Во льдах

Девочки замолчали.

Все смотрели на реку, тихую, спокойную.

— Ой, — сказала Инга. — Это… Это что там?

Действительно, в воде, метрах в пятнадцати от берега, что-то плыло. Тут и тучка открыла луну.

— Русалка?

Нет, не русалка. Женское тело. Белое в лунном свете. Потому что нагое.

Все засуетились, зашумели, но Коля сохранил спокойствие.

— Лодка, тут есть лодка?

— Да, — ответил Черномор, — метрах в пятидесяти. Есть пара лодок на плаву, не успели вытащить на берег.

Через двадцать минут — легко сказать, трудно сделать, — тело вытащили на песок.

Да. Раки тоже были. Чёрные.

Никогда впредь не стану есть диких раков.

Глава 14

8 ноября 1978 года, среда

Семинар, день второй

— На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись! — задорная песенка звучала из репродуктора.

Но мы уже стояли. В танцзале — по случаю прохладной погоды.

Да, пионерский лагерь. Теперь и с трупом. То есть трупа уже не было, его увезли. Нас ещё вечером наскоро опросили, и на том разрешили жить прежней жизнью. Почему нет? Тело пробыло в воде несколько дней, скорее, с учетом температуры, несколько недель, а мы прибыли только-только.

Но настроения, понятно, никакого, и вчера вечер танцев отменили. Вместо этого — просмотр телевизора, парад и праздничная демонстрация трудящихся в записи.

Смотреть в тепле, сидя, куда комфортнее, чем стоя на морозце. И видно лучше: то один план, то другой, с разных точек, видны лица, видны улыбки, видны глаза.

И — помогло. Возникло чувство, что уж с нами-то ничего подобного случиться не может. У нас танки, у нас ракеты, у нас гаубицы, а, главное — у нас люди, люди, люди. Наши, советские, правильные. Они всегда помогут, защитят, спасут.

И потихоньку ужасная находка стала бледнеть, таять, исчезать.

К тому же погибшую мы не знали. Кто она, как погибла? Может, пошла купаться, да и утонула? Печально, да, но люди тонут. Милиция разберётся! Там знают, что делают!

Но всё же вечер прошёл в миноре.

Не думаю, что ночью меня стали бы беспокоить, но девочки меры приняли. Простые. Попросили двухместный номер, им его предоставили. Сдвинули две кровати-полуторки, уже можно жить. И я перебрался к ним. От греха подальше. Смешно, да не до смеха.

А утром — на зарядку!

Инструктор, человек третьей молодости, под пятьдесят, показывал нам элементарные упражнения, а мы их повторяли, кто лучше, кто хуже.

— Это Ковальчук! — шепнула мне Лиса. Видя, что фамилия мне не знакома, добавила: — Трехкратный чемпион!

Я не стал спрашивать, чемпион чего, чемпион когда, чемпион в чём. Довольно и того, что видел: человек явно не в лучшей форме. Далеко не в лучшей. Даже и буквально: мастерка на нём нуждалась в ремонте, а лучше бы и в отставке. Но если одежду поменять легко, то вот со здоровьем… Все признаки злоупотребления налицо, с пяти шагов видно. И слышно. Да и работать инструктором на базе отдыха для трехкратного чемпиона — та ещё карьера. И долго ли его будут держать?

— Ладно, продолжайте сами, — сказал вдруг Ковальчук, махнул рукой и пошёл из зала. Походка не спортивная, почти шаркающая. И покачивает его.

— Остограммился уже, — сказал один из новых кандидатов, Тарас. Без осуждения, но и без восторга. Прокомментировал.

— Я думаю, это испытание. Заранее запланированное, — сказала Лиса. — Посмотреть на нашу реакцию. Что мы станем делать, языками чесать, или продолжим занятия?

И она вышла вперед, стала лицом к нам.

— Итак, дыхательные упражнения школы боевых искусств Antonio Ilustrisimo. Прошу Ольгу и Михаила мне помочь.

Мы, конечно, помогли. Красавчики, не зря купили в школе форму лучшего качества, теперь пригодилась.

Нет, не скажу, что форма эта так уж лучше отечественной, хотя и лучше, да. Но главное — она иностранная, а всё иностранное — это почти волшебное. А слова «школа боевых искусств» и сами обладают магией. Боевые искусства — карате! дзюдо! кун-фу!

И вот мы втроём стали изображать живую картину «цапли утром у горного озера». И всё остальное. Когда через пятнадцать минут урок завершился, нас обступили и стали расспрашивать, что и как. Я помалкивал, а девочки изложили историю, как они боролись с американскими його-террористами. В подцензурном варианте, примерно так, как издают сказки братьев Гримм для детей.

— И что, вот прямо раз-два, и наповал? — спросил кто-то. Они все для меня пока «кто-то», безликая масса. Разве что Коля запомнился, и немножко Тарас. То есть по именам-то я их всех запомнил, этот — Сергей из Костромы, но как личность, он в тумане.

— Не раз-два, а раз, — сказала Ольга.

— Здорового мужика?

— Умеренного здоровья. Вроде тебя.

— Ну, покажите, как это.

— Нет, ты это не хочешь. Это ведь не кино и даже не спорт. Боевые искусства знают одну цель — победить. Противника не щадят. Упадешь, сломаешь шею, как дальше жить будешь?

— А вы чуть-чуть, не до смерти. Что я, не падал никогда? Докажите, что не выдумываете.

— Ты бы ещё на параде попросил: «дядя министр, покажи, как стреляет эта пушка, а то я не верю»

— Значит, только слова, — с деланным пренебрежением сказал Сергей из Костромы.

— Зачастую слова опасней пистолета, — ответила Ольга.

— Понял, понял, — а сам встал в боксерскую стойку. Что-то вроде. — Вот я на вас напал. С определенными намерениями. Попробуйте силой слов защититься.

— Легко, — сказала Ольга.

— Ну? — и он шагнул навстречу.

— Как ты понимаешь, нас здесь собрали не только ради нашего веселья. По окончании каждому будет дана характеристика. И что будет написано в личном деле Сергея Ивановича Липикова, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, технолога костромского сыродельного комбината имени Эрнста Тельмана?

— Что будет записано? — Сергей перестал изображать из себя боксера, опустил руки и с тревогой смотрел на девочек.