Водоворот чужих желаний

Илюшин фыркнул и уставился в окно.

— Ну жалко мне ее, жалко! — не выдержал Сергей. — Я уверен, что никаких секретов она никому не продавала. Муж ее обманывал, в Москве ей пришлось тяжело, а ее собираются выгнать с работы, где обретается ее красавчик. И не просто так выгнать, а с позором.

— Ладно, не оправдывайся. Я все понимаю. — Илюшин усмехнулся, покачал головой. — Ты, конечно, сделал большую глупость, но и в ней можно найти свои плюсы. Полагаю, это расследование надолго отобьет у тебя тягу к филантропии. Забрось меня домой, через три часа моя электричка.

Глава 14

Никакого плана у Илюшина не было. Когда он вышел из электрички на занесенную снегом платформу в небольшом городке Темниково, единственное, что он знал, — что ему нужно в село Кудряшово. Самым простым и разумным он считал проверить рассказ Вотчина о приобретении русалки, но Илюшин справедливо опасался, что за давностью лет никто не вспомнит приезжавшего в село москвича, купившего по случаю какую-то деревянную игрушку. Русалка лежала в его кармане, застегнутом на «молнию».

— Либо Вотчин говорил неправду, либо вдова Зильберканта, — пробормотал Макар. — Нужно выяснить, кто именно из них. Зильберкант далеко, поэтому начнем отсюда.

Он огляделся, ощущая себя человеком, попавшим в другую страну. В Москве пешеходы месили слякоть, а с неба падало что-то мелкое, противное, не похожее ни на снег, ни на дождь. Здесь лежал белый снег, и от мороза в окнах деревянных домов цвели узоры.

Поторговавшись для вида с местным оборотистым таксистом, Макар погрузился в помятую «шестерку», и машина поехала, взметая за собой свежевыпавший снег. По дороге он выдал словоохотливому и любопытному водителю обычную легенду: студент из Москвы, должен написать работу об истории нескольких сел этого района. Потому и едет в Кудряшово. Будет с людьми разговоры разговаривать. Таксист удивлялся, сочувствовал парнишке, что вовсе не помешало ему запросить с «бедного паренька» сумму в полтора раза большую, чем та, о которой они договаривались.

— Нет, дядя, так не пойдет, — отказался Макар, у которого по легенде лишних денег не имелось. — Сколько запросил, столько и получишь.

— Да я тебя коротким путем… — начал было таксист, но махнул рукой и пробурчал себе под нос что-то о жирующих москвичах.

— Сам ты москвич, — оскорбился Илюшин, в планы которого не входило портить отношения с кем бы то ни было из местных. — Я ж в Москву учиться приехал. А так-то я с Вологды.

То, что привезенный им парень «с Вологды», несколько примирило мужика с неудачей. Он показал Макару две основные улицы, развернулся и уехал. Илюшин забросил сумку на плечо и неторопливо пошел по скрипящему снегу, осматриваясь на ходу.

Кудряшово не постигла участь многих российских сел, и оно по-прежнему оставалось именно селом, а не вымирающей маленькой деревушкой. От широкой улицы отходили небольшие проулки, одни — в сугробах, в других были протоптаны тропинки. Большинство домов стояло с заколоченными окнами, но Илюшин понимал, что летом сюда приедут и дома оживут. Вдалеке поднималась колокольня небольшой церквушки, и солнце играло на куполах.

На улице было тихо, солнечно и морозно. Пахло дымом, поднимавшимся из труб. Илюшин вдохнул густой чистый воздух и чуть не закашлялся — горло обожгло холодом. Оглядываясь по сторонам, он думал, что, возможно, Кирилл Сковородов не пропал, а вернулся в родное село, стоявшее в нескольких километрах от Кудряшова, и сейчас идет по улице, так же дыша морозным воздухом.

«Я ничего о нем не знаю — где он был, чем занимался, отчего умерли его братья… Пока Сергей собирает данные об их жизни, пройдет слишком много времени, а я не хочу ждать». Обострившаяся интуиция подсказывала ему, что он был прав, поехав в это глухое село, но чем могла обернуться его правота, Илюшин не хотел гадать.

