Внучь олегарха
Шрифт:
— Зачем надо мне? — я внутренне усмехнулась, но постаралась сохранить серьезный вид: — Это будет второй моей технологией, внедренной на заводах оборонщиков, еще парочка таких — и в Совмине согласятся с моим предложением об учреждении отдельно института разработки промышленных технологий, и вожделенная должность директора такого института будет у меня в кармане…
Тот понимающе хмыкнул и договор подписал. Но мне все это совсем не ради иллюзорной должности нужно было. Потому что чтобы делать то, что я знаю и умею, нужно работать не для зарплаты, а для удовольствия — но ведь без денег-то не прожить! А вот деньги… я на все — и на конструктив
Ну да, на разные придумки в пользу собственного кармана у меня время нашлось, а вот на учебу… То есть я, безусловно, старалась, лекции и семинары не прогуливала, задания все выполняла — однако сессия показала, что старалась я явно недостаточно. Две четверки и трояк — это как-то не очень способствует росту репутации. Да и перспективы на работу после окончания учебы несколько портит: отличники могли выбирать, куда идти работать, а все остальные — строго по распределению, и три года уволиться и место работы сменить не моги…
С другой стороны, репутация — она разная бывает: когда я сидела в общаге, яростно штудируя учебники (на профильной кафедре решили меня пожалеть и разрешили «трояк» пересдать на что-то более приличное, правда, пересдачу назначили на середину февраля и время подготовиться все же было) ко мне зашла Лена:
— Собирайся, мы в гости идем. Оденься поофициальней.
— Что, прямо сейчас? А заранее предупредить?
— Сама узнала полчаса назад. Давай, поспеши, в министерстве обороны народ ждать не любит…
— А к кому конкретно-то вызывают?
— Понятия не имею, мне лишь сообщили, что там тебя встретят и все расскажут. Готова? Поехали…
Честно говоря, я совсем не ожидала, что встретиться со мной пожелает товарищ Булганин, да и вообще я его там встретить не ожидала, ведь он уже почти год работал Предсовмина… хотя, наверное, как и Малышев, на прежней работе остался «на полставки». Но еще больше я не ожидала, что наша встреча с ним уложится в пятнадцать минут:
— Светлана Владимировна? Товарищ Малышев сообщил, что вы, вероятно, лучше кого бы то ни было разбираетесь в производстве управляющих машинок для противотанковых ракет, это так?
— Вероятно, да.
— Отлично. Мы уже выбрали производственную площадку, там уже определенные станки имеются — по механической части, и есть площади для размещения производства электронных блоков. Но пока среди специалистов нет единого мнения, какое оборудования там будет необходимо поставить, поэтому я попрошу вас площадку и завод осмотреть и составить уже свои предложения по обеспечению завода всем необходимым. Самолет вас уже ждет… в Монино, гостиница там для вас забронирована, завтра… надеюсь, что завтра вы уже вернетесь и до субботы мне подготовите все необходимые документы. Сейчас подойдут товарищи, которые вас будут сопровождать… чаю хотите?
Ну да, спорить с таким товарищем и рассказывать ему о необходимости исправить трояк бесполезно в принципе, да он все равно бы даже слушать меня не стал. Так что попила
чаю (его буквально через минуту принесли), рассказала немного про проведенные в СНТО доработки телевизора (он, оказывается, и об этом уже знал)… А хорошо живется министрам, до аэродрома я ехала уже в большом и удобном ЗиСе, а там меня подвезли буквально к трапу (самолет был почти новеньким Ил-14), и уже через пять минут я была уже в воздухе. А еще через пять часов с некоторым недоумением оглядывалась, пытаясь понять, куда это меня занесло.То есть я это поняла почти сразу: по пути с местного аэродрома к гостинице я не смогла не заметить очень знакомую мне электростанцию, да и дом, в который мы приехали, я тоже прекрасно знала: именно его дед первым снес, когда начал городок обустраивать. А вот все остальное мне было совершенно незнакомо (хотя заводские корпуса отсюда видно не было): улицы (если их можно было назвать столь гордым словом) больше напоминали просеки в лесу, там, где в мое время стояли два квартала каменных домов, вообще какой-то лет рос…
А еще скорее всего «сверху» местное начальство прилично так попинали: несмотря на позднее время, мне показали и уже неработающий механический заводик, и пустующие коробки будущего заводика радиоприборов. И даже кирпичный завод, находящийся в паре километров от городка возле засыпанного снегом карьера, хотя он-то вообще только в теплое время года работал. То есть пока только в теплое время — но я знала, как с этой бедой бороться. Да и вообще все про город-то свой родной знала! А то, что он еще «не такой» — это не беда, попробую сделать его «таким»…
На «механическом» я с ностальгией оглядела здоровенный немецкий вертикальный фрезерный станок — именно на нем я в школе на уроках труда «готовилась стать фрезеровщицей», причем его выбрала только потому, что к станку имелась лишь единственная фреза: станок-то мог обрабатывать железяки весом до полутоны и хвостовик этой фрезы был сантиметров семь в диаметре. Этот станок и у меня на заводике еще иногда работал — а теперь он весь из себя такой новенький… не очень новенький, все же выпуска двадцать восьмого года, трофей… Был у меня даже порыв его включить и какую-нибудь железяку обточить, демонстрируя местному начальству свое «мастерство», но зачем? Я и так прекрасно знала, какие документы я в субботу отправлю Николаю Александровичу.
«Сопровождающие меня лица» из Москвы со мной на экскурсию не пошли, а утром я всех их очень обрадовала тем, что и идти им никуда уже не надо. Настолько обрадовала, что они даже завтракать не пошли — и всю обратную дорогу по этому поводу ныли: в самолете жрачки не запасли. Зато в Москве мы оказались уже в начале третьего, меня отвезли (опять на правительственном ЗиСе) в общагу… Да, трояк, похоже, останется со мной — но вот родной городок станет настоящим городом гораздо раньше. Ну, я на это очень надеюсь — и имею для такой надежды очень веские основания.
Пять часов полета до Москвы я размышляла вовсе не о том, что писать товарищу Булганину, а о том, что дед был прав на сто процентов, рассказывая мне, «что пошло не так» и почему. А разговорился он после похорон его старого приятеля деда Игната, который, как оказалось, довольно много лет служил вместе с моим дедом (и который деда с бабулей и познакомил!)
Тогда дед очень сильно горевал, на поминках принял немного лишку, все повторял «такой молодой, а вот уже…» Я, пытаясь его успокоить, разумно, как мне казалось, возразила: