Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил

— И что мы предпримем? — поинтересовался я.

— Я ничего не собираюсь предпринимать, — ответил Полётов, — И вам не советую, князь. Завтра же я попытаюсь помириться с Кабаневичами. Герцог мне нужен, хоть он и наговорил здесь сегодня бреда.

— Ну а если он не пойдет на примирение?

— Вот тогда примем меры, — спокойно сообщил Полётов, — Но не раньше. Вы меня понимаете, князь?

— Понимаю, — буркнул я, — Но и вы поймите — если на меня будет покушение, то я такого терпеть не буду. И у вас время до завтра, чтобы помириться с Кабаневичами. Иначе я объявляю им войну. И пусть герцог вернёт мне жену.

— Я поговорю с Кабаневичем, — хмыкнул Полётов, — А вот вы, Нагибин, пока что в это не лезьте. Завтра мне понадобятся все либеральные масоны для того, что я планирую. И мои разногласия с Кабаневичем — она касаются в том числе наших внутренних дел, а не только вопроса о том, убивать вас или нет. Ситуация слишком тонкая, есть нюансы, о которых вы пока не знаете. Ясно?

— Да, Ваше Высочество. Я не буду трогать Кабаневичей до завтра. Если только они не нападут на меня первыми.

Ну а что мне оставалось?

Я был самым крутым магом в мире, это правда. Вот только я был уверен, что выбить из Полётова Тайны либералов мне не удастся, даже всей моей МОЩЬЮ. А четвертую Тайну либералов знает только Полётов, и силой я её у него не вырву, он мне её точно не скажет, ни под какими пытками. Вероятно даже не скажет, если я подавлю его волю Багатур-Булановским заклятием — у Полётова был двадцать пятый ранг, а я отлично помнил, как сопротивлялся подавлению воли тот рыцарь в подземной лаборатории, хотя он был гораздо слабее Полётова.

Так что до завтрашнего дня мне придется терпеть все это дерьмо, зато завтра, когда я узнаю Тайны либералов, как обещал мне Полётов...

Само собой, я помнил слова Словенова о том, что Крокодил не способен собрать Тайны и духовное Перводрево. Но Тайны были всемогуществом, а отказаться от такого я не мог. Да и никто бы не мог в здравом уме.

Наставник учил меня быть честным с собой, он сказал, что это главное... И я сейчас был честен с собой. Я хотел собрать все двенадцать Тайн Духовного Перводрева, я все еще жаждал Всемогущества. И вычеркивать эту цель из своего списка задач не собирался.

Кроме того, если я не соберу Тайны — то это сделает Алёнка, и тогда миру конец.

А значит, Полётова мне пока что придется слушаться. До завтрашнего дня, до того момента, когда Тайны либералов откроются мне. Я был уверен, что Полётов сдержит своё обещание. Великий князь, конечно, был долбанутым на всю голову, как и многие АРИСТО, но вот своего слова он нарушить не мог в принципе, не тот человек.

Мой взгляд вдруг упал на погребальную ладью Рюрика, на распиленную голову древнего конунга, и тогда я наконец вспомнил...

Леший меня побери! Наставник же говорил, что нельзя трогать мозг Рюрика, что все, присутствующие при этой темной мистерии, завтра же умрут!

А я совсем забыл об этом, увлекшись изучением своей новой МОЩИ и борьбой с моим ГОЛОДОМ...

— Ваше Высочество, мой наставник Словенов обрёл дар речи и успел рассказать мне нечто тревожное, — честно сообщил я, — Нельзя извлекать мозг Рюрика. Не знаю, что вы задумали, но делать подобное и даже находиться рядом во время вскрытия — смертельно опасно. Считаю своим долгом вас предупредить.

Полётов мрачно уставился на меня:

— И вы туда же, князь? Хотите поссориться со мной, как ваш тесть Кабаневич?

— Вовсе нет, — я пожал плечами, — Просто предупреждаю. Я склонен доверять моему наставнику.

— А я нет, — отмахнулся Полётов, — Ваш наставник выглядит, как псих, уж простите, князь. И я, естественно, не собираюсь прерывать ритуал экстракции, когда мы уже почти всё закончили. Баронесса?

— Порядок, — Мертвякова как раз закончила извлечение мозга Рюрика и теперь помещала конунговый мозг в серебряную канопу, — Еще минут десять запечатать сосуд, и всё готово. А что касается опасностей — так я про это ничего не знаю. Может быть Нагибин и прав, а может и нет. Но я лично готова умереть хоть сейчас, смерть — это круто.

— Но вы-то, я надеюсь, не считаете, что смерть — это круто, Ваше Высочество, — воззвал я к рассудку Полётова, — Прошу вас, хотя бы сами покиньте курган, а баронесса пусть делает свое дело...

— Нет, я должен присутствовать лично, — отверг моё предложение Полётов, — И ни слова больше об этом, князь. Просто не лезьте, правда.

— Окей, — вздохнул я, — Я предупредил, но решение за вами. Шаманов, Глубина, хотя бы вы выйдете. Тем более что нам нужно поговорить, Глубина.

— Это можно, — кивнул Глубина, — Нет ничего приятнее беседы с вами, Нагибин...

Глубина двинулся ко мне, сделал пару шагов, но вдруг замер на месте.

Потом моргнул несколько раз, потом лицо его исказилось, как у клубного объебоса под спидами, князь Глубина схватился за голову, заскрипел зубами и упал на колени...

Вот чёрт. Я совсем забыл, что Глубина автоматически видит сущность каждого мага, и сейчас он, видимо, узрел наконец мою суть, и от этого его мозги начали плавиться!

Оно и неудивительно — магическая эволюция явно не готовила Глубиных к тому, чтобы созерцать своим Третьим Глазом Крокодилов 88 ранга с активным Древостоком...

Глубина издал дикий крик, из ушей у князя закапала кровь...

— А с ним-то что? — Полётов, задолбанный нашими болезнями, явно пришёл в ярость.

— Шаманов, уведи Глубину отсюда, живо! — приказал я.

Эскимос не стал задавать лишних вопросов, а просто выволок Глубину из кургана.

Полётов, крайне раздраженный, отвернулся от меня и уставился на Мертвякову — девушка, объятая своей черной аурой, бормотала непонятные формулы, медленно запечатывая сосуд с мозгом Рюрика каким-то магическим жидким металлом, который она черпала из небольшой керамической банки.

— Ну что там? — крикнул я Шаманову.

— Порядок! — ответил снаружи Акалу, — Глубина в порядке! Просит, чтобы ты к нему больше не подходил, Нагибин. Или он умрёт.

— Подходить не буду, — пообещал я, — Но поговорить с Глубиной нам все равно придется. Так что отойдите с ним подальше, я сейчас выйду...

Я направился к выходу из кургана, но Полётов остановил меня:

— Князь, какой у вас ранг?

Значит, догадался, почему Глубине поплохело. Ну оно и не понятно — Полётов все же был умен, хоть и предельно упрям, отчего часто вел себя, как идиот.