Внук Петра Великого

– Я хочу пригласить вас в свои покои, – торжественно произнес я. Ну как бы волнительно, все-таки впервые гостей приглашаю. – Здесь очень холодно, а продолжить беседу хотелось бы.

– С радостью, ваше высочество, почтем за честь, – за них обоих почему-то ответил Михаил. Анна ограничилась кивком.

Как оказалось, меня вяло пытались искать. Точнее, активно поисками занимался Криббе и, как ни странно, Гагарин. Выглядело это довольно забавно: Гагарин в женском платье с таким количеством пудры и румян на лице, что если бы данная маска слетела с него, то совершенно точно прибила бы пробегавшую мимо кошку, и бравый капитан, который на бал не пошел, а занимался в тот момент, когда обнаружилось, что меня уже давно нет нигде во дворце, разработкой каких-то новых фехтовальных приемов, составляли пару в моих поисках. Когда я увидел этот сюр, то едва не сложился пополам от хохота, но, вовремя заметив бешенный взгляд Криббе, попытался успокоиться, чтобы в ближайшем будущем не пожалеть о столь неуместных смешках. Вяло нас искали Панин и Воронцов, которых также, как и Гагарина выдернули с бала. Но, так получилось, что в огромную приемную, где уже было наставлено куча разных кресел и диванчиков – я постепенно обживался во дворце, мы вошли все вместе. Картина трех подростков в мужских нарядах и трех «дам» у которых уже начала сквозь пудру пробиваться щетина, была настолько сильной, что я, велев гостям располагаться, выскочил из приемной, плотно закрыв за собой дверь и подбежал к ближайшему окну, закрывая рот ладонью, чтобы не заржать очень уж громко. Вот так меня и застал Суворов, когда я стоял у окна, вытаращив глаза и пытался успокоиться, представляя в красках, как снова войду в эту проклятую дверь, чтобы тут же выбежать вон, потому что менее смешно мне точно не станет.

– Ваше высочество, не обнаружив вас на балу, я так и решил, что вы будете здесь, и поспешил к вам, чтобы объявить радостную новость, меня назначили к вашему двору камер-юнкером.

– Не староваты ли вы, Василий Иванович, для камер-юнкера? – я покачал головой.

– Мне, если честно все равно, это всего лишь очередное звание, коих у меня немало, – он улыбнулся. Я же повернулся к окну, вмиг утратив все веселье. Я не просил за него, просто не возражал, когда на ужине в тот же день, когда я вытаскивал своих ученых из Петропавловской крепости, Ушаков прямо спросил о подобном назначении у Елизаветы, а она обещала подумать. Просто я не очень хорошо представлял себе работу Тайной канцелярии, и мне казалось, что эта предтеча спецслужб только ужаса на всех нагоняла. – Почему вы не были на балу, ваше высочество?

– Потому что мне не нравятся такого рода увеселения, – просто ответил я и снова развернулся, глядя на Суворова. – Зачем я вам? Почему Тайная канцелярия так сильно хочет быть ко мне поближе? Ко мне что заговорщики какие затесались?

– Насчет заговорщиков не знаю, – Суворов покачал головой. – А вы всегда так прямо задаете вопросы, ваше высочество?

– По крайней мере, стараюсь, – я внимательно смотрел на него. – Такая манера исключает увертки, только откровенную ложь.

– Весьма спорно, но имеет место быть, – Суворов задумался. – Что касается вашего вопроса… Вот вам не понравился сегодняшний бал-маскарад, нам тоже многое в нашей службе не нравится. Но никто и слышать не хочет о каких-либо изменениях. Всех устраивает, что Тайная канцелярия – это такая псарня, со сторожевыми псами, которые могут наброситься на любого, на кого ей укажут. Я не считаю подобное правильным, и Андрей Иванович меня поддерживает. Зато того же Шувалова все устраивает, и он большую часть времени проводит здесь во дворце, стараясь так или иначе угодить ее величеству, чем службой занимается. К тому же, после Бирона к нам нет большого доверия, а это приводит в свою очередь к тому, что настоящие заговоры мы не сможем предотвратить, нам просто не поверят. Вот и остается среди бабских сплетен лавировать. Вы же, ваше высочество, человек новый, поэтому сможете взглянуть на вещи непредвзято.

– Вы слишком надеетесь на меня, – ответил я медленно. – А ведь вполне может так получиться, что я ничем не смогу вам помочь. Ни вам, ни Андрею Ивановичу.

– А мы этого и не просим. Сейчас мы просим просто немного нам помочь, – Суворов улыбнулся.

– И в чем же может заключаться моя помощь?

– Например, завтра в посольстве Австрии будет званный вечер. Приглашены многие весьма знатные особы, в том числе и вы, ваше высочество. Просто присмотритесь к гостям, к самому господину послу, а послезавтра мы сможем с вами обсудить то, что вы увидели.

– Ну и наглость, – я восхищенно поцокал языком. – Вы хотите использовать меня как шпиона?

– Вам предстоит править этой страной, ваше высочество, – жестко прервал меня Суворов. – И, если вам не хочется постоянно быть предметом заговоров, которые у русского дворянства уже становится непременным атрибутом общения, как веер, что дамы носят, то вы должны прежде всего понимать, как это происходит. Потому что, если вы не будете знать основ, то ни мне, ни Андрею Ивановичу невозможно будет вас убедить в чем-то, что вы не захотите знать, а такое рано или поздно обязательно случится. У вас уже есть противники. И только слепая любовь Елизаветы Петровны к ее сестре, которую она перенесла на вас, пока что уберегает вас от этих недругов, кои уже сейчас пытаются шептать в уши ее величества различную крамолу. Но по мере вашего взросления все может сильно измениться, потому что у вас уже сейчас есть собственное мнение, отличное от мнения ее величества, а этого она никогда не признавала.

