Во власти пламени

Неужели Клер вернулась? Это была первая мысль, посетившая мое не слишком ясное сознание. Вторая — воспитанница Карраев ступает легко, почти бесшумно — заставила вздрогнуть и тихонько выругаться.

Только его драконьей светлости мне здесь сейчас не хватало.

Я в панике огляделась, коря себя за то, что не удосужилась взять с собой даже ночную сорочку. Выскочив из бассейна, кое-как отжала волосы и завернулась в оставленную на полу скатерть, которая в одно мгновение стала влажной и теперь предательски липла к коже, подчеркивая все то, что совсем не следовало подчеркивать.

— Кто здесь? — спросила я громко и тут же, на свою беду, получила ответ в виде распахнувшейся двери.

Испуганно скрипнув, створка ударилась о стену, явив моему взору его взбешенную светлость. Если там, в комнате, озаренной пламенем свечей, взгляд Каррая был угольно-черным, то сейчас он метал громы и молнии. В меня.

— Прежде чем набросишься на меня с упреками, хочу поставить тебя в известность: это была идея твоей матери.

— Я знаю, — хмуро бросил Аман, продолжая сверлить меня яростным драконьим взглядом. От человека в нем мало что сейчас оставалось. — А еще мне бы хотелось узнать, почему ты так легко согласилась, Риан? Соглашаться вообще не в твоих привычках.

Мелькнула мысль, что он таки на меня набросится, и отнюдь не с упреками, но тальден сумел совладать со своими внутренними таграми и вернулся в спальню. Я последовала за ним, прижимая к груди скатерть.

— Вообще-то твоей матери только дай повод меня наказать. Или уже забыл, какой была наша первая с ней встреча?

Он резко обернулся. Я не успела даже отшатнуться, как он оказался рядом. Схватил за подбородок, яростно сжав пальцы, заставляя меня запрокинуть голову и смотреть ему в глаза.

Тагры в душе Каррая продолжали сходить с ума.

— И ты не хотела для него танцевать? И тряпку, в которой я тебя увидел, тебя заставили надеть? Ты ничего этого не желала… Скажи, Риан!

Мое имя он почти что прорычал. Хотя какое там почти! Как есть прорычал. Напоминая о том, что я разозлила не только человека, но и хищника, дикого зверя, с рождения живущего в нем.

Но даже осознание того, что вот-вот могу преступить черту и шагнуть на опасную, неизведанную территорию, если уже этого не сделала, не могло меня остановить.

— Хочешь знать, получала ли я наслаждение от этого танца? — Я даже на носочки привстала, чтобы казаться выше, чтобы смотреть ему прямо в глаза, обжигавшие сильнее любого огня. — Еще какое! Тебе нравится причинять мне боль, поэтому и для меня сделать больно тебе — наивысшее удовольствие. — Улыбнулась торжествующе и прошептала ему в губы: — Ты же сейчас с ума сходишь, Каррай, представляя, как он меня касался. Везде где только можно. Как целовал мои губы… И не только губы. Да что я тебе рассказываю, ты и сам все прекрасно видел.

Черты лица тальдена заострились. Казалось, я бы порезалась, если бы мне пришло в голову до него дотронуться. Ноздри его хищно раздувались, взгляд полыхал диким пламенем. Это последнее, что я успела заметить, прежде чем мои губы опалило яростным, собственническим поцелуем. Сама не поняла, как скатерть соскользнула к ногам (я ведь держала крепко!), и я, полностью нагая, оказалась во власти Каррая. Ткань его рубашки царапнула соски, протянулась по влажной коже, вызывая дрожь во всем теле от странного, совершенно непонятного ощущения. Ладони дракона нетерпеливо огладили бедра, сжали мои ягодицы. Испугавшись этого напора, я попыталась отстраниться, но он рывком притянул меня к себе, заставив чувствовать его снова, еще сильнее, еще острее. Его напряжение, его желание, а потом он снова завладел моими губами, прежде прошептав хрипло и яростно:

— Ты моя, Риан Анвэри. Помни об этом. Больше никто тебя не коснется. Я не позволю.

Наверное, в кратере пробудившегося вулкана мне было бы прохладнее по сравнению с жаром, что сейчас бил из Амана. От его жадных поцелуев, от требовательных прикосновений к обнаженной, невозможно чувствительной коже у меня голова шла кругом, и желание вырваться сменяли другие чувства, которые мне совсем не хотелось к нему испытывать.

— Моя…

«Элири», — мысленно закончила за Огненного и, разозлившись, что есть силы ударила его в грудь, отталкивая от себя.

— А как же твоя великая месть всем Талвринам и Анвэри? Не боишься, что, если уступишь соблазну, я ненароком из элири превращусь в ари? Риск ведь еще остался, иначе бы Элесбед не стала подкладывать меня под этого Марха!

Пламя в глазах дракона начало гаснуть, хотя во взгляде по-прежнему оставалась какая-то звериная дикость, которая одновременно и пугала, и манила.

— Ты бы внакладе не осталась, Риан. — Его голос все еще звучал хрипло и напоминал потрескивание гаснущего костра.

Главное, чтобы этот огонь не вспыхнул снова и не перекинулся на меня.

— Стала бы ари, — горько усмехнулся он, — и тогда для тебя все бы закончилось хорошо.

— А с чего ты решил, что я хочу быть твоей ари? Я вообще не хочу быть твоей! — Присев на корточки, подхватила злосчастную скатерть, снова в нее заворачиваясь. — Твой друг чуть не надругался надо мной. А ты что сейчас делал?! Ты такой же, как он! Уходи и оставь меня в покое!

В горле болезненно першило. Не иначе как от громкого крика, а не потому, что к глазам вновь подступили слезы. Особенно когда вспомнила, где он провел весь прошлый день.

С кем.

Прежде чем явиться сюда и пытаться затащить меня в постель.

— Давай не будем разочаровывать твоих невест, — прошипела, сжимая на груди кулаки. — Они ведь ждут не дождутся этого отбора.

Взгляд Огненного заледенел, а с ним и голос, в котором теперь крошились ледяные осколки:

— Можешь быть спокойна, я больше тебя не трону.

Каррай решительным шагом направился к выходу.

— Буду вам премного благодарна, эррол! Лучше направьте свой пыл на ваших невест. А от меня отстаньте!

Хлопнула дверь, лишь чудом не сорвавшись с петель. Еще долго я стояла посреди спальни, прижимая к груди дурацкую скатерть, ощущая на губах пламя, оставленное его поцелуями, и еще более яркое, обжигающее — в сердце.

Если Каррай решил, что это последний раз, когда я порчу ему нервы, то он глубоко ошибается. Еще проклянет тот день, когда связал со мной свою жизнь.

Сделав несколько быстрых шагов, вышла на балкон. Резко вдохнула ночной теплый воздух, сладкий от аромата распустившихся у стен цветов, и почувствовала, как сердце в груди замедляет свой ритм и голова становится ясной.