, совсем расхворается!
– Ване она презрительно бросила: - А с вами тут никто не разговаривает. Проваливайте!
– Ну и лексикон у этих граций из "Спартака"!
– усмехнулся шокированный Ваня.
– Не выражайтесь, пожалуйста!
– осадила его Нонна. Валя в три прыжка, мелькнув загорелыми сильными икрами, взлетела на первый этаж, глянула на дверную табличку:
– Я ж говорила -
грузины! Какой-то профессор Ашкенази! Неудобно как-то в полуголом виде у профессора из "Сам-треста" полотенце просить! Не баня ведь - враз веником выметет!..– Ведь культурный человек, профессор!
– заговорщицким громким шепотом уговаривала ее снизу Нонна.
– Что он с тобой сделает? Звони давай! И аспирину у него попроси! Культурный человек, не то что некоторые!
– Это мы-то?
– обиделся Ваня.
– Между прочим, профессор музыки на Красной площади парад принимает, а вот у моего товарища, сдавшего на значок ГСО, наверху найдется и полотенце, и аспирин, и все, что надо! У него мама врач. Целая аптека наверху, поликлиника!.. И полотенце махровое, и за "Спартак" он болеет!..
– Хорошо!
– заявила Нонна, уткнув руки в боки.
– Тащите сюда аспирин и полотенце! Мы подождем. Только быстро!
Нина, на которую поглядывал украдкой Коля, вдруг схватилась рукой за перила, села на ступеньку. Нонна кинулась к ней.
– Нинок! Тебе плохо?
– Ерунда! Сейчас пройдет, - ответила Нина. И голос ее сразу запал Коле в душу.
– Я сейчас, - спохватился Коля.
– Мигом! Только вы не сидите на голом камне.
Он побежал вверх по лестнице, сразу через три-четыре ступеньки, слыша, как его несносный друг несет какую-то чепуху:
– Да вы, никак, струсили, милые дамы? Втроем двух джентльменов испугались? Двух рыцарей без страха и упрека? Тоже мне - готовы к труду и обороне!..
– Никто вас, воображал, и не боится!
– заверила его Нонна.
– И отчего это, девочки, московские ребята такие речистые?
– Мама-врач дома?
– деловито осведомилась Валя, спускаясь вниз.
– Должна прибыть с минуты на минуту!
– соврал Ваня.
– Вызвали, понимаете, к больной. И в праздник отдохнуть не дают.
– Ну, ладно!
– решилась вдруг Валя.
– А то Нинке и впрямь худо. Этаж-то какой?
– А это, милые дамы, как посмотреть!
– отвечал Ваня Королевич.
– Этаж пятый, а небо седьмое! С гарантией!.. Мы вас и чайком напоим.
– Нужны нам ваши чаи!
– ершилась Нонна.
– Только не вздумайте позволять себе вольности всякие!..
Дверь квартиры Гришиных была распахнута настежь. Ваня ввел девушек, столкнулся за порогом с Колей, который бежал из ванной с полотенцем и лекарствами в руках.
– Стоп, рыцарь!
– остановил его Ваня.
– Уговорил милых дам культурно переждать непредвиденное выпадение атмосферных осадков в день праздника международной солидарности. Сплотим тесней ряды членов и страстных болельщиков ДСО "Спартак"!
Он церемонно ввел девушек в квартиру, театральным жестом распахнул окна.
Девушки ахнули - так великолепна была панорама Москвы на фоне весенне-грозового неба. Внизу - праздничная Трубная площадь, за ней Рождественский монастырь, бульвар, круто поднимающийся на один из семи холмов "третьего Рима" - Москвы. Неглинная, Цветной бульвар и там, на горизонте, - улица Кирова. И кумач знамен, и десятки духовых оркестров, играющих вразнобой внизу под уже кончающимся ливнем, и косые лучи-конусы майского солнца, пробивающегося сквозь набежавшую ненароком тучу...