Водная пирамида

Что ожидал Отец от этого первого выхода из лабиринта? Чувствовал он себя спасенным или еще больше запутавшимся, оказавшимся перед входом в новый лабиринт, который ждал его в городе, находившемся в том самом месте, где из Озера вытекала река.

Этот город, Струга, территориально был совсем близко, приблизительно в двадцати километрах от его родного города Поградец, но для Отца он был далеким, потому что было неизвестно, как сложится жизнь семьи на новом месте. Отцовская философия была такой: только путешествуя по лабиринту, будучи в движении, можно выжить на чужбине и приблизиться к сути бытия. Он был уверен, что Бог существует, и теперь искал его в таинственных водах великой реки, а Мама верила, что он внутри нее, считая, что надо было остаться…

5

В Струге Отец снял дом в том месте, где из Озера вытекала река, именно по этой чистейшей реке пролегал путь угрей. Напротив дома, на другом берегу реки он открыл небольшую адвокатскую контору. И только одному Богу известно, чьим адвокатом он был в те неспокойные времена. Отцу как-то удавалось существовать с его оттоманским стамбульским дипломом судьи в монархической Албании, теперь ему предстояло суметь выстоять в период итальянской оккупации и во время антифашистского Сопротивления. Неправды хватало со всех сторон. Тот, кто сегодня вершил суд, назавтра сам становился обвиняемым.

Отец в эти проклятые балканские времена, как он часто их называл, должен был защищать себя, защищать семью, защищать других. Он с большим рвением и гуманностью защищал македонцев-христиан, бедных рыбаков, своих албанских соотечественников. Его спасало чувство справедливости, благодаря ровному отношению ко всем семья могла продержаться и в будущем, при новом режиме, который уже надвигался.

Дом, который мы сняли, имел два крыла, двор был вытянутый, с балконов открывался прекрасный вид на реку и Озеро. Мы, дети, быстро привыкли к жизни в этом городе и даже не догадывались о тех проблемах, с которыми столкнулся на новом месте Отец. Мы быстро сблизились с нашими новыми соседями. Люди у Озера — различные по вере и национальности — доверяли друг другу. Соседство на Балканах работало как самое важное учреждение. Сообща легче было переносить бедность и войны.

Прошло немного времени, и Мама подружилась с семьей нашего соседа, рыбака Коле Хаджиева. У Воскресни и Коле было три дочери. С ними мы делились всем, что имели. Чем богаты, тем и рады. Их младшая дочь, Мария, можно сказать, стала частью нашей семьи. Мы все ее полюбили. Мама полюбила ее, как сестру.

Другие дочери Коле пошли каждая по своему пути. Осталась в доме только Мария. Она была красивая, высокая, стройная, с длинными темными волосами, синими глазами, взгляд прямой, ясный. Говорили, что перед капитуляцией Италии влюбилась она однажды, да навсегда, в молодого итальянского солдата. Военные ушли, и осталась Мария старой девой навеки. Вскоре выучилась она на медицинскую сестру. В далеких селах эта девушка пользовалась б'oльшим почетом и уважением, чем врачи. Не было дома у Озера, где бы ни оставила она частицу своей доброты, ни залечила кому-то рану или ни сделала ловко укол. О доброте и уме Марии прослышал и Игорь Лозинский, эмигрант из далекой России.

Он приехал в город у Озера из Санкт-Петербурга. Спасся, следуя путем угрей от Балтики к югу, во время русской братоубийственной войны. Останься он в стране, наверняка закончил бы жизнь в сталинском ГУЛАГе. Счастливый, что остался в живых, он, двигаясь по русским и европейским рекам, добрался до сказочных мест на самом красивом озере на свете, ради которого он был готов пожертвовать оставшимися годами своей жизни.

