Во все Имперские Том 6. Дриада

— Долго, Нагибин, долго! — Алёнка явно осталась недовольной, — Турнир еще леший знает когда. А ваш дядя мне нужен сейчас.

— Терпение, госпожа, — ответил я, — «Запомни, брат, такую фразу — всё будет, но не сразу». Зато я готов предоставить вам возможность убить самозванца. Уже завтра.

— Это точно?

— Да. Вполне.

— А что насчет Полётова? Мне нужно его согласие для участия в концессии.

— Турнир, Алёна, турнир, — сообщил я, — Все вопросы с Полётовым я буду решать через него. А что касается Внутрянова…

— Забудьте про Внутрянова, — перебила Алёна.

— Это еще почему? Он пока что согласия ввести в концессию вашего человечка не давал…

— Считайте, что он его дал. Работайте, Нагибин. Не беспокойтесь о Внутрянове.

Алёнка явно темнила и не договаривала, я напрягся. Но сейчас у меня была тема поважнее концессий:

— Я буду работать. И дам вам всё, что вы хотите. Но только если вы поможете мне сегодня вечером.

— Мы это уже обсуждали, Нагибин, — холодно напомнила Алёна, — Своих друзей с виселицы снимайте сами. Я не собираюсь рисковать ради вас.

— Да, но мертвый я…

— Нет-нет. Мертвый вы меня тоже устроите, Нагибин. Чао.

Алёна бросила трубку.

Я же тем временем уже почти дошёл до нужного мне особняка Царскосельского епископа.

Епископ неплохо устроился — его дом был двухэтажным, с богатой лепниной, да еще и выкрашен в синий, прямо как здание Лицея. Помещался особняк в самом центре Царского Села, дом был окружен обширным садом.

У чугунных ворот, украшенных кованой виноградной лозой, меня уже ждала родня — братец Петя, его жена Маша и его слуга-перс.

Петя был в сером пальто и мрачнее тучи. Маша выглядела просто уставшей и крайне встревоженной, на её черном мундире я разглядел пятнышки крови, а в глазах девушки — как будто страх.

Слуга-перс, как и всегда, выглядел, как дерьмо — украшавший его башку тюрбан он, судя по всему, стирал в последний раз еще в Персии, причем еще до войны, когда Персия еще принадлежала Османской Империи.

Собрались все присутствующие, разумеется, по той причине, что все они были частью того брачного клубка, который сейчас и предстояло распутать епископу Адальберту — собственно, для этого мы сегодня здесь и собрались. Епископ должен был решить мою судьбу и аннулировать мои лишние браки.

И я, честно признаюсь, ему не завидовал. Ситуация с моими свадьбами была столь запутанной, что в ней бы не разобрался даже сам Альберт Эйнштейн.

Я пожал руку Пете, поцеловал ручку Маше, персу просто кивнул:

— А этот тут что делает? — указал я на перса, — Вроде бы вот на нём я не женился, насколько я помню.

— Мой муженек таскает с собой Шашина повсюду, — мрачно сообщила Маша, — Как будто этот перс его маменька.

— Мне так спокойнее, — коротко пояснил Петя.

На роль телохранителя Шашин подходил откровенно хреново. Я в принципе понимал Петину паранойю, я сам был отчасти параноиком, но этот перс даже магией не владеет, его любой казак развалит за полминуты.

Но сейчас обсуждать телохранителя братца было некогда, так что я только спросил:

— А че такие мрачные, ребята? Брачная ночь не задалась?

Маша и Петя мрачно уставились на меня. При этом даже не переглянулись, они вообще старались друг на друга не смотреть. Это явно свидетельствовало, что брачная ночь на самом деле не задалась.

— Ладно, не отвечайте, — я хихикнул, — Мне не отвечайте. Про вашу брачную ночь расскажите епископу, если разбирательство дойдет до подобных вещей.

Я позвонил в электрический звонок на воротах особняка, через минуту ворота открылись, встречать нас вышел молодой монах, в сутане и с дергавшимся глазом.

Вот этот монах своей нервозностью и смазливостью сразу навел меня на нехорошие мысли — ну вы знаете, все эти церковные секс-скандалы в нашем родном мире… Хотя возможно епископ Адальберт просто предпочитал держать у себя в качестве слуг молодых крепкий парней, чисто из соображений безопасности. Тем более что вооруженной охраны у его особняка заметно не было.

Слуга провел нас, но не в особняк, а за него — там располагался большой сад, утопавший в уже порыжевших осенних кустах и не менее осенних цветах, большая часть которых ярко цвела и распространяла головокружительные ароматы.

Епископ Адальберт оказался полным и лысым мужиком средних лет, с аккуратно подстриженной бородой. Одет епископ был по гражданке — в свитере и брюках, и занят тоже был делом сугубо светским — Адальберт подстригал куст, усыпанный ярко-синими цветами.

Увидев нас, епископ часто заморгал, потом вроде даже втянул голову в плечи…

— Приветствую, Ваше Преосвященство, — поздоровался я, — Клянусь, ваш сад достоин самих райских кущ. Я барон Нагибин. Это мой брат Петр. Это Маша, жена… Эм, в данный момент она жена моего брата, но до этого была моей. Вижу, вы не особо рады нас видеть.

— Добрый день, — поприветствовал меня Адальберт, — Спасибо за комплимент моему саду. А вас я видеть и правда не рад, уж простите. Собственно, я надеялся что вы не придете…

— Это еще почему? — возмутился я, — Вы же сами меня вызвали на разбирательство. А я человек православный, я не привык игнорировать зов церкви.

— Это похвально, — улыбнулся епископ, — Но дело в том, что вы заварили хорошую кашу, барон. Такую густую и наваристую, что я ни имею ни малейшего желания её расхлебывать. Кто бы мог подумать… Двоеженство! Наглое, на глазах всего честного народа, да еще и в два кола двадцать втором году! Это неслыханно, барон. Так что признаюсь честно — я на самом деле надеялся, что вы не придете. В этом случае я бы просто передал ваше дело на рассмотрение высшей судебной инстации — Его Величеству Павлу Стальному. Но раз уж вы пришли — что ж… Значит, разбираться придется мне. Увы!

Епископ решительно отложил садовые ножницы и снял с рук перчатки, слуга-монах тут же оросил руки епископа водой из кувшина, потом подал Адальберту чистое полотенце.

Мы все смотрели, как епископ умывается и вытирается, я, не сдержавшись, хмыкнул:

— Выглядит угрожающе, Ваше Высокопреосвященство. Помнится, также мыл руки Пилат перед тем как распять Христа..

— Ну, я надеюсь, вы себя не считаете равным Господу, барон? — спросил Адальберт, — А что касается мытья рук — то они у меня просто в земле запачкались. Я только что астры окапывал. До того, как занялся стрижкой. Так что не нужно тут искать никакого символизма, тем более угрожающего. Хотя по уму за двоеженство вас, конечно же, нужно сослать в Сибирь, барон. В прежние времена так и делали…