Во имя отца

— Я знаю. Я восемь лет изучал вашу организацию. Я вполне уверен в том, что вы сможете заслать человека в Кремль, особенно если его там не ждут. Но сможете ли вы вызволить его оттуда живым? Или это не входит в ваш план?

— Да что вы! Наши лучшие умы сейчас над этим работают.

Мирек ухмыльнулся:

— Иезуитские умы, не правда ли?

— Ну, некоторые из них.

— В списке, который я вам предоставил, были иезуиты.

— Всего двое.

Они пошли дальше. Мирек спросил:

— А если я это сделаю? Что будет со мной после этого?

Не колеблясь, ван Бурх ответил:

— Вас ожидает новая жизнь. Новое имя, даже другой континент: Северная или Южная Америка, Австралия. Церковь организует вам новое место жительства и будет помогать вам. И конечно, церковь заплатит вам очень щедро.

Поляк опять ухмыльнулся:

— Только представить себе — католическая церковь платит Миреку Скибору. Деньги меня не волнуют. Меня будет интересовать новое место жительства и… пластическая операция.

Он глубоко вдохнул:

— Я сделаю это. Вы можете на меня положиться.

Это было сказано спокойно, без надрыва. Священник удовлетворённо кивнул:

— Хорошо.

Опять наступило молчание, пока оба собирались с мыслями. Мирек задумчиво сказал:

— Конечно, я получил в СБ хорошую подготовку. Но не для таких целей.

Ван Бурх на ходу указал на скамейку, на которой они раньше сидели. Теперь на ней разместился мужчина с газетой в руках.

— Этот человек — Ян Хайсл. Когда мы окончим наш разговор, вы пойдёте за ним. Вы никогда меня больше не увидите. Он даст вам паспорт, другие документы, настоящие. Вы поедете в другую страну, на юг, в пустыню, в тренировочный лагерь для боевиков. У вас будут необычные однокашники. И коммунисты, и фашисты, часто из одной страны.

Поражённый Мирек спросил:

— Вы можете и это устроить?

— Конечно. Естественно, в лагере не будут знать, что это мы вас послали. Хайсл позаботится обо всём. Вас обучат двадцати способам убийства. Хайсл снабдит вас деньгами, а также всем остальным, что вам потребуется.

— Он знает, что мне будет поручено?

— Да, он — моя правая рука. Помимо Троицы, только он да вы знаете об этой миссии.

— Так вас всего трое?

— Этого вполне достаточно, да так и безопаснее. Ну а теперь расскажите мне, почему вы ненавидите Андропова.

Глава 4

Кардинал Анджело Менини протянул руку монахине, которая, преклонив колено, поцеловала её. Менини сделал глазами знак секретарю, и тот исчез. Когда монахиня поднялась, кардинал вежливо указал на кресло перед рабочим столом. Прошуршав своими одеждами, кардинал обошёл стол и сел в кресло с высокой спинкой. Несколько мгновений он внимательно изучал лицо женщины. Тишина нарушалась только тиканьем настольных часов. Монахиня сидела выпрямившись, сложив руки на коленях. Её одежда была девственно белой и накрахмаленной. Крест на груди был начищен до блеска и отражал свет люстр. Голова высоко поднята, но глаза смиренно опущены.

— Сестра Анна, посмотри на меня.

Она подняла взгляд на него. Кардинал хотел увидеть глаза монахини, ведь это очень важно при оценке личности. Менини заверили в том, что это была неординарная женщина, но он сам хотел в этом убедиться. Прошла неделя, как он послал этот запрос наиболее доверенным представителям своего департамента в Европе. Монахиня должна была отвечать строго определённым требованиям: возраст от двадцати восьми до тридцати пяти лет, достаточно привлекательная и физически крепкая, свободно говорящая по-чешски, по-польски и по-русски. Она также должна быть дисциплинированной и преданной своему делу. Несколько предложений были сразу же отклонены, но это наконец заинтересовало кардинала. Оно пришло от епископа Северина из Сегеда в Венгрии, а мнению этого человека кардинал всегда доверял. Епископ писал, что сестра Анна отвечает требованиям кардинала по всем параметрам за исключением одного: ей было всего двадцать пять лет. Но Северин был уверен, что в остальных отношениях она вполне может компенсировать этот недостаток. Действительно, Менини увидел в её лице силу. Она была очень симпатичной. Кардинал подумал, что в её жилах течёт азиатская кровь, потому что у неё были довольно широкие скулы, чуть суженные глаза и кожа оливкового цвета. Высокому лбу соответствовал большой рот с полными губами и крепкий подбородок. Менини посмотрел на её руки. Пальцы были длинные и тонкие; кардинал подумал, что фигура у женщины такая же. Похоже, её не очень волновало то, что её так придирчиво разглядывали. Она смотрела на него покорно и спокойно. Он стал расспрашивать о её жизни и узнал, что она сирота и что вырастили её монахини из Замосе. Большое влияние на неё оказала игуменья, так что Анна уже с детства мечтала служить Господу. Смышлёность девочки была замечена, и её послали учиться в католическую школу в Австрию. Там она развила свои лингвистические способности, выучив русский, английский, итальянский, немецкий, чешский и венгерский. Польский был её родным языком. Она открыла в себе призвание к педагогике и была послана работать в церковную школу в Венгрию. Там ей очень нравилось, к тому же она сама продолжала учиться, проявив интерес к восточным языкам. Она мечтала поехать работать в Японию после того, как овладеет в достаточной мере языком этой страны.

