Внутренняя красота
Шрифт:
Белый пушистый покров окутал холодную землю. С радостным криком я плюхнулась прямо в сугроб; затем вскочила и побежала по нетронутой глади, повсюду оставляя следы. Я лепила снежки и бросала их на крыши серых неказистых сараев, валялась в снегу, делая «ангела», сбивала тонкие нити сосулек, чтобы по очереди облизать каждую из них. Ноги замёрзли, варежки и перчатки давно промокли, мороз кусал за лицо, но я не спешила возвращаться в тёплый дом. Хороший снег на юге выпадает редко.
«Может быть, я больше никогда не увижу ничего подобного, – подумала я. – А если и увижу, то к тому времени точно уже не буду ребёнком. Паспорт мне уже выдали. До полного совершеннолетия рукой
Я заметила две фигуры, украдкой проскользнувшие в наш двор, как «зайцы» в переполненный трамвай. Два мальчика, оба одетые в тёмные неброские пуховики. Один из них был совсем мелкий – лет шесть-семь. Второй, судя по виду, – мой ровесник.
– Привет. А вы кто?
Старший мальчик замялся, как застигнутый врасплох кот, ворующий сметану.
– Мы не из этого двора, – сразу признался он.
– Я знаю, – я машинально поправила дурацкую шапку с помпоном. – Я всех тут знаю.
Мальчик улыбнулся.
– Я – Дима. А это мой брат Сашка.
Мы стояли друг напротив друга. Дима был выше меня примерно на полголовы. Волосы торчали из-под чёрной шапки, закрывавшей голову по самые брови, из-за чего его глаза особенно выделялись на светлом, покрасневшем, по-девичьи нежном лице. Я никогда не видела глаз столь необычного оттенка, но много раз читала о них в романах. В книгах их описывают странными витиеватыми эпитетами: «лучезарно-изумрудные», «болотные лукавые очи» или «глаза цвета зелёных листьев в косых лучах умирающего закатного солнца». Всё это очень трудно представить в жизни, но мне однажды удалось. Я тогда прочитала любимую мамину книгу «Анжелика – маркиза ангелов». Если бы Дима был девочкой-подростком восемнадцатого века, растущей в родовом поместье Сансе де Монтелу, то его дивные локоны цвета спелой пшеницы развевались бы по ветру, пока он вместе с друзьями убегал бы в лес от разбойников. Мне пришло в голову, что передо мной стоит мужская версия «неукротимой маркизы».
– Почему ты смеёшься? – спросил маленький Сашка.
– С чего ты взял? – я сделала серьёзное лицо.
– Как тебя зовут? – спросил Дима.
– Ульяна Ленина.
– Ульяна Ленина? – мальчик хихикнул.
– А в чём проблема? – с вызовом спросила я.
– Да ничего. Просто сочетание имени и фамилии необычное…
– Знаю.
– Хорошо, что хоть не Володя.
– Меня так дедушка назвал.
– Дедушка Ленин? – уточнил Дима.
Они расхохотались.
Ничто не бесило меня больше, чем хромота и имя, которое покойный дед завещал мне перед смертью. Лучше бы денег завещал. Но денег у него не было. Они хранились у бабушки Маши, матери моего отца. И то – до дефолта 1998 года. Лежали на сберкнижке, а потом обесценились одним днём. Потеря сбережений, которые дедушка и бабушка копили всю трудовую жизнь, стала для неё страшным ударом. Мне казалось (да и не только мне, вся семья так считала), что смерть деда расстроила её гораздо меньше. Иногда я думаю, что он умер вовремя, так и не увидев, что идеалы всей его жизни рухнули, как старый полусгнивший сарай.
