Внутри ауры

— Что бы ни произошло, это все понарошку. Все наши проблемы, ошибки, подвиги, сомнения, разочарования и надежды — все понарошку. Мы полностью освобождены от серьезности воздействия мира и внешних реалий. Что бы с нами ни произошло — все понарошку.

Маша вытерла глаза и посмотрела на парня.

— Но что-то должно же остаться реальным?

— Только то, что мы сами захотим.

Она пораженно глядела на него, а затем тяжело задышала и поцеловала его. Он откликнулся на ее поцелуй. Аромат табака и ванили затмился летней благоухающей ночью среди цветов.

— Если мы не займемся этим здесь среди цветущей лаванды, то я себе не прощу, — девушка молниеносно переменилась в настроении. Обессиленная печаль обратилась в кокетливую радостную игривость. Кирилл от неожиданности растерялся, но Маша настойчиво тянула его к себе. Их тела скрылись среди цветов, лепестки которых ветер бил об их кожу. Шелестела листва на деревьях, издали доносилась музыка, кометы проносились в космосе, а парочке влюбленных об этом было невдомек.

…

Антон распрощался с озером и довольный купанием вернулся к костру, жар которого так просил организм. Леон задремал в той же позе, что и сидел весь вечер. Марла хлестала бурбон, но, увидев вернувшегося Антона, прекратила пьяные танцы и, закинув сигарету в рот, с прищуренным взглядом направилась к нему. Она уселась на бревно рядом с парнем и, наклонившись, подожгла папиросу от пламени. Антон продолжал наблюдать за огненными языками и молча созидать мгновение. Марла ему не мешала, он, наоборот, был рад компании, с кем можно разделить охватившее его чувство.

— Знаешь, — после долгой тишины пьяным языком промямлила Марла, — я понимаю, почему человек несовершенный и так много делает плохого. Все потому, что он еще пытается стать лучше. Для себя, для других… С помощью своих отравленных понятий и ориентиров. Если бы он не пытался что-то изменить или исправить, то уже давно стал бы святым. Если бы человек принял то, что он есть, то пришел к искомому покою и счастью… Любая страсть, потребность и желание скрывает за собой комплекс и травму. Вот если бы меня любили в детстве, то я бы не стремилась к власти, признанию и всеобщему вниманию. Если бы моя семья была богатой, то плевала бы я сейчас на деньги и весь напускной пафос. Если бы мою изначальную личность не подавляли, то мне не пришлось бы придумывать новую. Я бы был собой… Как ты кайфовал бы от жучков и листочков, и любил весь мир вокруг. Все успешные люди ищут неосознанно то, что раньше недополучили. Они несчастны. Но за ними эволюция. Никто из них не виноват, что таким получился. В эволюции нет плохих и хороших, есть те, кто выжил и адаптировался. Если мы тут, значит угождаем ей. Значит так надо…

Антон слушал искреннюю исповедь Марлы и осознавал, насколько она сильна.

— Бля-я-ядское страдание — двигатель человеческого процесса. Принятие — наша единственная возможность на счастье. Когда все потеряет значение, особенно личные внутренние противостояния, тогда мир станет понятным и прекрасным. Но тогда станет слишком скучно. Это будет уже не человек. Вот поэтому… Поэтому…

— Себя, людей и мир надо любить такими, какие они есть, — пошел навстречу Антон.

— Звучит по-пидорски, но да, — сплюнула Марла, покачиваясь на бревне. — Я вообще хотела извиниться перед тобой за свои ублюдские шуточки, но соси ху-уй. Давай лучше падающие звезды считать…

Антон засмеялся во весь голос. Из всех возможных реакций Марлы, лучшей была именно эта. И другого бы ни он, никто другой не пожелал бы.

— А кто насчитает полтинник быстрее всех, тот голышом слетит на тарзанке в озеро с криком: «Я — дырявый петух». По рукам?

— Ха-ха. Смотри только не засни, а то я ведь точно выиграю.

— Не ссы.

Они откинулись спиной на траву и уставились в ночное небо, сплошь захваченное звездными огнями.

— Раз, — кричали они синхронно. — Два…Три….

2.

