Во власти обольстителя

Роуз схватила Аннабелл за руку и решительно потянула ее за собой в коридор. С виду такая тихая и хрупкая, Роуз оказалась на удивление сильной. Поворачивая в темноте за угол, Аннабелл споткнулась, и Оливия тихо засмеялась.

Уже на лестнице Аннабелл шепотом спросила:

— Вы часто устраиваете такие вылазки?

— Чаще, чем полагает Оуэн. — Оливия двигалась впереди, показывая дорогу. Когда они вошли в темную комнату, в которой все еще остро пахло тушеными овощами, Аннабелл поняла, что действительно проголодалась.

Роуз зажгла свечу в простом оловянном подсвечнике и поставила его на прочный кухонный стол. Вверху на полках медью сияли котлы, на тонком крючке над очагом покачивался чайник, у двери на вешалке висели чистые белые передники. И никаких тебе картин, никакого столового серебра — ничего этого не было и в помине. И слава богу! Все на кухне было просто и практично, что очень понравилось Аннабелл.

Она села на скамью у стола и стала наблюдать, как Оливия с Роуз обыскивают полки в кладовой. Они вернулись, нагруженные аппетитными на вид кусками сыра, виноградом и ягодами и набором свежих бисквитов, оставшихся после вечернего чая, — все было в беспорядке сложено на огромном блюде. Поставив его в центре стола, Оливия стала щедрыми порциями разливать вино в три бокала.

— Это поможет нам заснуть, — сказала она, доливая последний бокал доверху.

Энтузиазм девушек был заразителен. Чтобы ночной пир полностью удался, здесь не хватало только Дафны. Она полюбила бы и Оливию, и Роуз, а девочки обязательно полюбили бы ее. Оуэн нашел Дафну восхитительной, ничуть не подпав под ее очарование. Аннабелл довольно вздохнула.

Сестры уселись на скамейке по другую сторону стола, но когда Аннабелл с Оливией потянулись к блюду, Роуз шлепнула их по рукам и подняла свой бокал.

— Вот что я совсем упустила из виду, — сказала Оливия. — Мы должны сказать тост. Аннабелл, не соблаговолишь ли произнести несколько слов?

Она подумала о том, как много пришлось пережить этим добрым, светлым девочкам. Их бросила мать, отец причинил им боль своим самоубийством, их не слишком-то принимало общество.

— Конечно, соблаговолю. — Аннабелл подняла свой бокал. — За тех, кто расчесывает нам волосы и заплетает их на ночь, за тех, кто носит наши платья и дает поносить свои, за тех, кто читает наши дневники и хранит наши тайны. За сестер!

— За сестер! — Оливия чокнулась с Аннабелл своим бокалом.

Роуз похлопала Оливию по плечу и, приложив руку к своей груди, глазами указала на Аннабелл.

— Правильно! — воскликнула Оливия. — За сестер по крови и по родству душ!

У Аннабелл защипало в глазах, и чтобы не дать воли слезам, она залпом осушила свой бокал и весело засмеялась.

— Я голодная как волк. Начнем?

— Каждый берет, что хочет, — объявила Оливия и отправила в рот впечатляющих размеров кусок сыра.

Роуз в этом смысле оказалась более скромной, но тоже, не церемонясь, сразу перешла к десерту. Последовав их примеру, Аннабелл выбрала себе кусок фруктового торта и несколько пирожков. Очень быстро они опустошила все блюдо — на нем остались только крошки. Веки у Аннабелл начали слипаться, но ей нравилось общество девушек, и поэтому она, потягивая вино, поддерживала беседу. Когда же разговор плавно перетек к обсуждению поступков Оуэна, она сделала вид, что эта тема ее мало интересует.

Но при этом жадно ловила каждое слово.

— Он сегодня поехал на бал к Милфордам, — сказала Оливия. — Мисс Старлинг упомянула об этом вчера, когда мы встретились на музыкальном вечере. Она любезно подсела к нам с Роуз. Вокруг нее увивалось несколько поклонников, но она их всех отшила. Исключительно вежливо, конечно. Хотелось бы мне иметь хоть капельку ее красоты и грации!

Аннабелл собралась сказать Оливии, что мисс Старлинг совсем ей не друг и что использует их с Роуз только для того, чтобы завлечь Оуэна, но передумала. Она побоялась, что Оливия откажется слушать ее. Поэтому решила уцепиться за последнюю фразу Оливии:

— Ты ничуть не хуже мисс Старлинг. На мой взгляд, даже красивее.

Оливия звонко рассмеялась. Ее смех наверняка разбудит кого-то из слуг. Роуз приложила ладонь к губам сестры, чтобы утихомирить ее.

Недоверие Оливии обидело Аннабелл. Она понимала толк в красоте. Это было частью того, что сделало ее талантливой портнихой, создававшей уникальные наряды. Она чувствовала материю, отличала мишуру от подлинных ценностей, то же самое могла угадать и в людях.

— Ты мне не веришь?

— Мисс Старлинг — это бриллиант чистейшей воды, — сказала Оливия. — А я — бижутерия.

Роуз нахмурилась и покачала головой. Она-то была на стороне Аннабелл.

От вина язык у Аннабелл стал немного заплетаться, однако она решительно заявила:

— Мисс Старлинг — это тяжеленный шлейф и перья в придачу, которые надевают на прием к королеве. А ты — ошеломляющее шелковое платье, специально предназначенное для того, чтобы развеваться в танце в бальном зале, освещенном множеством свечей.

Оливия смутилась, но быстро нашлась и ответила:

— Мне особенно понравилось про то, чтобы развеваться в танце. В следующий раз, когда споткнусь, обязательно вспомню это твое лестное описание. А Роуз — это какое платье?

Аннабелл на миг задумалась.

— Роуз — это что-то вроде легкой, свободной туники, предназначенной для охоты за бабочками на лугу.

Роуз заулыбалась, и Оливия счастливо вздохнула.

— Н-да. Мне кажется, мисс Старлинг собирается стать нашей невесткой. Что касается меня, я совсем не против.

У Аннабелл сердце гулко забилось в груди.

— Почему ты так решила? Я о намерениях мисс Старлинг.

Словно собираясь поделиться чем-то интимным, Оливия наклонилась к ней через стол.

— Только вчера Оуэн сказал мне, что ему подошло время исполнить свой долг и жениться. Когда я спросила, есть ли кто-нибудь, кто завладел его воображением, он посмотрел на меня мрачно, с неудовольствием и сказал, что, вероятно, поступил бы так, как хотел отец, и связал себя узами с мисс Старлинг. Наш папа и мистер Старлинг были довольно близкими друзьями, до того… Как бы там ни было, Оуэн сказал, что женитьба на мисс Старлинг будет целесообразной.