Мой дедушка был идейным коммунистом. В ранней юности воевал с белыми. Воевал он и в Великую Отечественную – освобождал концлагерь, дошёл до Берлина. У него была непростая жизнь. После, когда он вернулся с фронта, он долго оставался один (его первая жена и дети погибли в войну). Потом дедушка всё-таки женился на бабушке Маше, которая тогда была вовсе не бабушкой, а цветущей молодой девушкой. Между ними была колоссальная разница в возрасте, более двадцати лет. При этом бабушка радовалась, что ей повезло отхватить такого мужчину, ведь «их так мало хороших осталось – всех война проклятая выкосила». Она сама рассказывала,
что безумно ревновала деда в молодости – охраняла от «хищниц», что казалось забавным и странным.Мне, самой младшей внучке, так и не довелось познакомиться с дедом-героем лично; я знала нём только по рассказам. Дедушка умер за месяц до моего рождения и попросил назвать меня Ульяной. Ему казалось, что такое сочетание имени и фамилии в высшей степени достойно. Кто же знал, что в мире победившего капитализма имя Ульяна Владимировна Ленина будет звучать как насмешка?
– Да ты у нас остряк!
Я посмотрела на него высокомерным взглядом. Бабушка Маша в таких случаях говорила «смотрит как Ленин на буржуазию».
Дима перестал смеяться, толкнул брата в бок.
– Прости. Это было глупо.
Я развернулась, и, ещё раз обдав их кипятком презрения, пошла прочь.
– Прости! – Дима догнал меня в три прыжка.
– А чё ты так ногу тащишь? – спросил Сашка.
Дима скорчил ему страшное лицо – думал, что я не замечу.
– Я хромаю.
– Это пройдёт? – мальчик смотрел на меня с искренней жалостью.
– Саша! – одёрнул брата Дима.
Он отвёл глаза в сторону. Ему стало неловко и за себя, и за глупого младшего.
– Извини нас… – пробормотал он. – Не слушай его. Мелкий ещё, не понимает.
Сашка тоже притих. В тёмно-синей курточке с капюшоном, туго перетянутой на шее белым шерстяным шарфом, он походил на гнома из детской сказки.
– Нет, – глухо отозвалась я, слово уронив камень на дно реки. – Это со мной на всю жизнь.
– Очень жаль. – искренне отозвался мальчик. – Но ты всё равно красивая. У тебя лицо доброе.
Не знаю, льстил ли мне Сашка или нет, но меня впервые в жизни назвали красивой. Мне было приятно. Очень приятно! Словно сейчас июль и настало время купаться в хорошо прогретом озере.
– Это да, – тихо добавил Дима, но я всё равно расслышала.
Настала моя очередь засмущаться. Хорошо, что мороз заблаговременно разукрасил мои щёки.
– Вы откуда? Я вас раньше не видела.
Дима рассказал, что они недавно переехали из Челябинска. Родители купили квартиру в соседнем доме. Наши дворы отделял только стадион. Оказалось, что он теперь он будет учиться со мной на одной параллели – я в седьмом «А», а он в седьмом «Б».
– Сашка пока не ходит в школу.
– Пойду в следующем году! – сообщил он с гордостью.
Мы с Димой понимающе переглянулись. Как и все малыши, он хотел ходить в школу. Наивный! Он не знал, какой кошмар ожидает его впереди.
– Родители просят, чтобы я за ним присматривал. Вот и изучаем окрестности. Мы слышали от ребят, что в вашем дворе есть ледяная горка…
– Была, – с сожалением сказала я. – Но её снесли.
– Кто?
– Не знаю. Какой-то придурок.
Сашка выглядел расстроенным.
– Жаль… – протянул Дима. – Что же… Мы тогда пойдём?
– Если хотите на горку, то вам надо идти в сорок пятый детский сад. На каникулах там никого нет. Горка там – огонь! На ней и летом весело. Я до сих пор на ней катаюсь.
– Как? – удивился Дима.
– Говорю же, она огромная.
– Круто! – глаза Сашки загорелись. – Дим, пойдём туда!
– Ты знаешь, где сорок пятый?
– Нет. Мы приехали только неделю назад. Я и на улицу толком не выходил. Мы всё это время вещи разбирали.
Я принялась ему объяснять, но быстро поняла, что это бесполезно.
– Хотите я вас туда провожу?
– Да! – радостно отозвался Сашка.
– Если тебе не трудно, – замялся Дима.
Ему было неловко напрягать больную девочку подобной просьбой. Но я сразу дала понять, что всё в порядке.