Через пару часов мы уже будем в Испании, амигос, — заявила Марла, играя пальцами на баранке. — Правда, есть единственная проблемка. Впереди нас ждет таможня…

Компания проснулась на рассвете, разожгла костер и плотно позавтракала. Утренний пейзаж был особенно прекрасен, но каждого странника тянуло вперед — продолжать путь. Сидеть на одном месте было явно не про них. Поэтому, собрав палатки и свои вещи, они укомплектовались в машину и тронулись. За рулем была Марла. Ее любовь к скорости оказалась сильнее недосыпа и усталости. Каждый раз в обсуждении она категорически настаивала на своей кандидатуре и оспаривание было бесполезно.

— И как же мы это сделаем? — поинтересовалась Маша.

Они с Кириллом оделись в легкую летнюю одежду и наслаждались жарким днем на заднем сидении.

— Тетя Марла и об этом подумала ночью, пока вы там кувыркались в кустах, — беспринципно бросила социопатка, вгоняя парочку в смущение, — я знаю дорогу, где не ошиваются пограничники…

— Это стопроцентный вариант? — полюбопытствовал Антон, представляя возможные риски.

— В нашем деле нет ничего абсолютно надежного, пупсик, — квадратные очки спрятали красные похмельные глаза. — Но это наш единственный шанс…

Всеобщее благодушие начало отступать перед здравыми размышлениями. Ребята действительно натворили кучу уголовных дел, и любая оплошность их могла привести безотлагательно и бескомпромиссно за решетку. Долгое время они ехали молча, накапливая внутреннее напряжение, сводящее спазмами желудок. Лишь Марла продолжала беспечно напевать песни Red Hot Chilli Peppers, а Леон бесстрашно готовился к новой схватке с судьбой.

Обширные поля пшеницы, кукурузы чередовались с населенными пунктами и лесными участками. Однажды Маша заметила на зеленом лугу стаю бегущих лошадей. Она поспешила показать их Кириллу. Девушка пристально наблюдала за неукротимой силой и свободой диких животных. Лошади пытались сплоченным табуном обуздать свою тень. Именно они стали причиной внутренней трансформации, потому что девушка больше не переживала. Тревога куда-то исчезла, и остался лишь хитрый азарт. Она улыбалась и мужественным взглядом смотрела на дорогу.

— Эх, поскорее бы увидеть атлантические волны, — заявила она.

— Обязательно увидишь, киса, — подмигнула Марла. — Они не оставят ни одного человека равнодушным. Но секс с серфером лучше любой океанской волны…

— У тебя и такие бывали?

— Каких у меня только не было… Я воистину профессиональное бюро…

Все заржали, а спустя минуту решили закурить. Хотелось оказаться поскорее на месте и увидеть открытую границу, чтобы наконец унять мандраж. Марла сама невольно подбавляла газу.

С последними многоэтажками и видом на цивилизацию ребята попрощались в Тулузе.

— Как может не быть пограничников? — не унимался Антон, вспоминая с ужасом высадку с товарняка и направление в лагерь.

Марла не сорвалась на чужое малодушие и хладнокровно объяснила:

— Мы поедем через Пиренейские леса и высокогорья. Там очень легко затеряться и оторваться от ментов. Тем более, что делить между собой французам и испанцам? А мигрантам одинаково худо будет и внутри стран…

Философские размышления сводились к бессмысленной путанице. Логического ответа у преступного мира быть не могло, и Антон по итогу сам себя осадил за глупый вопрос. Выбора не было. Оставалось лишь молиться.

Вновь по соседству предстали взору многовековые скалы и дремучие заросли. Ребята выбрали самое неприметное и безлюдное шоссе из всех имеющихся. Фантазия вырисовывала сцены, где пятеро преступников вынуждены укрываться от полиции высоко в горах и начинают выживать по законам джунглей.

Марла вновь закурила и прикрыла свой вызывающий неформальный образ черной толстовкой.

— Приготовьтесь, мышата, мы уже на финишной прямой…

Компания пристально уставилась в лобовое стекло, ожидая кардинальных изменений. Машины в вольном темпе ехали навстречу, что немного облегчало душу. Но тут дорога стала двухполосной и Марла первой издала вспыльчивый вопль: