Водные ритуалы
Шрифт:
— Вы — Унаи Лопес де Айяла? — прокаркал он вороньим голосом.
— А вы, простите, кто такой?
— Я Хозерра, сотрудник компании «Полики», специализирующейся на срочных доставках. Если вы Унаи, у меня есть для вас пакет. Заказ был на двенадцать ноль-ноль, и вы не представляете, чего мне стоило найти это место.
Я посмотрел на него с недоверием. Огромным недоверием.
— Ни разу не слышал. Я имею в виду, про такую компанию.
Это была плохая шутка. Poliki на баскском языке означает «медленно». Какой идиот дал бы такое название курьерской
— Мы новенькие… Эй, поставьте вашу подпись вот тут, и я исчезну.
— Покажите сначала пакет. Только открывайте медленно, — приказал я и выхватил пистолет.
Не хватало еще, чтобы парень вытащил «Тейзер» и поджарил мне мозги.
— Черт! Я всего лишь привез вам посылку, — воскликнул верзила, увидев «пушку». Он послушно поднял руки и положил их за голову, не дожидаясь моего приказа.
— Я инспектор полиции, — сказал я, показывая бляху. — Делайте, что говорю. Очень медленно.
Светловолосый мужик достал коробку и открыл. Извлек из нее пухлый сверток и протянул мне.
Я посмотрел на часы — было двенадцать ноль пять. Это запросто могла быть часовая бомба. Отлично. Я знал процедуру, которой нужно было следовать. Попросить курьера аккуратно положить конверт на землю, убраться оттуда поскорее, вызвать товарищей из отдела разминирования, чтобы те явились со своими роботами и занялись пакетом.
Ничего этого я не сделал. Отошел метров на пятнадцать, не переставая целиться в посыльного. Я все еще смотрел на него подозрительно.
— Откройте пакет и опишите мне содержимое, если вам не известно, что в нем.
Я медленно попятился, дошел до обрыва в несколько метров высотой, которым заканчивался склон. Внизу протекала река. Тут я заметил влажное пятно, расплывающееся на красных форменных брюках верзилы: тот обмочился от страха.
Он не послушался меня и вскрыл конверт торопливо, как ребенок в утро Волхвов. Крикнул:
— Это планшет! К нему приклеен розовый стикер с надписью «Это не бомба». Вот урод, мог бы написать поверх конверта…
«Пожалуй», — молча согласился я, подошел к курьеру и выхватил планшет.
— Чертова работа. Знала бы моя супружница… — пробормотал мужик, теребя воротник форменной рубашки. — Вам надо подписать эту бумагу.
Я накорябал подпись и протянул ему маленькую тетрадку.
— Напишите здесь ваше имя и номер удостоверения личности, — сказал я чуть более расслабленно. — И никому ничего не говорите — ни на работе, ни дома. Это тайна следствия.
— Можно подумать, мне кто-то поверит… — недовольно пробурчал он.
Затем снова уселся на мопед, неведомым образом уместившись на крошечном сиденье, и его как ветром сдуло.
Оставшись в урочище один, я включил планшет и увидел на экране открытый персональный чат.
«Здравствуй, дорогой Кракен. Очень сожалею, что пришлось ударить тебя по голове».
Я принял приглашение и начал писать.
«Ну и сильна же ты для своих шестидесяти с чем-то…»
«Следствие того, что ты меня недооценивал».
«Ясно. Этого больше не повторится», — пообещал я ей. А заодно и себе.
«А еще мне жаль, что пришлось прибегнуть к такому специфическому способу пообщаться. Но я не могла допустить, чтобы вы меня задержали.
Ничего хорошего меня не ждет».«Чего ты хочешь?» — спросил я.
«Помочь, несмотря ни на что. Помочь».
«Помочь в чем, Голден?»
«Вы должны остановить Ребекку. Я хорошо ее знаю. Она не остановится».
Ребекка?
Почему Голден говорит о Ребекке так, будто та жива, если бедная девочка была убита в 1993 году?
46. Амстердам
9 января 2017 года, понедельник
«Итак, давай с самого начала, и как можно более подробно — ты и так сломала мне несколько схем. Во-первых, ты была тетей Ребекки. До этого мы докопались сами».
«Это уже достижение, — написала она. — У вас в команде хорошие ребята; не думала, что вы когда-нибудь это раскроете».
«Еще одно очко в пользу Милан», — подумал я. Но промолчал: той Голден, которую последние дни я только-только начинал узнавать, не хотелось давать ни единой наводки.
«Теперь твоя очередь, — надавил я. — Что ты можешь рассказать о Ребекке и ее исчезновении?»
«Ты знаком с моим зятем Саулем. С него все начинается и им же заканчивается».
«Только не говори, что для тебя он тоже был Синей Бородой».
«Подожди, пока я все тебе расскажу, и сам сделай выводы, Кракен».
«Отлично, начинай», — сдался я.
«Моя сестра Асунсьон погибла при весьма сомнительных обстоятельствах. Я всегда была убеждена, что именно Сауль толкнул ее в колодец, хотя у меня нет ни малейшей надежды на то, что через столько лет вы сможете доказать его вину и посадить. По крайней мере, я могу остановить кровопролитие, которое началось по его вине».
«То есть все началось по вине Сауля…»
«Это долгая история».
«Чем скорее ты начнешь…»
«Ладно. У Сауля и Сары, его старшей сестры, всегда были странные отношения. Они принадлежали к одной из коренных семей в Сантильяна-дель-Мар, о них много чего поговаривали… Мать, в последние годы жизни больная и сломленная, как это нередко случалось с женщинами в прежние времена. Отец, человек жесткий и не в меру религиозный, тоже из тех, что встречались раньше. Спартанские условия, библейские имена, воскресные двенадцатичасовые мессы… Умерли они довольно рано, надо заметить. Брат и сестра в этих обстоятельствах очень сблизились, и никто не мог сказать, почему Сауль приударил за моей младшей сестрой. В то время она была совсем еще ребенок — развилась довольно поздно. Тем не менее сестра тоже была очарована Саулем, как и все девчонки в деревне. Они поженились совсем юными и родили Ребекку в восемнадцать лет».
«Очень интересно».
«Сауль полностью отрезал мою сестру от остального мира — он был не только очаровашкой, но и ужасным собственником. Оторвал ее от меня и моей семьи. Оправданием была Ребекка, всегда и всюду Ребекка. Я часто бывала в их шале, навещала сестру и племянницу, почти всегда по секрету от Сауля. Он меня недолюбливал, как и всю нашу семью. Иногда я думала о том, чтобы плюнуть и оставить их в покое, но я ему не доверяла. Я не доверяла позолоченному миру Сауля, той идеальной жизни, которую он пытался перед всеми представить».