Во власти инстинктов

В наше время при неравномерном экономическом развитии стран многие переселяются туда, где можно жить легче и богаче, и массы эмигрантов, тронувшихся с насиженных мест, становятся одной из больших проблем современной цивилизации.

Могучий инстинкт расселения, поисков новых мест обитания сопутствует противоположному инстинкту — тяге к родине, сильному инстинкту, получившему название ностальгии. Она бывает очень сильной и яркой, заставляя возвращаться обратно, являясь как бы индикатором, определяющим, оправдало ли себя прощание с прежней родиной. Если ностальгия очень сильна, и нет сил ее преодолеть, происходит возвращение. Противоречие между инстинктом расселения и ностальгией разрешается на чисто эмоциональном, инстинктивном, подсознательном уровне и казалось бы, даже в противоречии разуму. Такова сила любви к своей родине, отечеству.

Свет луны, таинственный и длинный, Плачут вербы, шепчут тополя. Но никто под окрик журавлиный Не разлюбит отчие поля. С. Есенин

Не случайна народная пословица: «Там, где родился, там и пригодился». Ностальгия отчетливо проявляется и в наше время непоседливости, расселения по всему земному шару, эмиграции и иммиграции.

Рис. 6. Ряженный «Солнечный человек». В самом малом круге над его головою девять точек. Это зарождение человека и его развитие в утробе матери. Первый круг точек — молодость, второй — зрелый возраст. Всего около сорока точек, продолжительность — сорок лет жизни. Расшифровка автора.

Ностальгия органически целесообразна. Она — метод проб и ошибок: племя, попавшее на новую территорию, неудачную для жизни, возвращается обратно. Иногда ностальгия может заставить возвращаться обратно через много веков обитания на новом месте. Такова ее удивительная сила. Об этом свидетельствует история славянского племени усуней, ранее жившего в Причерноморье и переселившегося к восточным скифам в самом начале новой эры. Часть племени усуней по каким-то религиозным представлениям возвратилась обратно в четвертом веке новой эры, отразив этот период своей истории в рукописи, написанной на дощечках. Превратностями судьбы эта рукопись попала в Бельгию, сохранилась там до нашего времени и недавно была переведена на русский язык под названием «Велесова книга». Первая глава этого сочинения называется «Наш выход из Семиречья» (Русские веды. Книга Велеса. Москва, 1997 г.).

Многие считают, что человек, пока он молод и здоров, должен повидать свет, побывать и пожить в разных странах, но умирать обязан на своей исконной родине.

Разреженная или умеренно разреженная численность способствует дружелюбию и, наоборот. Скученность — благодатная почва для агрессии. Перенаселение и сопутствующее ему агрессивное поведение — естественная причина обострения инстинкта, вызывающая расселение.

Собственность, клептомания, зависть

Чувство собственности обусловлено древнейшим инстинктом. Он проявляется в самом раннем возрасте и, судя по всему, был сформирован во времена далекого первобытного предка.

Инстинкт собственности существует у животных, но у человека он удивителен тем, что нередко лишен органической целесообразности до бессмысленности ненасытностью и беспредельностью. Казалось все у человека есть, он обеспечен надолго, быть может, даже до конца жизни, но продолжает неистово поклоняться страсти приобретательства и становится ее пленником. Возможно, такой анахронизм — результат общественного образа жизни — приобретать не только для себя, но и для окружающих, близких, потомков. Жадность в собственничестве подстегивается другим инстинктом — заботой о будущем, приобретением запасов на случай голодовки. Гипертрофированная запасливость бывает только у существа, наделенного разумом, у человека, когда инстинкт собственности становится уродливым, а жадность не имеет предела и чем больше удовлетворяется, тем еще сильнее разгорается. Еще, в какой-то мере, чрезмерная забота о будущем, о завтрашнем дне развивает скупость. В этом случае один инстинкт подстегивает другой.

Мы часто недовольны жизнью, ненасытны в желаниях, не способны их ограничить, не познав себя, не можем вовремя остановить рост потребностей. Инстинктивное стремление обеспечить благополучие на случай возможных бедствий, невзгод старости или болезней приводит к уродливым формам жадности. Не зная себя, мы проявляем немощь своего разума. В инстинкте собственности они выражается особенно ярко и демонстративно.

У многих животных развит инстинкт заготовки пищевых запасов чаще всего на зиму. Но никогда эти запасы не превышают потребностей, то есть всегда рациональны. Муравьи жнецы, питающиеся зернами и обитающие в зоне пустынь, иногда запасают зерен больше, чем требуется до появления нового урожая, при этом покрывают их каким-то раствором, предохраняющим от плесневения. Но эта запасливость оправдываема, так как в пустыне нередки сильные засухи, когда урожая зерен нет.

