Внутренний враг

— Скажу! Скажу! — закричала Дайси. — Мне совсем испортили грим, какая тут съемка! Что обо мне подумают мои поклонники?!

— Стоп! — крикнул Лемли. — Это не по тексту. В сценарии этого нет.

— Пятиминутный перерыв! — объявил Дристлер, и все бросились вон, чтобы воспользоваться пятиминуткой, но Дайси он не дал уйти.

— Я еду в Китай? — спросила мисс Дайси.

— Да, — отвечал Дристлер.

— А после поездки меня прикомандируют к службам за «железным» занавесом?

— Да.

— Тогда ладно. Он прячется на девяносто второй пристани. Это новый район свободной международной торговли. Он спит в своей машине, а машина в боксе с надписью «Экспорт». Его кормит мать — каждый вечер в девять часов. Теперь выпустите меня отсюда. Мне нужно собрать вещи!

Гробе положил трубку и кивнул мне с легким разочарованием. Я убрал пистолет.

— Триллер, — сказал Дристлер, — вы уволены за то, что подвергли риску рекламного агента Роксентера!

— Рано успокаиваться, — шепнул мне Гробе. — Нам еще предстоит поймать его. Это вопрос международного права, поэтому мы этим и займемся.

Когда мы уходили, нас сопровождали двое скрипачек под грустную мелодию, цветочницы размахивали перед нами флажками с начертанными на них словами прощания. Двое девушек в форме капельдинерш скатывали за нами красный ковер.

В приемном зале Дристлер, вытирая лицо шелковым пурпурным платком, воскликнул:

— Боже, дорого же обходится спасение некоторых рекламных агентов!

Глава 4

Как только мы оказались на улице, я понял, что мы влипли. Час пик! Целый район рекламных агентств окончил работу! Мы закрутились в людских водоворотах. Не было ни одного такси.

— Боже мой! — воскликнул Гробе, взглянув на часы. — У нас так мало времени! До девяти вечера всего лишь четыре часа! Инксвитч, мы должны найти Мэдисона во что бы то ни стало.

Но, увязшие в человеческой лаве, мы себе почти не принадлежали.

— Мы уперлись в международные законы, — говорил он обеспокоенно, увлекаемый вместе со мной потоком спешащих домой людей. — Вот вам еще свидетельство того, что он за гусь, этот Мэдисон: укрылся на девяносто второй пристани в том конце склада, где район свободной международной торговли! Он находится вне юрисдикции властей Соединенных Штатов. Мы увернулись от столкновения с разносчиком заказов винного магазина, пробивающимся сквозь толпу на мотоцикле с коляской. Я поддел его сзади ногой и опрокинул. Звон разбивающихся бутылок, кажется, улучшил самочувствие Гробса.

— Альпеншток! — вскричал он. — Будь это только проблема законности, я бы знал, что делать. Но это военная проблема, Инксвитч. Проблема грубой силы! Альпеншток — последний оставшийся в живых офицер генерального штаба Гитлера. Он тогда был еще ребенком. Сейчас ему уж, наверное, где-то под девяносто. Надо с ним связаться и спросить у него совета.

Телефон. Я должен найти телефон. Нам нужно захватить Мэдисона, это крайне важно. Ничего другого не остается!

Ближе всех к нам оказалась еврейская закусочная. Она была переполнена. Но это еще не все: место пикетировалось десятком куклуксклановцев в белых накидках с капюшонами. Они расхаживали с лозунгами на шестах: «Долой евреев!»

— Линию пикета переходить нельзя, — пояснил Гробе. — Мы владельцы профсоюзов. Туда! В метро!

Тут же, за куклуксклановцами, находилась лестница, ведущая вниз, и мы с Гробсом протолкались к ней. Платформа подземки кишела народом. Гробе, до мозга костей житель Нью-Йорка, прокладывал себе путь локтями. Я увидел молодого негра, малюющего на белом кафеле непристойности. Двумя красками из банок с пульверизаторами, красной и синей, он рисовал американский флаг с воззванием «Пошли на (…)» на полотнище. Я подумал, что Гробе пробирается к нему, — может, хочет подправить рисунок, но тут увидел, что цель его другая: телефонная будка.

В будке разговаривала женщина. Гробе постучал в стеклянную дверь. Женщина одарила его испепеляющим взглядом и продолжала говорить.

— Послушайте, Инксвитч, — сказал он. — Я был бы вам очень обязан, если бы вы, пока я буду говорить по телефону, попридержали народ на расстоянии. Мне понадобится какое-то время, а люди будут подходить и барабанить по стеклу, как и я сейчас.

Я сказал, что попробую.

— У вас есть монеты в десять центов? — спросил он. — У меня, кажется, нет мелочи.

Не было и у меня. Но я уже быстро соображал, как мне справиться с другой проблемой: держать народ на расстоянии от будки. Гробе пошел к кассе размена денег. Я взбежал по ступенькам вверх. Куклуксклановцы все еще пикетировали. Их плакаты! Мне нужно заполучить парочку их плакатов! «Довольствуйся тем, что есть под рукой», — вдалбливали нам в головы преподаватели Аппарата. Вот и настало время воспользоваться на деле этим советом. Я заорал во весь голос: «Смывайся! Полиция! Омоновцы!», затем вытащил пистолет и дважды выстрелил.

Белые капюшоны пустились наутек!

Двое, которых я ранил в руку, бросили свои плакаты. Я подхватил их и побежал вниз по лестнице. Гробе как раз выходил из двери разменной кассы. В руке он держал здоровенный мешок с мелочью.

— На все это надо столько времени! — пожаловался он мне. — Сначала они не поверили, что мы владельцы метро! — С этими словами Гробе засунул руку в мешок и набил мелочью карман пальто, а остальное передал мне. — Сохраните это. Мы должны будем вернуть остаток!

Он поспешил к телефонной будке. Женщина уже заканчивала разговор, но Гробе все равно постучал по стеклу. Я быстренько зашел к молодому негру сзади, ловко взмахнул мешком с мелочью и обрушил его ему на голову. Он свалился как подкошенный. Я схватил его банки и принялся за работу. Сорвав плакат с шеста, я повернул его чистой стороной вверх и быстро, но аккуратно написал синей краской: «Сотрудник ЦРУ». На платформе я нашел использованную жвачку и налепил ее на тыльную сторону плаката. На втором плакате я изменил надпись на «Долой ЦРУ!». В это время женщина ругалась с Гробсом и обзывала его нехорошими словами. Я понял, что он имел в виду, когда опасался, что будка останется незащищенной.

Наконец женщина ушла. Когда Гробе входил в будку, я налепил надпись «Сотрудник ЦРУ» ему на спину. Он этого не заметил.

— Ну и воняет же здесь! — проговорил Гробе. — Чеснок, что ли, она жевала? — Он оставил дверь открытой.

Я стал фланировать у будки с плакатом «Долой ЦРУ!» Люди резко сворачивали в сторону. Гробе забросил горсть монет в таксофон и сказал: «Оператор? Свяжите меня с главным оператором нью-йоркской телефонной компании и немедленно… Главный оператор? Это Гробе из „Киннул Лизинг“. Переключите следующий платный номер: Клондайк 5-9721 на неограниченную международную линию ВАТС номер 1… Разумеется, я знаю, что это секретная линия. Я и обязан это знать: мы владельцы телефонной компании… Ваше имя, пожалуйста? Гуг?»