Внутренний Голос

В то время как большей частью телосложение вервольфа напоминало человеческое, хоть и гротескно искажённое, морда его была недвусмысленно звериной: покатый, будто приплюснутый волчий лоб; широкие скулы; короткие встопорщенные уши; низкие брови, из-под которых на охотника посверкивали ярко-жёлтые недобрые глаза; длинный широкий нос и оскаленная, полная острых клыков пасть.

Несмотря на короткие задние конечности, зверь обладал очень могучими передними лапами и внушительным торсом. Под густой тёмно-серой шерстью, обильно покрывающей плечи, обнажённую грудь и вообще всё тело монстра, перекатывались мощные мускулы. Одето существо было в какую-то рвань, которой постыдился бы даже последний из городских нищих. По большей части костюм его состоял из обрывков коричневых холщовых штанов и бежевой опять же холщовой рубашки без рукавов и без единой пуговицы. Рубаха была явно на несколько размеров меньше, чем следовало, так что оборотень носил её наподобие короткого жилета. Изначальную длину штанов определить было невозможно, поскольку на данный момент они оканчивались неровными рваными лохмами, не доходящими и до колен, и походили скорее на шорты. Позади из этих "шорт" сквозь специально проделанное небольшое отверстие торчал длинный косматый хвост. Ни обуви, ни головного убора на представителе местной фауны не имелось.

– Ты с откудова такой взялся вообще?!
– напустился на Блэйка лесной обитатель.
– Ты хоть ведаешь, на чью поляну влез, дубина?

Тем временем в наше убежище под сосновыми корнями протиснулось ещё два вервольфа. Все трое походили один на другого, как только могут походить на человечий взгляд волки, принадлежащие к одной стае. По сути, они отличались друг от друга лишь ростом, оттенком шерсти да цветом своих лохмотьев.

– Какой крохотный!
– умилённо прокартавил один из вновь прибывших, ростом несколько превосходящий всех прочих. Одеждой этому прямоходящему хищнику служили останки некогда, должно быть, белоснежной, а ныне грязно-серой крахмальной рубашки и драных шёлковых бридж нежно-сиреневого цвета.
– Вы обращали внимание, коллеги? Когда их преследуешь, они всегда кажутся выше, чем при ближайшем рассмотрении.

– Ага! Это потому, что сам-то ты на четырёх лапах, а они-то на двух!
– сипло подтвердил третий, самый сутулый из всех с изрядным количеством седины в свалявшейся тёмной шерсти.

– Я говорю, ты с откудова свалился, окорок?
– не унимался первый.
– Сколько тут живу, ни разу не видал, чтоб кто-то по своей воле в самое Сердце запёрся. Ты что самоубивец? Или, может, у тебя того... котелок съехал маненько?
– при этих словах вервольф звонко постучал себя по лбу.

Лишившись огнестрела, Блэйк, однако, не лишился присутствия духа. Выхватив из-за пояса нож, он молча сделал перед собой несколько быстрых широких взмахов. Оборотень довольно равнодушно покосился на холодное оружие.

– Гляньте-ка, Штырь, Процент! А неплохецкая зубочистка у него. Как раз с мою лапу!

– Ага! Вещица что надо. А я, кстати, как раз давно себе пилочку для когтей подыскиваю, - сипло изрёк сутулый, носящий имя или, скорее, кличку "Штырь".
– А то они проклятущие чешутся - жуть, ежели шибко длинные вымахают. Слышь, Босой, можно я её себе оставлю?
– обратился он к первому оборотню.

Я чувствовал, как Доброхот лихорадочно подыскивает слова, которые показали бы его противникам, что он и сам шит отнюдь не лыком:

– А ну назад!
– угрожающе начал он, снова делая резкий взмах прямо перед мордой переднего хищника.
– А не то я... я... я вообще человек миролюбивый! Насилие - зло. Так что, ребята, может, лучше давайте жить дружно? Пока я вас тут всех не умиролюбивил...

– И шляпа у него симпотная!
– продолжал Штырь, игнорируя замечание охотника.
– Я как раз такие люблю... моднявые...

Босой, также мельком кинувший взгляд на упомянутую шляпу, неожиданно вздрогнул. В жёлтых волчьих глазах промелькнуло нечто похожее на узнавание.

