Внуки Богов

Карл вновь поднял руку, призывая к спокойствию.

– А что ты скажешь в свое оправдание? – обратился он к принцу, спокойно наблюдавшему за распрей, возникшей между франками, и даже не пытавшегося обнажить меч.

Молча принц скинул с себя кожаную безрукавку, и все увидели золотой медальон с головой медведя у него на груди. Затем, так же молча он развязал завязки рубахи и обнажил левое плечо, где был побелевший шрам пересекающий ключицу.

– Я не хочу обвинять почтенного аббата, ибо его ввели в заблуждение… – спокойно произнес Брейв. – А сей лжец, – указал он на Марка из Корнуолла, – куплен моими врагами. Пока я пребываю на сем свете, то представляю опасность для Киневульфа и ублюдка, сидящего на троне Поуиса. Видно им удалось узнать, что я жив, и они, теперь не гнушаясь в средствах будут добиваться моей смерти. Даже подлая ложь перед королем франков – не остановит их. Ежели моим врагам так уж не терпится, я могу предоставить возможность сему псу выполнить заказ его хозяев, а заодно и доказать свою правоту.

Одним неуловимым движением принц обнажил меч и вознес его к небу.

– Божий суд! – закричали вокруг. – Божий суд!

Марк тоже обнажил свой меч и воскликнул, яростно сверкая глазами:

– Я готов, самозванец! Но перед смертью ты мне исповедуешься: откуда у тебя родовой знак короля Артура, и как умер мой господин – принц бриттов Брейв?!

– Постойте!.. – остановил их Карл, с интересом наблюдавший за развитием событий – Пусть все будет по правилам. Расчистите круг!

– Круг, круг! – закричали рыцари из свиты короля.

Франкские воины сомкнули щиты и образовали круг, в центре которого остались Марк и Брейв. Знатные франки из свиты короля, взобравшись прямо на скамьи, на которых до того сидели, или взгромоздившись на коней, стали через головы воинов наблюдать за поединком.

– Кто тебе больше по сердцу? – спросила королева Гемильтруда Аду.

– Конечно, принц! – воскликнула та. – В нем сразу чувствуется королевская кровь… А этот Марк – мне совсем не по нраву. Он явно куплен подлым королем англов.

Между тем, Карл бросил латную перчатку в круг между соперниками, и схватка началась.

Марк приложил рукоять меча к левой стороне груди, затем к челу и направил острие клинка в сторону принца. Так приветствуют врага вызывая на смертный поединок. Брейв прочертил в воздухе клинком косой крест, показывая тем, что принимает вызов. Марк двинулся на принца, незаметно смещаясь вправо, в сторону незащищенной клинком руки противника. Но принц чуть развернулся и оказался снова лицом к лицу с Марком. Видя, что его хитрость не удалась, Марк неожиданно прыгнул влево, затем сразу же вправо и молниеносно ударил мечом, показывая прием, известный, как «двойной крест». Впрочем, на том поединок и закончился. Меч Брейва сопроводил все четыре удара, лишь чуть подправив клинок Марка в сторону, от тела хозяина, затем блеснула огненная молния и Марк, запрокинув голову, стал валиться назад. Из рассеченного горла струей выхлестнула кровь. Тело дернулось несколько раз и застыло вытянувшись на земле. Глаза рыцаря невидяще уставились в небо.

Еще минуту никто не проронил ни слова, пораженные столь скорой развязкой и невиданному искусству сечи, показанному бриттом.

– Кто еще хочет убедиться в том, что я Брейв Камбрийский? – хриплым голосом спросил принц в наступившей тишине, и небрежным движением опытного воина стряхнул кровавые капли со своего клинка.

Первым опомнился король. Он поднялся со своего места и провозгласил:

– Божий суд свершился!

Епископ Тюрпэн, подняв крест сказал:

– Сын мой, мы убедились, что ты не имел злых помыслов против короля и Бога! Аминь!

– Аминь! – выдохнули очевидцы кровавого зрелища.

– Аминь! – холодеющими губами прошептал Брейв и заметил, как опять недобро сверкнули глаза Алкуина.

– Ну, ну, – вяло помыслил он, – пора отсюда убираться, а то сей прислужник Тьмы опять выдумает какую-нибудь пакость.