Собственность стала закрепляться в инстинкте уже при стадном образе жизни в первобытных общинах и особенно прочно укоренилась при зарождении семейного оседлого образа жизни. Собственность способствовала выживанию в экстремальных условиях существования.

С развитием общества, совершенствованием цивилизации, в погоне за удобствами жизни собственность стала одним из преобладающих инстинктов. Она стала распространяться на усовершенствованные орудия труда, одежду, жилище и превращалась в индикатор материального и даже морального превосходства перед окружающими. Развиваясь, этот инстинкт вступал в конфликт с альтруизмом. Дальнейшее его развитие вело к расслоению общества на богатых и бедных, угнетению одних другими и вызвало усложнение и обострение отношений в обществе. Развитию собственности способствовало использование денег, драгоценностей, того, что хорошо сохранялось и не портилось, как продукты питания или одежда.

Чувство собственности заставляло трудиться, возбуждало соревнование, зависть, лидерство. Стремление к собственности, к обогащению настолько укоренилось в сознании, что потеряло границы органической целесообразности, стало ненасытным, беспредельным и неисчерпаемым. В новых условиях жизни общества инстинкт собственности приобрел преобладающие черты существования.

Человеком, лишенным инстинкта собственности, мог быть только раб. Он терял стимул к улучшению жизни, материальной обеспеченности как своей, так и семьи, и не имея на это права, превращался в полуживотное, довольствующееся тем, чтобы набить свой желудок и обеспечить жизнь. Хорошо сказал об этом Л. Толстой после того, как ознакомился с «Капиталом» К. Маркса. Похвалив эту книгу, он с недоумением заметил, что без частной собственности человек не может быть полноценным. К величайшей беде, глашатаи социализма и коммунизма Маркс, Энгельс, Ленин и следовавшая за ними команда, недооценили значение этой исконно природной и инстинктивной черты человека, решив построить в одной стране социализм с последующим переходом в коммунизм, и, лишив человека частной собственности, обрекли большую страну на положение полигона этого безумного эксперимента, принесшего столько страданий. К чему это привело хорошо известно, когда России, отказавшейся от запрета частной собственности, пришлось заниматься так называемой перестройкой. К тем же последствиям привел запрет частной собственности в Китае. Ныне там стали поговаривать об изменении соответствующей статьи конституции и разрешении частной собственности.

Но собственность стала служить стимулом предпринимательства, неотделимого от духа наживы, за счет ближних. Культ частной собственности стал превращаться в культ силы и развивал его. Могучий древний и органически рациональный инстинкт, столь необходимый в стаде дикарей, примитивном обществе, в обстановке развитой цивилизации под воздействием разума принял поистине уродливые формы, отрицательные последствия которых грозят гибелью будущему человечеству.

В основе современной собственности капиталистического общества лежит острое соперничество в беспредельном стремлении к собственности, обогащению, всесильной власти денег, этим неизбежным нагайкам, подстегивающим безостановочное и безграничное движение вперед к опасным конфликтам общества. Так усилилась стихия, когда не человек стал править обстановкой, а, наоборот, обстановка начала править человеком.

Вопрос о потребностях человека сложен. Здесь мы имеем в виду потребности материальные, тогда как существуют еще и нравственные, духовные. Первые — источник активной деятельности, заставляющий все больше и больше приобретать вещей и становиться постепенно их рабом. Очень часто у человека нет потребности в той или иной вещи, но тем не менее он приобретает их, массу совершенно ненужных, зато престижных, вроде дорогих фотоаппаратов, компьютеров, видеотехники. Подобная потребность — ложная, иллюзорная. Она порождается только инстинктом подражания и соперничества друг с другом. Инстинкт собственности подогревается беспрерывным совершенствованием вещей, которые одна другой красивей и удобней появляются на рынке, а человек охотится за ними, упиваясь удовлетворением чувства собственности.

В погоне за материальным благополучием теряются духовные ценности, принуждая постепенно катиться к нравственному вырождению. Ориентация на материальные ценности подавляет гуманные инстинкты. Тем более, что уровень личного потребления все время растет, повышается без конца, так как наука и промышленность постоянно выбрасывают на рынок более совершенные вещи. Так возникает беспредельная псевдопотребность, не находящая разумной направленности.

Во многих человеческих побуждениях сказываются инстинкты животного, как бы не прикрывать эту неприглядную истину благородными и лицемерными рассуждениями. Когда и как будет разрешено это противоречие между инстинктом собственности и целесообразностью бытия — дело неясного будущего. Моральная и материальная деятельность человека должны быть взаимозависимыми и взаимосвязанными. Пока же развития этой целесообразности не видно.