Водный мир

Голос прерывается, а на глазах выступают слезы. Я совсем расклеилась благодаря бархатной ауре защиты и спокойствия, обнимающей меня вместе с Тимом уютным, домашним пледом.

— Будто бы я понижаю моральный дух атлантов, представляешь… — заканчиваю я, и последний укол обиды сменяется приятным опустошением.

— Ложь, — негромко смеется Тим мне в ухо. — Наоборот, ты поддерживаешь его в тонусе…

Он прижимается еще теснее, доверчиво и открыто льнет всем телом, словно ребенок к любимой матери. Уже обеими руками скользит по приятной поверхности платья. Легко и безостановочно водит ладонями, гладит по плечам, спине, опускается немного ниже… С блаженной улыбкой зарывается лицом мне в волосы и трется носом о шею.

— Пока ты со мной, никто не посмеет обидеть тебя, — еле слышно говорит он.

Я выныриваю из созданного им кокона безмятежности и снова вспоминаю об окружающем враждебном мире. Тут же ловлю на себе изумленные взгляды танцующих рядом атлантов. Определенно, мы — гвоздь сегодняшней программы, и дело даже не в том, что он лорд, а я чужачка. Наши объятия слишком тесные, а движения Тима — провокационные для собрания чопорных аристократов. Это и танцем-то можно назвать с большой натяжкой. Вон, даже Салкас с возвышающимся над всеми мэром наслаждаются зрелищем…

«Ник!», обмираю я и принимаюсь искать его взглядом в толпе. Боюсь даже представить, как он сейчас зол! Поворачиваю голову вправо и влево, пытаясь хоть чуть-чуть отстраниться от прилипчивого хамелеона.

Наконец нахожу его и осознаю, что мои волнения были несколько преждевременными. Он и думать забыл обо мне: по-прежнему говорит с Даяной, стоя вполоборота к бальной площадке. А они хорошо смотрятся вместе — гармоничная пара, хоть женщина и капельку выше. Набилианец и набилианка. Оба в брюках и с короткими стрижками. Сильные, красивые и немного воинственные.

Не то, что мы с ним. Мы всегда были чересчур разными, и даже модные улучшения внешности не могли скрасить нашу вопиющую непохожесть.

Эта мысль пробуждает ревность и только-только уснувшее раздражение. Чему ж он так наигранно радуется?! Смеется, машет руками — притом голыми! — в опасной близости от лица странницы. Когда он вообще в последний раз надевал перчатки?

— Не доверяй Никелю.

— ЧЕГО? — я приостанавливаюсь, сбиваясь с шага.

Тимериус молчит некоторое время. Не хочет рушить шаткую гармонию между нами.

— Ты изменилась с тех пор, как мы познакомились, — осторожно подбирает слова. — Каких-то две недели назад Варисса Максимова ненавидела Андо. Закипала от одного неверного слова, готова была стереть в порошок. Теперь же она горит. Сияет, стоит ему оказаться поблизости…

Я внутренне сжимаюсь. Тимериус все ЗНАЕТ. Заметил, что между нами с Ником происходит нечто, не укладывающееся в парадигму «не выносящих друг друга бывших супругов, по воле случая вынужденных работать вместе».

Конечно. Не заметил бы только слепой.

— Люди меняются. Также, как и их чувства, — мне странно озвучивать столь банальные вещи. Это естественно для моего мира. То, что атланты, ушедшие в развитии далеко вперед, не понимают такой эмоциональной непостоянности, не мои проблемы.

Тимериус еще глубже закапывается лицом в созданную им же прическу, лохматя ее, и вдыхает запах волос.

— Перемены начались после того, как он впервые прикоснулся к тебе, — продолжает он, словно не заметив моего ответа. — И чем чаще он делает это, тем сильней и ярче твоя реакция.

Я прикусываю губу, чтобы не застонать. Я понимаю, к чему он клонит. Атлант намекает, что Ник, пользуясь своим талантом чтеца, меняет мое отношение к нему. С мастерством ювелира производя крошечные манипуляции с сознанием, направляет мышление в ином направлении. Превращая ненависть с любовь.

— Зачем ему подселять мне эмоции? Зачем влюблять против воли?

— Не знаю. Может, ради развлечения? Поднятия самооценки? Здорово, наверно, ощущать свою власть над людьми…

Меня начинает трясти. А потом я… смеюсь. Долго и весело хохочу под удивленным взглядом Тимериуса. Серьезно, это даже смешно. Неужели он думает, что я, прожив несколько лет под одной крышей с чтецом, не научилась определять, когда мне что-то внушают?

— И кому же мне тогда доверять? — отсмеявшись, фыркаю я. — Магарони? Асти? Может, ТЕБЕ?

Он улавливает сарказм в моих словах и задумывается.

— Никому. Не верь даже мне. Доверяй себе.

— Спасибо, чудесный совет! — говорю я. Надо же, Тимериус тоже любит банальности. — Значит, в своей борьбе за влияние ты не придумал ничего лучше, кроме как настроить меня против единственного человека, которому я хочу верить больше всего?

Тимериус отстраняется. Он больше не льнет и не гладит — что ж, и на том спасибо! — взгляд серьезный, грустный. Чуточку злой. Я задела его.

— Я просто предостерегаю. Прислушиваться или нет — твое дело. Могу ошибаться насчет подселения, но в одном уверен точно. Твоя любовь невзаимна.

Пытаюсь выдернуть руку и уйти, но Тимериус продолжает держать меня. Неожиданно дергает и привлекает к себе. Обнимает — крепко, словно в последний раз, — и быстро шепчет на ухо.

— Я ощущаю ваши эмоции по колебаниям эфира вокруг вас. Когда ты рядом с Никелем, твое счастье нельзя не заметить. Ты вся пылаешь. Но я не чувствую ничего подобного у него в душе. Там — одна расчетливость, холод и пустота.

Слова о равнодушии Ника ранят куда больше, чем заявление о возможном манипулировании. Я снова чувствую себя в ловушке — на этот раз в объятиях некогда друга. Да что происходит вообще! Зачем он говорит все это?! Нашептывает в ухо гадости, убивая последнюю веру в себя, одновременно сглаживая любые проявления ответной агрессии? Словно гибкий хладнокровный хищник впрыскивает яд, парализуя жертву и приступает к ее неспешному, методичному поеданию?

Я молчу и смотрю ему в глаза. О, будь в них хоть капля фальши и неискренности! Нет. Он абсолютно уверен в том, что говорит.

— Значит, ты не так способен, как все думают.

Резко высвобождаюсь и почти бегом покидаю бальный зал.

5. Отрезвление

Лакей, одинаково услужливый как перед сливками атлантийского общества, так и перед простыми девушками с Земли, распахивает парадные двери, и я вылетаю на сумеречную площадь перед мэрией.

Все, чего я хочу — остаться одна. Хотя бы ненадолго. Покинуть наполненное шумом, светом и терпким запахом парфюма здание. Вдохнуть свежего воздуха, приносимого вечерним бризом в столицу, и послушать тишину. Мне с лихвой хватило светских развлечений.