С невиданным энтузиазмом он героически принялся за работу. Он и его жена были благодарны Богу, что тот прекратил их долгие скитания по Европе, приведя к Озеру, где они обрели новую родину. В Санкт-Петербурге он закончил Военно-медицинскую академию и был известным специалистом по кишечной флоре. Волей судьбы ему пришлось вести борьбу со здешними паразитическими микроорганизмами, спасая людей от вековой малярии. Он основал противомалярийную станцию, куда взял на работу и Марию. От него она выучила больше, чем в медицинском училище. Игорь Лозинский и его жена полюбили ее, как дочь.

Однажды Мария до поздней ночи засиделась у Мамы, у Синьоры, как она ее называла на итальянский лад. Мария полностью доверяла Маме, она даже поведала ей историю своей большой любви к итальянскому солдату.

У Хаджиевых старая Воскресия ждала мужа с бокалом вина на столе, а Коле вместе с другими рыбаками сторожил на реке момент появления угрей. Ночь становилась все темней, а Коле все не было, не вернулась домой и Мария. О дочери Воскресия не волновалась. Она могла остаться ночевать у Синьоры.

Уже почти на рассвете кто-то застучал в калитку с металлической ручкой. «Кто бы это мог быть? — подумала Воскресия. — Мария наверняка ночует у Синьоры, а Коле сам бы открыл себе калитку». Бабка Воскресия по звуку металлической ручки могла определить, находятся ли у калитки солдаты, люди, зовущие Марию на помощь к больному, или кто-то из соседей. На этот раз удары по металлу были мягкие, осторожные, прерывистые. Она накинула на плечи шаль, взяла фонарь и пошла к калитке.

— Это я, госпожа, Игорь Лозинский!

Воскресию до этого никто не называл госпожой. Для соседей она была просто Воскресия, а для молодых — бабка Воскресия, так что обращение госпожа она слышала впервые в жизни, оно будто и не относилось к ней.

Об Игоре Лозинском она слышала от дочери, да и от многих в городе. «Что привело его к нам в такое время? Уж не случилось ли чего с Коле? Мария у соседей, другие дети дома», — пронеслось в голове Воскресни.

— Добрый вечер! — первым сказал Игорь Лозинский и протянул ей руку.

— Бог в помощь, сынок, пожалуйте в дом!

Воскресия в первый раз видела перед собой человека, о котором ходили легенды. Он был высокий, статный, с густыми черными ухоженными усами, с высоким лбом.

— Что привело Вас к нам в такое время? Коле ловит угрей. Он с рыбаками несколько дней ждал дождя, чтобы угри тронулись в путь.

— Мне не нужен Коле, я за Марией. Хотел ее спросить о некоторых важных вещах, которые нельзя отложить на завтра. Я не успел увидеться с ней на малярийной станции, вернулся очень поздно.

Бабка Воскресия положила на блюдечко черешневое варенье, подала его гостю вместе со стаканом холодной воды, как по старому обычаю полагалось встречать в доме гостя.

— Мария у наших ближних соседей, у Синьоры. Она иногда и ночует у них. Они недавно перебрались сюда из Албании, переплыли на лодке через Озеро. Мы с ними быстро сошлись. Муж Синьоры — адвокат. Учился в Стамбуле. Видите вон то окошко напротив? Там обычно свет горит до утра.

Игорь Лозинский посмотрел в окно. Отсюда была прекрасно видна желтая лампа, бросавшая свет на высокие стопки книг.

— Судьба беженца, — тихонько сказал он. Воскресия догадалась, что Игоря затронула судьба соседа:

— Моя дочь Мария рассказывала, что, когда вытирала пыль с книг в библиотеке, видела много всяких картинок, рисунков и чертежей с угрями, бабочками, козами, оружием… и не знаю, с чем еще… Адвокат ночью читает, а днем защищает людей в спорах с государством. Добрые люди. Они здесь недавно, а уже имеют много друзей.

Игорь Лозинский зашел просто по делу, а теперь чувствовал, что находится перед решающей встречей в жизни. Изгнание обострило его интуицию.