Во власти (не)любви

— В любви заключается великая глубина, которую нельзя недооценивать, — продолжал священник. — Но и идеализировать ее нельзя. Просто любовь вдохновляет нас, ведет вперед и освобождает, когда ничто другое не может…

Священник говорил и говорил, но Джин больше не слышала не единого его слова. Как будто тень, загородившая ласковое весеннее солнце, накрыла и его, и алтарь, и гостей, и цветы, как будто подул порыв холодного ветра…

Он появился в самом конце площадки незаметный, как призрак, и, не обращая на себя внимания, сел в самом последнем ряду. Но она тот час почувствовала его и то, как изменилась с его появлением атмосфера вокруг, почувствовала, что сейчас, на своей собственной свадьбе и думать не может ни о ком, кроме него.

Один раз Джин видела его по телевизору. В провозглашенном два года назад Асцаинском княжестве Вацлав Кнедл занял какой-то начальственный пост в департаменте полиции и давал интервью. Он почти не изменился за эти три года, быть может, только стали резче выделяться скулы, а у губ залегли суровые складки, быть может, в призрачных глазах появилось выражение застарелой тоски… А быть может, про тоску ей показалось…

Она выключила тогда телевизор, выключила, даже не дослушав, что он говорил. В тот вечер Джин собиралась на свидание с Герартом, но позвонила и отменила его, сказавшись больной…

Священник, наконец, закончил свою получившуюся по-настоящему длинной речь о любви, и с радостью предложил жениху и невесте обменяться брачными клятвами. Джин смотрела в глаза Герарта, волнуясь, произносящего такие серьезные и важные слова, и даже не слышала, о чем он говорит.

Перед глазами плыл туман. Она знала, что он остался в живых, но не думала, что еще хоть раз в своей жизни увидит Вацлава Кнедла, не говоря уже о том, что он придет на ее свадьбу.

Не вдумываясь в смысл слов, Джин повторяла выученные слова клятвы. И вдруг заметила в последнем ряду движение. Встретившись с ней взглядами, Вацлав кивнул ей, а потом отвернулся и пошел прочь.

— Я буду беречь наш союз и любить тебя все больше с каждым… — она замолчала на полуслове и, помедлив всего пару мгновений, сказала. — Герарт, мне надо… Надо кое-что сказать одному человеку. Подожди, пожалуйста, я сейчас вернусь! Извини! Извините все! Я правда сейчас вернусь…

— Хорошо, — кивнул жених. — Если тебе нужно сделать что-то важное — сделай это, Джин! Я ждал тебя всю жизнь, неужели не подожду десять минут? — и он обратился уже к начавшим перешептываться и пожимать плечами гостям. — Как будем развлекаться в отсутствие моей прекрасной невесты? Я за фанты! Какие еще будут предложения? А то, боюсь, это надолго… Утюг, что ли, опять забыла дома выключить?

Раздался смех. И Герарт принялся шутить с гостями, отвлекая все внимание на себя. Какой же умница, господи! Даже не спросил, с кем ей надо поговорить…

— Джин… Возвращайся, хорошо? — негромко проговорил он ей вслед.

— Конечно, — с улыбкой, которая мало сейчас отражала ее состояние, проговорила она. — Сейчас я вернусь…

Вацлав уже успел отойти от места проведения церемонии довольно далеко. Шел он быстрым шагом и чтобы догнать его, ей пришлось бежать, придерживая юбку и фату.

И в следующее мгновение, будто почувствовав что-то, он обернулся, и Джин увидела вспыхнувшее в его глазах удивление и… крошечный огонек надежды, тут же им приглушенный.

«А, может быть, и не вернусь», — прислушиваясь к безумному стуку сердца, подумала она и, уже не торопясь, подошла к Вацлаву Кнедлу.

Я не вернусь…

Конец