Часть домов вдоль основной дороги были бревенчатыми, но попадались и каменные, и, пройдя еще с десяток шагов, Макар оказался напротив большого двухэтажного дома с мансардой. В окнах висели ярко-красные занавески с белой тесьмой, из-под ворот высовывал острую черную морду здоровенный пес.

— Фью, фью, — посвистел ему Илюшин.

В ответ пес открыл пасть и лениво гавкнул. С верхушки ближайшего дерева слетела ворона, тяжело маша крыльями, так же лениво каркнула и полетела в сторону леса.

— Хорошая у вас жизнь, братцы, — сказал им Макар. — Неторопливая.

Пес широко зевнул и вытащил башку из-под ворот.

Илюшин потоптался на дороге, сам не зная, почему не идет дальше. Дом ему нравился, но он знал, что в таких домах не принимают постояльцев. Ему нужно было искать маленький покосившийся домишко с одинокой старушкой, которая обрадуется и лишним деньгам, и возможности вволю поболтать с новым человеком. К тому же старушка могла помнить те времена, когда сюда приезжал Олег Борисович Вотчин.

«Неплохо бы еще знать, когда он приезжал. Все-таки многовато неизвестных».

Илюшин собрался идти дальше, но тут ворота тяжело раздвинулись, и на улицу вышла высокая русоволосая женщина, кутаясь в мохнатый серый платок.

— День добрый! Ищите кого? — громко спросила она. Пес стоял за ней, настороженно наклонив большеухую голову. — Я смотрю, перед домом стоите…

— Залюбовался, — с самой широкой улыбкой, на какую был способен, ответил Макар, подходя к женщине. — Очень уж дом у вас красивый.

— Муж строил! Правда, на совесть выстроил, — с гордостью сказала женщина. — Так ищите-то кого? Знакомых?

— Я вообще-то ищу, у кого остановиться можно… ненадолго…

— Так у свекрови моей можете остановиться, — не задумываясь, сказала женщина. — Она свекра похоронила в прошлом годе, одна живет, к нам не перебирается. Отсюда недалеко, на соседней улице. Только сейчас ее нет, муж повез мать в город, ко врачу. Часа через два вернутся.

Она замялась, окинула Илюшина неуверенным взглядом. Макар понимал, что сейчас его оценивают и от результатов оценки зависит, придется ли ему гулять по селу еще два часа или он проведет их в теплом доме с красными занавесками на окнах.

«Молодой парнишка, ровесник Кольке моему… Вроде ничего, славный. Курточка-то какая тоненькая на нем, господи!» Вид илюшинской курточки решил дело окончательно.

— Нечего вам морозиться, — сказала хозяйка. — У нас пока посидите. В вашей одежке только и бродить!

Макар радостно поблагодарил ее и мысленно сказал спасибо тонкой финской альпинистской куртке. Куртка выглядела худой и скромной, при этом защищала его от любых морозов. Но ноги в утепленных ботинках уже начало покалывать, поэтому приглашение пришлось как нельзя кстати.

Дом, в который пригласили Илюшина, оказался уютным и не очень большим — куда меньше, чем казался снаружи. Ковры на стенах, стол с белой скатертью у окна, иконы над полкой с швейной машинкой…

— Я шью, — объяснила хозяйка, заметив изучающий взгляд гостя. — Шестеро мальчишек у меня — на всех покупать одежду замучаешься. Да и своя-то качественнее. Старший мой, правда, в городе живет, теперь там штаны-куртки покупает. А то бы и его обшивала.

«Шестеро детей!» Макар пристально взглянул на хозяйку дома. На первый взгляд он дал ей лет сорок с небольшим, но теперь подумал, что ошибся, и она старше. Крепкая, румяная, с веселым лицом, она была бы красавицей, если бы не шрам на левой щеке: он начинался от виска и обрывался ровно в ямочке, появлявшейся от улыбки.