Водные ритуалы
Шрифт:
Я взял ее дрожащими пальцами, словно драгоценное сокровище, и осторожно освободил от пластика. Внутри шапочки я обнаружил пару волосков, застрявших между швами; один из них сохранил волосяную луковицу. Эти волоски возродили во мне надежду: наконец-то я получил возможность проверить свою теорию.
Я пометил находку, чтобы предъявить ее в качестве вещдока, и спустился по лестнице. В руках я осторожно нес пластиковый пакет, где хранилась шапочка.
Увидев меня в дверях с трофеем, Сауль прислонился к одной из колонн террасы. Думаю, на мгновение он потерял равновесие, хотя вскоре взял себя
— Вы уже уходите? — спросил он, в его голосе я различал умоляющие нотки.
— Это тебе, Сауль, — я протянул ему отпечатанные листы бумаги. — Могу я рассчитывать на то, что ты явишься к нам в лабораторию и позволишь взять у себя образец ДНК?
Сауль развернул листы и углубился в чтение; его крупные руки едва заметно дрожали.
«Обращаюсь к вам с просьбой явиться в университетскую больницу Маркиза де Вальдесильи для взятия трех сухих мазков слюны из полости рта и последующей передачи образцов сотрудникам судебной полиции Сантандера».
Кадык Сауля несколько раз поднялся и опустился. Наконец мужчина молча кивнул.
— Уходите, пожалуйста, — пробормотал он, видимо, сдаваясь.
Вскоре мы покинули шале.
— Что вы думаете, инспектор Ланеро?
— Он может сбежать. Потребуем у судьи разрешение следить за домом, я ему не доверяю.
— Полностью согласен. Запускаем все формальности, необходимые для установления слежения. Я возвращаюсь в Виторию; посмотрим, что скажут в лаборатории.
Оставалось одно: уговорить Голден.
62. Река Садорра
16 января 2017 года, понедельник
К вечеру я прибыл в Виторию, встретился с доктором Геварой и передал ей генетический материал. Однако необходимо было сделать кое-что еще, и только Голден могла в этом помочь, хотя я сомневался, смогу ли с ней связаться.
Я помчался к себе домой и приклеил два кусочка черной изоленты в форме креста на стекло моего балкона.
Это единственное, что я мог сделать. Затем принялся ждать.
Я ждал…
Ждал и ждал.
Каждые два часа я спускался в подъезд и проверял почтовый ящик. Тот по-прежнему был пуст. Я знал, что еще слишком рано, что могут пройти дни, прежде чем связной Голден пройдет мимо площади Белой Богородицы и предупредит ее, что мне срочно необходима помощь.
Уснуть в ту ночь оказалось невозможно. Я делал свои голосовые упражнения, повторяя вслух целые абзацы. Все, что угодно, лишь бы занять ум и не думать ни об Альбе, ни о Ребекке.
На следующее утро позвонила Эсти. Я объяснил, что все еще жду. В Портал-де-Форонда я не был нужен, поэтому не выходил из дома весь день. В моей теплой берлоге ожидание было не таким мучительным. Кроме того, мне требовалось одиночество, чтобы рана от разрыва с Альбой потихоньку затянулась и я смирился с тем, что мы никогда не будем вместе.
Время шло, а Голден не подавала признаков жизни.
То же самое в среду утром.
И днем.
Возможно, она бежала за границу и выкинула из головы все, что произошло в Витории. А может быть, решила создать себе новую личность и оставить позади свое прошлое, прошлое Ребекки, да и мое тоже.
В
ту же среду позвонил Пауланер: он подтвердил, что Сауль явился накануне в больницу и сдал анализ на ДНК. За ним постоянно следили, чтобы он не исчез или не передумал.Это случилось в четверг утром: я вытащил из почтового ящика конверт без обратного адреса.
Поскольку соседей рядом не было, я распечатал конверт прямо там, в узком коридоре подъезда. Это была Голден. Она вновь назначила мне свидание на урочище Атча. В пять вечера того же дня. Без мобильных телефонов, каких-либо устройств и третьих лиц. Я послушался — все это уже было.
Гигант-посыльный прибыл на своем крошечном мопеде. На этот раз ни один из нас не испытывал особого напряжения. Он приветствовал меня: «Здорово, инспектор!» — как будто мы знали друг друга всю жизнь и каждую субботу встречались в Старом городе, — и оставил пакет на траве, у подножия урочища. На этот раз парень не обмочился.
— И подпись, если не возражаете, — сказал он мне.
Я накорябал свою подпись и вытащил присланный Голден планшет с мигающим на экране чатом. Уселся на сухую траву, глядя на Задорру и квадратики сжатых полей, раскинувшиеся перед моими глазами. Мимо прошел неосторожный олень и, завидев меня, убежал.
Это послужило мне знаком: я не хотел, чтобы Голден исчезла, узнав о том, что я собирался ей предложить.
«Слушаю тебя», — она поджидала меня в чате.
«Вряд ли тебе понравится то, о чем я собираюсь тебя просить, но, прежде чем ты откажешься, я все-таки изложу свою просьбу», — написал я.
И рассказал обо всем, что произошло во время моей последней поездки в Кантабрию.
«Так значит, ты хочешь, чтобы я…»
«Да. Не осталось ни одного живого свидетеля, кто мог бы это сделать. Только ты», — заявил я ей прямо.
«Неужели вы обнаружили, где похоронен ребенок Ребекки?»
Это сбило меня с толку. Что значит «похоронен»?
«О чем ты говоришь?»
«Ребекке сказали, что она родила мертвого мальчика, что они позаботятся о том, чтобы похоронить его по-христиански, и ей лучше не знать, где могила».
«Могила? Не так давно Сауль утверждал, что его кремировали… Нет, Голден, я подозреваю другое», — ответил я.
И все ей рассказал.
Она молчала несколько секунд, прежде чем ответить.
«Я размышляла об этом последние несколько месяцев, но не хотелось верить, что такое возможно».
«Видишь, и ты подозревала… Признайся, что такие мысли возникали у тебя и раньше».
«Да, когда я прочитала про молодых самоубийц. Вот почему я хотела исследовать эту тему. У меня были подозрения, но я ничего тебе не сказала».
«Я пришел к тому же выводу, поэтому сейчас мне понадобилась ты».
«Ты знаешь, о чем просишь?»
«Я в здравом уме, Голден. Но это ради Ребекки. Мы должны знать, что произошло на самом деле. Это единственный способ».
Она насторожилась, и ее настороженность была вполне объяснима.
«Поклянись, что это не ловушка, чтобы поймать меня».
«За тобой никто не будет следить. Я не занимаюсь киберпреступлениями, меня не интересует, что ты делала в прошлом, если это не связано с нынешним уголовным расследованием, и я ни в чем тебя не подозреваю».