Водные ритуалы
Шрифт:
У меня так закружилась голова, что пришлось опереться о стол.
И тогда я понял: Герман был ловушкой, приманкой, очередной дьявольской хитростью, чтобы выиграть время.
Настоящими жертвами Ребекки были Альба и моя дочь.
70. Дом Альбы
23 января 2017 года, понедельник
Мы с Эстибалис наперегонки сбежали вниз по лестнице, сели в машину и помчались к дому Альбы на улице Прадо. Нажали кнопку домофона, но никто не ответил. Сосед, который пришел с покупками, открыл нам дверь, и мы поднялись на этаж.
Я в отчаянии заколотил кулаком в дверь. В ответ — тишина. Молчание Альбы снедало меня изнутри. У Эстибалис давно иссякли ее небольшие запасы терпения.
Мы с тоской посмотрели друг на друга. Мы походили на двух растерянных детей, а не на пару опытных профессионалов.
— Я поговорю с Милан, — сказала Эсти, — пусть прощупает ее мобильник.
Я рухнул на лестничную площадку третьего этажа и привалился к стене. Свет погас, стало темно, но я ничего не замечал. Ужас, державший меня за яйца, был намного чернее. А главное, я не переставал думать о том, что, как мне казалось, слышал от Ребекки.
— Она говорила что-то о богинях и моей дочери. Якобы она должна проверить, довольны ли они. Я не вникал в смысл этих слов, они показались мне слишком бредовыми…
— Не грызи себя, Унаи, — ответила Эсти. Щелкнула выключателем, и на лестничной площадке снова зажегся свет. — Мы должны начать поисковую операцию, как только поймаем сигнал ее мобильного. Ты — специалист по профайлингу, ты свое дело сделал; а теперь составь мне список возможных мест, куда Ребекка могла отвезти Альбу. Если она не убила ее до того, как заняться Германом в субботу, мы, возможно, найдем ее живой.
— Как раз собирался это сделать; сейчас же приступаю.
— Ньевес говорит, что Беатрис-Ребекка заехала за ней в пять вечера и было еще светло. А с Германом она договорилась встретиться в субботу в час дня в Витории. У нее было почти двадцать часов, чтобы расправиться с Альбой. Это дает нам лимит максимум десять часов, чтобы добраться до места, где она ее спрятала, и еще десять часов на то, чтобы вернуться. Очень широкая вилка времени, географически она охватывает слишком большое расстояние.
— Посмотрим, получится ли что-то с мобильником, но, может быть, пора предупредить Пауланера и скоординировать поиски в Кантабрии, — сказал я, записывая в блокнот все возможные места преступления. — Многие точки в моем списке сосредоточены именно там.
— О’кей, займусь Пауланером. Список готов?
Я вырвал листок и протянул Эсти. Список начинался с мест в Кантабрии, которые могли привлечь Ребекку: кельтская деревня в Кабесон-де-ла-Саль, дворец графа Сан-Диего, гора Добра, Фонтибре, шале Сауля, скалы Коста-Кебрады от пляжа Арния до Портио… Слишком много топонимов. В Витории предстояло проверить ее кабинет в доме Пандо-Аргуэльес — Герман так и не узнал, где проживает его подруга. В Алаве мне пришло в голову только еще раз наведаться в туннель Сан-Адриан или в Барбакану.
Я взял мобильный и, позвонив Гектору, в двух словах изложил ситуацию и попросил перечислить кельто-иберийские урочища на алавесских землях, где рядом находилась бы река, пруд или любой другой водоем.
Их оказалось не так много. По моей просьбе Гектор добавил в список все, что так или иначе связано
с кельто-иберийской культурой. С этой задачей он справился довольно быстро и переслал список мне. Поиски должны были включать в себя городища в Ластра, в Оларизу, урочище Ла-Ойя…— Скажи, что я неправильно понял, Эсти. Скажи, что этого не происходит.
— Альба жива, Унаи. Альба не может быть мертва. Такой цельный человек, как она… не может быть мертв. Это невозможно. Она нас не бросит. Она самая сильная из нас троих, — повторяла Эсти вслух словно литанию.
Мы спустились на улицу. На головы нам обрушился подлый дождь, в лица ударили ветер и сырость, не предвещавшие ничего хорошего.
— Звони Ньевес, пусть привезет из Лагуардии ключи от квартиры Альбы. Надо убедиться, что ее нет внутри и она не потеряла сознание от эклампсии, — приказал я.
Но нет, квартира была пуста. Ни следа Альбы.
Мы приступили к поисковым операциям в Алаве и Кантабрии.
К полудню пришли хорошие новости. На выезде из Лагуардии кто-то из местных нашел в кювете выключенный телефон.
Камеры видеонаблюдения, которые проверили коллеги из полицейского участка Лагуардии, обнаружили кадры с машиной Ребекки, точнее, Беатрис Коррес. Теперь мы знали, что они направлялись на север, но затем пропали из виду где-то на местных дорогах.
После срочного совещания в Лакуа у меня случилась небольшая ссора с комиссаром. Мы все, вне себя от тревоги, смотрели на темное небо. Смерть Андони Куэсты произошла слишком недавно, а ночью ожидались дождь и холод.
— Оставайтесь, — заявил мне мой начальник, когда я собрался выйти из зала.
— И не подумаю, — просто ответил я.
— Это приказ; если вы не подчинитесь, это повлечет за собой дисциплинарные последствия. Мы не знаем, в каком состоянии заместитель комиссара или… ее останки. Не надо, не делайте этого.
— Я в курсе, сеньор. Я уже сказал вам: она беременна от меня.
И я отправился на поиски.
В ночь понедельника дождь лил всю ночь.
Про Альбу по-прежнему ничего не было известно.
Во вторник к поискам присоединились волонтеры. Территория была обширнейшей, и для спасения беременной женщины и ее дочери не хватало ни времени, ни людей.
Дедушка, Герман, Ньевес, Асьер, Лучо, Арасели, Нерея, Ксавьер… все побросали свои дела, все кинулись на поиски. Альба объединила то, что разделила Аннабель Ли; чувство общности оказалось сильнее соперничества, над всем преобладало «я хочу быть с тобой в это трудное время».
Пауланер руководил поисками в Кантабрии. Эстибалис — на севере Алавы. Я сосредоточился на юге, выбрав в качестве базы Вильяверде.
В этом приливе солидарности было одно темное пятно: мой брат.
По необъяснимым причинам Герман каждый день отправлялся в Чагорричу навестить Ребекку. Сказать, что меня это бесило, — ничего не сказать. Какой-то стокгольмский синдром.
Вечером брат снова ушел. Когда он попрощался со мной на кухне, я отвернулся и продолжил стряпать ужин на двоих.
— Унаи, сынок, Герман через многое прошел. Нельзя с ним так, — сказал мне дед.
Я ничего не ответил.
После очередного дня изнурительных и безрезультатных поисков я отправился ночевать в Виторию. Мне хотелось побыть одному.