Внуки

— Довольны ли вы поездкой в Бургос, господин фон Карбиц?

— Я приехал сюда не развлекаться. Как, впрочем, и вы. Приказ есть приказ, и делаешь что можешь.

— Вы знаете, что я слышал? Говорят, Модесто взял Теруэль. Верно это? Если так, то это было бы здорово!

— Почему? — спросил фон Карбиц.

— Вы не согласны? Ведь, по слухам, Модесто был опорой обороны Мадрида. И вдруг он вынырнул в Теруэле. Разве не следовало бы организовать теперь блицнаступление на Мадрид? Красные берут Теруэль, мы — Мадрид.

— Блицнаступление? — проворчал полковник. Он наклонился над столом и прошептал: — Вы знаете, чего хочет каудильо?

— Откуда же мне знать, дорогой полковник?

— Еще самолетов! Еще пушек! Еще танков! Еще солдат!.. Офицеров, говорит он, у него достаточно; ему нужны солдаты, которые хотят и умеют драться.

— Придется дуче послать ему еще две-три дивизии.

— Он требует солдат у фюрера. Чернорубашечников он считает слишком легконогими; чуть что — они наутек.

— Ну что же, получит. Чем больше наших солдат накопят боевой опыт, тем лучше.

— Но если слишком много их останется в испанской земле, в этом уж ничего хорошего нет. В конце концов, Испания — только второстепенный театр военных действий. Меня, впрочем, нисколько не удивит, если каудильо договорится с американцами. Не хочется и думать, что уже сейчас затевается за кулисами.

— Почему же вам не хочется об этом думать? — усмехнулся Венер.

— Ну, вы и сами понимаете. Уверяю вас, тут что-то плетется. Еще старик Блюхер сказал: «Солдаты сражаются, а дипломаты выигрывают или проигрывают войны».

— Фюрер — солдат и политик, — сказал Венер. — Выпьем за фюрера.

Они встали и чокнулись.

— Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

Выпили. Полковник вдруг стал необычайно словоохотлив.

— Под строжайшим секретом, слышите? — Вид у него был очень таинственный. — Подготовляется массированный удар. В огонь будут брошены все танки и все воздушные силы.

— Под Мадридом?

— Нет, под Теруэлем. Прорыв к морю. Интербригады, стянутые туда, будут окружены. Думаю, вы скоро увидите немало своих земляков.

— Давно уже и с нетерпением жду таких встреч. Но этим молодцам известно, что с ними будет, если они попадут в наши руки, и они предпочитают сами кончать с собой, чем предоставить нам кончать с ними… И когда, вы думаете, начнется наступление?

— Возможно, завтра уже. Во всяком случае, скоро.

— Бог ты мой! С каким бы удовольствием я поехал туда.

V

Венер проснулся и испуганно вскинулся. Телефон на ночном столике резко, пронзительно звонил. Венер спросонок нехотя потянулся к трубке. «Да это настоящая сирена. Такую музыку следовало бы запретить».

— Алло, кто говорит? А-а, это вы, Фогельзанг. Да, у аппарата Венер. Что случилось? Какой эксперимент не удался?.. А, вот что… Оба мертвы? Повесились в камере?.. Ну, значит, ничего не поделаешь… Хорошо! Да, приду. Но не теперь, надо же человеку хоть выспаться… Часам к двенадцати… Хайль Гитлер!

Эксперимент не удался — тут явно чувствовалась нотка злорадства. Что позволяет себе этот Фогельзанг! Да, подчиненному всегда приятно, когда у начальника осечка… Венер потянулся и сладко зевнул… Эксперимент не удался. Следовало, конечно, обоих заковать. Обо всем приходится думать самому, положиться не на кого. Находчивости тоже ни у кого ни на грош.

Он завернулся в одеяло, закрыл глаза. Решил: «Терезе об этом ни слова, а то она, подлая, начнет царапаться и кусаться». Он зажмурился, постарался вообразить, что она лежит рядом, — и заснул.

Около десяти он вошел в управление. Инспектор Фогельзанг начал было подробно докладывать ему о самоубийстве обоих заключенных, но Венер небрежно махнул рукой.

— К чему? Их надо было заковать. Я забыл сказать вам. Так или иначе, красные получили маленький урок. Теперь они и носа не высунут.

После обеда ему непременно нужно выехать обратно в Вальядолид, добавил Венер, там ждет срочная работа. Безотлагательная. На самом деле его тянуло к Терезе.

Охоты ехать на фронт, в Теруэль, если говорить серьезно, у него не было ни малейшей. Этот убийственный холод, да еще, может быть, окажешься в горах, в самых примитивных условиях — тут и окочуриться недолго.

Он поехал в отель в надежде встретиться в ресторане со своим спутником. Но полковник уже отбыл — не в Венто, а в Сарагоссу… Гм! В Сарагоссу!..

Как только Венер переступил порог своей квартиры, Тереза затараторила так быстро и возбужденно, что он еще меньше обычного понимал ее испанский язык. Одно он понял: произошло что-то серьезное. Все время повторялись слова: покушение… смерть… инспектор Фогельзанг…

Он оставил Терезу и побежал в кабинет звонить в Бургос.

Фогельзанг отрапортовал: большая неприятность. Произведено нападение на магазин ювелира Мануэля Кристобаля Тороса.

— Ювелира? — переспросил Венер. — Того, что выдал нам трех коммунистов?

— Да, разумеется, того самого, — ответил Фогельзанг.

— Разумеется? — крикнул Венер. — А преступники?

— Преступники скрылись. Но у меня есть кой-какие улики.

— Что за улики?

— Записка.

— Записка? Какая же записка?

— На дверях лавки была приклеена бумажка, и на ней написано: «Предателям нет места в Испании!»

— И это все? Все ваши улики? — крикнул в трубку Венер.

— Я надеюсь… Я думаю… Приложу все усилия…

Венер в слепом бешенстве швырнул трубку на письменный стол.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

I

Было раннее утро. Бригада шла по узким горным тропам — батальон за батальоном, рота за ротой, взвод за взводом. Цепь растянулась на километры. Сзади плелись лошаки, нагруженные пулеметами и противотанковыми пушками, боеприпасами и необходимейшим провиантом. К полудню чуть-чуть потеплело, хотя бледное зимнее солнце вряд ли могло одаривать теплом. Марш начался при шестнадцатиградусном морозе, и бойцы поверх плащей накидывали одеяла, завертываясь в них с головой. В этом облаченье они походили на контрабандистов.