– Прошу прощения, коллега, но это уже чересчур!
– недовольно заметил меж тем картавый Процент.
– И то, значит, вам и это. Может, вы и сапоги его также себе наметили?

– И сапоги тоже ничего!

– нисколько не смутившись, подтвердил Штырь.
– Я как раз...

Но тут Босой, не прекращавший пристально разглядывать головной убор Блэйка, внезапно охнул, перебив товарища на полуслове:

– Эй! А ну-ка погодь, братва! А ведь я, кажись, узнал этого залётчика! Дык это ж...
– тут он поднёс свою морду вплотную к самому носу охотника, не обращая внимания на выставленный вперёд нож, а затем вдруг оглушительно взревел, - Блэйк Доброхот! Тот самый, который Бугая завалил в прошлом годе! Глянь, Штырь! Аль не признаёшь?

– Батюшки святы, а ведь верно! Евоная рожа!
– словно только сейчас прозрев, отозвался Штырь.

"Ну вот и всё!
– сказал я.
– Эх, Блэйк, Блэйк! Неплохой ты, в сущности, был человек. Жаль, что я так и не успел отучить тебя чавкать и класть локти на стол за едой... Теперь, похоже, и не успею".

– Господа! По-моему, вы меня с кем-то путаете!
– поспешно начал Доброхот.
– Я - это вовсе не я... Ну, в смысле, я хотел сказать, я вовсе не тот, который я... Тьфу ты! Короче говоря, мне даже не знаком тот тип, что убил вашего друга. Как бишь его там звали?

– Да при чём тут рожа? Главное - шляпа евоная!
– в нетерпении воскликнул Босой в ответ Штырю.
– Ну что, приятель? Сыскали мы тебя наконец!

Вервольф медленно двинулся к охотнику... а затем вдруг схватил его руку с ножом и начал с энтузиазмом её трясти:

– Рад тебя видеть, дружище! А я-то всё гадал, придётся мне когда-нибудь тебя отблагодарствовать аль нет. Дай лапу пожамкаю!

Чем дальше, тем более всё происходящее напоминало некий бредовый сон. Блэйк стоял и молча в полном недоумении переводил взгляд с одного своего недавнего преследователя на другого. А те радостно улыбались, восторженно смеясь и хлопая обезоруженного и загнанного в ловушку человека по плечу, как если бы тот был их старинным приятелем. И я чуть ли не впервые в нашей совместной жизни не мог ничего пояснить своему протеже, поскольку понимал не больше его самого.

– Э-э-э... Джентльмены! То есть... Извиняюсь, как мне вообще лучше к вам обращаться?
– запинаясь, начал охотник.

Вся стая оглушительно расхохоталась.

– Джентльмены? А что! Джентльмены - тоже звучит! Пускай мы будем джентльмены!
– довольно осклабился Босой, обнажая в ухмылке полный ряд кривых и острых, словно ятаганы, зубов.

– Просто хочется уточнить. Так вы, значит, не против, что я вашего сородича... устранил...

– Не против?!
– негодующе взревел Босой.
– Да он всех задрал! Оленей, я имею ввиду. Всех в округе задрал и сожрал, а нам ни одного не оставил, скотина!
– завершил он утробным рычанием.

– Волчара позорный!
– сипло поддакнул Штырь.

– Свет ещё такой прожорливой твари не видывал, как этот Крэйг! Я ещё в тот раз сказал: ежели встречу парня, который его завалил, беспременно лапу ему пожамкаю!

Блэйк еле слышно, так что его слова мог разобрать лишь я один, вознёс горячую хвалу небесам. Похоже, тучи безысходности, затянувшие было небосклон нашей судьбы, слегка расступились, открывая взору луч надежды.

– Но как вы узнали, что это именно я его пристрелил?
– поинтересовался Доброхот, всё ещё не до конца уверовавший в свою неслыханную удачу.

– А кто всё прошлое лето на каждом углу про это дело трубил?
– усмехнулся Босой.
– Мы тут, знаешь ли, хоть и сами по себе, но и до нас порой слухи доходят. Нет, ну надо ж такому случиться! Взять да и встретиться прям посередь... Стоп! Эй, братва, мне сейчас чудится аль я взаправду слышу чего-то?

Все трое оборотней как-то разом насторожились и принялись оглядываться, навострив уши и громко втягивая своими широкими мощными носами ночной воздух. Штырь и Процент знаками подтвердили, что тоже что-то слышат.