Водные ритуалы

Эсти выразительно умолкла, словно ожидая моей реакции или желая услышать от меня что-нибудь умное.

— Ммм… ты ничего не заметил? — спросила она с загадочным видом.

— А что я должен был заметить?

— Женщина в колодце, захлебнувшаяся в воде… неужели ты не видишь параллель с остальными жертвами?

— На сегодняшний день это случайная смерть; жена Сауля не была жертвой убийства, — напомнил я.

— Унаи, не беси меня. Это же настоящая семейная драма — сперва умирает жена, затем дочь, а теперь покончила жизнь самоубийством еще одна его дочь, приемная!

«А что тут такого? Да, Эсти, семейная драма. Посмотри на свою семью, посмотри на мою. Называй это драмой, если хочешь, а лучше признай, что жизнь иногда бывает очень подлой. Но Сауль — не тот человек, который способен на подобную дикость, тем более по отношению к дочери и Ане Белен». — Все это мне пришлось написать — у меня и так голова шла кругом.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я с ним жил. Он был очень чутким, он действительно о нас заботился. Ради Ребекки готов был на все. Он явно не притворялся.

Эстибалис встала — она принадлежала к тому типу людей, которые не выдерживают долгого сидения и неподвижности. Теперь она расхаживала взад-вперед по мосту и не знала, верить мне или нет. Ей трудно было мне верить, и она предпочла сомневаться.

— Раз так, несчастный он мужик. Ну и досталось ему… — сдалась она наконец. — А может, кто-то сознательно ему гадит, а он почему-то молчит?

— Не представляю, кто это может быть. Его чванливая сестра или какой-то завистник в университете? А может, всему виной интрижка с замужней коллегой?

— Вот и я не знаю, — проговорила Эсти и снова уселась рядом со мной, сосредоточенная на своих мыслях. — Он невероятно привлекательный и харизматичный тип, а сексуальности в нем по самую макушку. Ты видел, как на него пялятся студентки? И он это знает. Не женился повторно, хотя овдовел уже более двадцати пяти лет назад. При этом ему совсем не идет образ безутешного вдовца или монаха.

— Наверняка были какие-то истории, как и у всех нас. Просто он сдержанный парень. Однако это не делает его подозрительным.

— И все-таки кто-то обмолвился насчет женоубийцы. Да еще эта кличка — Синяя Борода… Я уже говорила со студентами. Ты слышал когда-нибудь настоящую историю о настоящей Синей Бороде? От нее мороз идет по коже.

— Честно говоря, нет; а что, это важно?

— По крайней мере, она по-своему любопытна. Синяя Борода — персонаж из сказки Шарля Перро, написанной в семнадцатом веке. В ней рассказывается об одном богатом человеке, прославившемся благодаря густой синей бороде. Он женился то на одной, то на другой, несмотря на свою темную славу: стоило ему жениться, как вскоре он становился вдовцом. Его последняя жена нарушила запрет — не входить в потайную комнату. Вошла и увидела висящие тела предыдущих жен. В последний момент ее спасли братья, получившие просьбу о помощи. Прежде всего в этой сказке наказывается женское любопытство, как и в притчах об Адаме и Еве, жене Лота или Пандоре…

— Очень интересно, — подбодрил я Эсти.

— Хуже всего то, что рассказ Перро — адаптация реальной истории Жиля де Ре, французского барона, родившегося около тысяча четыреста пятого года в Бретани. На поле боя он был непобедим, покровительствовал Жанне д’Арк… Но я покопалась в его истории в свете криминологии двадцать первого века — это действительно была психопатическая личность, страдающая тяжелой формой шизофрении.

Бабушка, ведущая за руку внучку, прошла в двух шагах от нас, и Эсти умолкла, пока они не скрылись в гроте Младенца Иисуса.

— Существует теория, что Жиль де Ре участвовал в Столетней войне, чтобы удовлетворить свои инстинкты: ему нравилось убивать, он любил чужие страдания, — продолжала она. — Во Франции он стал героем, но когда сожгли Жанну д’Арк, его как будто прорвало, начался темный период. Он совершал ритуальные жертвоприношения, в деревнях вокруг замка Тиффож годами исчезали крестьянские дети, которые так и не были найдены. Дети пропадали сотнями. Убийства и похищения людей не прекращались до тех пор, пока не вмешалась церковь и епископ Нантский не приговорил барона к смерти. В итоге его повесили и сожгли на костре, что, кстати, очень напоминает Тройную Смерть.

— Не зацикливайся на этом, — предупредил я.

— Расскажу тебе о пытках, которым де Ре лично подвергал этих мальчиков и девочек; он сам в них потом признался. О них известно благодаря сохранившимся судебным протоколам. Выключи эмпатию, а то ночью не уснешь.

Я выключил — по крайней мере, мне так показалось.

— Ладно, рассказывай.

И Эстибалис рассказала то, что я готов был услышать, а также и то, чего не желал бы знать вовсе.

Это было подробное повествование о том, на что способен человек только из-за того, что наделен физической силой и властью.

Предпочитаю опустить детали. Они попросту ни к чему.

Рассказ о настоящей Синей Бороде произвел на меня тягостное впечатление.

То, что некто пытал, насиловал, расчленял и убивал множество детей в течение восьми лет, пользуясь полной безнаказанностью, причем происходило это во Франции пятнадцатого века, оскорбляло мое сознание абсолютной вседозволенностью, которую обеспечивали преступнику тогдашние правители. Никто не обращал на него внимания, власти бездействовали.

Не делал ли я теперь то же самое?

Так или иначе, я никак не ограничивал виновника стольких смертей.

К тому же сейчас столкнулся с одним из моих самых застарелых заблуждений: доверием к хорошим людям.

Я с самого начала не хотел ссориться с Голден Герл. Несмотря на предупреждение Матусалема, проходили дни, а я усердно избегал встречи лицом к лицу с той, которую знал не по аккаунту в соцсетях, а как человека, которому столько раз смотрел в глаза, с которым разговаривал…

Пришло время вернуться в Кантон-де-лас-Пульмониас.

41. Кантон Пульмониас

26 декабря 2016 года, понедельник

Я хотел застать ее врасплох и, предвидя, что она способна отследить мои перемещения по взломанному мобильному телефону, оставил его дома и отправился в ее берлогу с новым устройством, спрятанным во внутреннем кармане пальто. Я действовал так, будто Голден действительно опасна…

Похоже, все мы давно уже превратились в настоящих параноиков и подозревали даже статуи на улице Дато.

Я прошел через Старый город, размышляя о том, как лучше начать разговор, и наконец углубился в сады возле ее дома, расположенного в Кантоне-де-лас-Пульмониас: спрятанные во внутреннем патио, они сохраняли холод покруче любого холодильника, и снег, оставшийся после недавнего снегопада, так и белел на живых изгородях.