Обернувшись к королю, принц поклонился и подав Карлу его перчатку, сказал:

– Я рад, что мудрый король франков убедился в моей искренности. Я не могу вернуться сейчас на свою родину, посему хочу отблагодарить короля за милость, оказанную мне и принять участие в походе против испанских мавров. Я возьму на себя смелость предположить, что мой меч не будет лишним в его войске.

На что Карл ответил:

– Благодарю принца Камбрии за честь, которую он оказывает нам. Я рад иметь в своей свите столь достойного рыцаря!

Глава 2. Сын Рыси. 768 год н.э.

…И если бы оковы разломать,

тогда бы мы и горло перегрызли

тому, кто догадался приковать,

нас узами цепей к хваленой жизни.

В. С. Высоцкий.

Я не ведал, что память может быть болью, или то совесть 35 болит? То, что дано нам Богами и то, что напоминает тебе о том, что ты человек – их потомок, а не бездушная тварь, сотворенная Кощеями – владыками безладья 36 и мрака.

35

Совесть – совместная весть, т. е. – диалог души с предками и Богами-Покровителями. Потому, человек поклоняющийся чужим Богам, теряет свою связь с родными Богами, а значит и Совесть.

36

Безладье – славянское обозначение хаоса.

Вот так и ныне: еще один камень злой тяжестью лег на сердце. Всуе отнял у человека жизнь, и душу свою еще на один шаг отдалил от звездного пути в Сваргу – небесную обитель наших Богов и пращуров. Да какой я к лешему принц Камбрии?! Славенин я, из племени Русов, из рода Рыси! Моими пращурами были Славен и Рус. В глубокой древности ища новые земли они ушли со своими родами из степей у Скифского моря 37 на полуночь. И там, возле Ильмень-озера поставили грады, что в их честь были прозваны – Славенск и Русса.

37

Скифское море – одно из древних названий Черного моря.

Я почти забыл свое детство. Только сны порой приносят мне весть о былом.

Мне снились огромные безконечные леса. Кроны деревьев шумят где-то вверху, а рядом со мной стоят светловолосые великаны, в одеждах из медвежьих и турьих шкур и остроконечных шеломах. В руках тяжелые, оттянутые книзу топоры. И один из них, с косматой темно-русой бородой и длинными спускающимися до груди усами, протягивает мне что-то блестящее, сверкающее на солнце. Я хватаюсь за красивую вещь, и мгновенная боль обжигает руку. Я плачу и прикладываю ладонь к устам, чувствуя на них солоноватый вкус багровых капель, выступивших на моей детской ручке. Великан смеется и садится рядом со мной. Улыбаясь треплет мои волосы, смотрит мне в очи, затуманенные слезами и речет нежно, гулким голосом:

– Не плачь, сынок. Ты днесь 38 познал боль, и сие – благо, ибо теперь ты помыслишь, прежде чем приносить ее другим. Ты познал вкус крови и сие – благо, ибо кровь источник жизни, и она соленая, аки слезы на твоих щеках. Крепко запомни сие сынок: кровь и слезы – одна суть! И ты теперь не станешь зря лить чужой крови.

Он был добрым, мой отец, князь Ильменских славен – Светозар, и учил меня доброте. Знал бы он, сколько неоправданной крови суждено мне пролить – опечалился бы.

38

Днесь – сегодня. (старослав.)

А потом были чужеземные шеломы со свирепыми личинами, увенчанные крыльями ворона. Много крылатых шеломов. И страшные люди рекущие чужой речью, похожей на лязг железа, с тяжелыми мечами и топорами в руках. Я помню пену ярости на их устах, звон оружия, дикие крики умирающих и скользкую от крови траву.

Помню зловещий просверк мечей в руках отца и трупы чужеземцев вкруг него. А потом он вдруг пошатнулся, и я увидел залитое кровью родное лицо.

Я попытался поднять меч, выпавший из его рук, но не смог. Тогда я выхватил нож из голенища сапога убитого воина и ткнул им в дико хохотавшего чужака, который воздев окровавленную палицу к небу возносил хвалу своему Богу за победу над вождем русов.