– С чего вы это взяли? – попытался я вяло отбиться, потому что прекрасно понимал, что Суворов прав.

– Вы сейчас здесь, а не на карнавале, устроенном ее величеством, – Суворов улыбнулся.

– Это было весьма откровенно, – я сглотнул. – Но я все еще не понимаю, почему вас так заботит мое будущее?

– Как я уже сказал, Тайной канцелярии нужно развиваться, но нам никто не даст этого сделать. Например, я точно знаю, что готовится высочайшее повеление о моем переводе в армейское подразделение. Как только Андрей Иванович уйдет, и его место займет Шувалов, меня сразу же отошлют со всем семейством куда подальше. У нас нет выбора, ваше высочество, – он горько усмехнулся. – Остается лишь поставить все на темную лошадку, коей являетесь вы. Если нам удастся помочь друг другу, то останется шанс на то, что и в дальнейшем мы сможем достичь взаимопонимания. Так что вы мне ответите, ваше высочество?

– Я думаю, что можно попробовать. Лишним это точно не будет, – задумчиво произнес я. – Ну что же, научите меня быть хорошим шпионом, я же сделаю все от меня зависящее, чтобы вас не тронули, даже, если Ушакова скоро скинут.

– Я рад, что вы понимаете суть проблемы, ваше высочество, – Суворов наклонил голову. – И я рад, что мы с Андреем Ивановичем пока в вас не ошиблись. Тогда завтра мы посетим Австрийское посольство, – и он стремительно развернулся и пошел к выходу. Я же, постояв еще немного у окна, направился уже к своим гостям. Надо как-то выпросить у тетки того же Сафонова. Все же у герцога должны быть в окружении лица его возраста, а то как-то уже неуютно становится.

Глава 13

Чтобы попасть на прием в Австрийское посольство, необходимо было пройти целый квест. Квест состоял из нескольких частей, и самая сложная, во всяком случае для меня, была первая. Нужно было пойти к Елизавете и поставить ее в известность о том, что я куда-то вообще собрался. Нет, можно было и не говорить, но лучше все же сообщить. А как это сделать, если накануне мы слегка поссорились? Да и к тому же я все еще хотел попросить у тетки в свою свиту камер-пажей, или любых других пажей одного или близкого возраста с герцогом. Я накручивал себя все утро, и, едва не сорвался на Д,Аламбера, который приперся, чтобы доложить о том, что они с господином Ломоносовым пришли к общему знаменателю и теперь им нужны деньги для того, чтобы полностью оборудовать мастерскую, нанять стеклодува, который уже приехал из Франции, и закупить все необходимое для запуска начального этапа в производстве стекла.

– Что-то с большим трудом верится, что вы все-таки нашли общий язык с господином Ломоносовым, – сообщил я французу, разглядывая основательный такой бланш, от которого левый глаз выглядел полуприкрытым. – Могу с удовольствием констатировать, что у господина Ломоносова прекрасный удар правой.

– Что? – Д,Аламбер коснулся заплывшего глаза и покачал головой. – Нет-нет, это не то, о чем вы подумали, – тут же выдал он. – Господин Ломоносов никакого отношения к данному украшению не имеет. Я его получил, можно сказать, случайно.

– А не поведаете мне, кто имеет отношение к данному случайному украшению? – я продолжал смотреть на фонарь, крутя в руках скрученную в трубочку ведомость предполагаемых расходов, которые господин математик записал со всей возможной скрупулезностью. Хотя я еще не видел, что там написано, но вполне мог предположить основные статьи расходов. – Или это великая тайна?

– Никакой тайны в этом нет, – Д,Аламбер поморщился. – Вчера мы пошли в таверну, чтобы отметить явный прорыв в нашем деле. Нам удалось вывести вещество, которое предположительно изменит цвет стекла. В лабораторных условиях даже удалось испытать действие этого вещества, сейчас необходимо проверить его действие на больших поверхностях. – Он на секунду замолчал, словно мысленно вернулся в лабораторию, затем продолжил. – Никто не мог предположить, что господин Ломоносов выберет таверну из всех возможных столь неудачно. Мы еще не выпили и по кружке пива, как разгорелась драка между посетителями за двумя соседними столами. Она сопровождалась некоторым количеством летящей посуды, которую сидящие за двумя столами господа начали швырять друг в друга. Я не сумел увернуться вовремя от летящей почему-то в моем направлении миски и… вот, – он снова указал на фингал. Я же только хмыкнул. Не верю я в подобное объяснение, вот не верю и все тут. Но колоться Д,Аламбер не стал, лишь стоял и смотрел, как я разворачиваю свиток. Ну и хрен с ним, захочет потом расскажет, вот только сдается мне, что они с Ломоносовым были не просто пассивными наблюдателями разгоревшейся в кабаке драки, безвинно пострадавшие при этом. Пробежавшись взглядом по списку, и вроде бы, не заметив ничего слишком подозрительного, принялся изучать непосредственно цифры.

– Сколько?! – я уставился на итоговую сумму, чувствуя, как начинает биться сердце, грозя выскочить из груди. – Да вы с ума сошли! Восемьсот рублей? Это… это просто невозможно, – я откинулся на стуле и запустил руку в порядком отросшие волосы. Дернув за прядь, почувствовал боль, которая немного привела меня в чувства.

– Это по очень скромным подсчетам, ваше высочество, – взвился Д,Аламбер. – Вы же не думаете, что стекло – это дешево? А в нашем случае речь идет об уникальном стекле, какое еще не делает никто в мире.