Через несколько минут кардинал был убеждён в правоте епископа Северина, остановившего свой выбор на сестре Анне. Менини сделал небольшую паузу и мягко сказал:

— Сестра Анна, ты была выбрана для выполнения очень важной для нашей церкви миссии. В конечном счёте это важно и для благополучия нашего папы. Жизнь преданной служительницы религии уже подготовила тебя в какой-то мере для выполнения этого задания, но не во всём. Тебе понадобится специальная подготовка. А перед тем, как углубиться в детали предстоящей миссии, я должен тебе кое-что показать.

Он чуть наклонился влево, подвинул к себе лежавшую на столе кожаную папку и, открыв её, посмотрел на находившийся в ней единственный лист плотной бумаги, исписанный твёрдым почерком.

— Ты читаешь по-латыни, дитя моё?

— Да, Ваше Высокопреосвященство.

Менини повернул папку к монахине, и та наклонилась вперёд. Её глаза расширились, когда под текстом она увидела красный восковой отпечаток личной печати папы. Она перевела взгляд на первую строчку, и её губы беззвучно прошептали: «Нашей любимой сестре Анне». Она прочитала документ про себя, а когда дошла до подписи, её губы инстинктивно вполголоса произнесли: «Иоанн Павел II». Сестра Анна перекрестилась и подняла взгляд на кардинала. Её глаза блестели.

— Ты когда-нибудь раньше видела такие письма, сестра Анна?

— Нет, Ваше Высокопреосвященство.

— Но ты понимаешь, что оно означает?

— Я думаю, да, Ваше Высокопреосвященство.

Кардинал потянулся и вновь придвинул папку к себе, сказав как бы в раздумье:

— Да, немногим удаётся увидеть послание такого рода.

Он убрал папку и сказал:

— Теперь ты можешь смело выполнять порученную тебе миссию, так как папа этим письмом снял с тебя все обеты на период её осуществления. Разумеется, в душе ты всегда останешься монахиней. А теперь я хотел бы посвятить тебя в некоторые детали этого дела, дитя моё. Конечно, ты можешь отказаться после всего, что услышишь, это твоё право.

Она ещё раз посмотрела на папку и произнесла хрипловатым голосом:

— Я не могу противиться воле нашего папы.

Кардинал согласно кивнул:

— Отлично. Я думаю, не надо даже специально упоминать о том, что всё, что я скажу, святая тайна. Ты понимаешь это, дитя моё? Святая тайна, которая никогда никому не должна быть открыта.

Он дождался, пока монахиня покорно кивнула, и продолжал:

— Сестра Анна, твоей задачей будет совершить путешествие и несколько недель пожить с одним человеком… в качестве его жены.

Он вовремя заметил недоумение в её глазах и поднял руку, чтобы предупредить неизбежный вопрос, ответ на который был у него уже давно готов:

— Нет, сестра Анна. Ты не обязана действительно выходить за него замуж, хотя, конечно, тебе придётся делить с ним приют и на публике относиться к нему с неподдельной любовью и уважением.

Он заметил, что последние слова несколько успокоили её.

— Я также должен заранее предупредить тебя, дитя моё, что это не очень хороший человек. Если говорить совершенно откровенно, он в некоторых отношениях является очень плохим человеком. Он — атеист и в недалёком прошлом яростный враг церкви. Конечно, сейчас он изменился. Но, оставаясь атеистом, будет выполнять задание, направленное против врагов церкви и во благо нашего любимого папы.