Водоворот

– Отдыхай, братуха, – приобнял его по-дружески Сава, – один раз живем!

В комнате отдыха, что была при бане, находилась вся аппаратура. Музыкальный центр, домашний кинотеатр. Сава включил музыкальные клипы.

– Девицы уж слишком молоденькие, – махнул головой в сторону девушек Гриня.

– Не обращай внимания, – заулыбался Сава. – Греческие жрицы любви по сравнению с ними имели меньше опыта. Все знают. Все понимают.

– Тогда я вон с той, – показал он на девицу, похожую на певицу Наталью Ветлицкую. – Ты не против?

– Валяй, – махнул рукой Сава. – Мне не до них. Своих проблем хватает. А ты расслабляйся.

С полным энтузиазмом и душевной отдачей отдых закончился ближе к утру.

Днем Сава и его друзья уехали. Гриня остался один.

Доносящиеся из-за окон голоса разносились с таким звоном и азартом, что, не выдержав своего одиночества, Гриня вышел за ворота дома. Увидев столпотворения малолеток, он их поприветствовал.

– Привет, пацаны! – поднял он левую руку, согнутую в локте.

– Здравствуйте, – заголосили вразнобой ребята.

– Чем занимаетесь? – попытался найти с ними общий язык Гриня.

– Днюху Коляна отмечаем, – опять не в такт, кто чуть раньше, кто чуть позднее, ответили пацаны.

– Отлично, – сказал Рубахин и подсел к ним.

Вечер выдался веселый. На другой стороне реки горели рыбацкие костры. Бакены и створы высвечивали судовой ход.

Девчонки, совсем еще пацанки, не стесняясь выпивали наравне с присутствующими. Вообще, в деревнях молодежь начинает рано употреблять спиртные напитки. В основном это происходит от безделья, от неумения правильно реализовать себя и применить свои способности. Да и кажется, что негде. Но это мнение ошибочное. Занятие себе можно найти всегда.

Позднее присоединился коллектив постарше. Скорее всего они были недавно демобилизованы из рядов российской армии. Гриня с ними выпил «за знакомство» и обстановка мгновенно разрядилась. Было заметно, что ребята увидели в Рубахине солидного человека. Человека, который достойно преодолел жизненные преграды. Старались как можно больше уделить ему внимания. Рубахин спрашивал о последних событиях, и они с энтузиазмом рассказывали ему.

– Фермерские развалины оккупировала городская барыга, – раздухарился парень из старших по имени Толя. Но его, по обычаям деревни, все называли Толян. – Восстановила их, – продолжал он, – работяг нанимает местных. А платить деньги, стерва, ни в какую не хочет, – если бы представилась возможность всю его злость и ненависть собрать в целое и направить единым потоком, было бы достаточно пятнадцати минут, чтобы спалить дотла новые постройки неизвестной Грине барыги. У Толяна были светлые волосы и голубые глаза. Ростом он был выше среднего. Осанка прямая. Про таких говорят: «лом проглотил». Плечи широкие. Под тонкими губами выдвигался чуть вперед подбородок, что говорило о его мужественном характере. Уши немного оттопыривались в стороны. Брови сдвигались к переносице, и создавалось впечатление, что он постоянно о чем-то думает. На самом деле подобной категории людей думать не свойственно. Чуть сдвинутый в сторону нос и шрам над верхней губой говорили о его мужестве и неспокойном характере. «Смелый под воздействием алкоголя или действительно на что-то годится?» – оценивал его Рубахин. По ходу своей мысли он обмолвился:

– И что необходимо предпринять?

– Надо бы с ней пообщаться, – опять скривил губы Толян. Таким образом он выразил жесткость и неприязнь к неприятелю. Все остальные поддерживали Толяна и показывали свое негодование приглушенным ворчанием. Гриня понял их серьезные намерения и в случае столкновения непоколебимую преданность. За крохотный кусочек земли, принадлежавшей их предкам, дедам, отцам, каждый из них пойдет до конца. Беда ребят в том, что в единый коллектив их сплетает лишь водка. Без нее они все по одному. «Этому стаду необходим вожак», – сделал для себя вывод Рубахин.

– И где живет хапуга? – проявил он интерес.

– Прямо на территории фермы у нее все, – почувствовал поддержку Толян и стал активно объяснять. – И магазин, и коттедж на два этажа. Огородилась забором, скряга, – скривил он рот. – И не реагирует на призывы. А ферма ей нужна для прикрытия магазина. Он намного важнее.

– Сами работяги-то почему молчат? – возмутился Гриня.

– Да черт их поймешь, – развел руки в стороны Толян. – С голодухи-то она не дает сдохнуть. А больше и на хлеб даже заработать негде.

– Завтра навестим наглую тетку, – пообещал Гриня. – Выясним причину ее жадности.

Еще немного с ними пообщавшись, Рубахин направился в дом отдохнуть. За окнами продолжали доноситься возбужденные голоса и смех. Но его они уже не волновали. Он сосредоточенно обдумывал и прикидывал, чем все может закончиться.

Ближе к вечеру следующего дня нарисовались ребята. В количестве их поубавилось. Однако остались самые отъявленные, остальные отсеялись. Гриня с ними поздоровался и, словно предводитель, направился вперед.

Возле ворот дома барыги залаяла собака. По верх забора были натянуты оголенные провода, по которым проходил электрический ток.

– Охраняется, как стратегический объект, – заметил Гриня. – Пацаны поддержали веселым смехом. Они чувствовали себя уверенно. Присутствие старшего сторонника правого дела их вдохновляло. На лай собаки вышла женщина.

– Что господа желают? – сверкнула она золотыми фиксами по бокам на верхних зубах. По всей вероятности, ее возраст недавно перевалил за пятидесятилетнюю отметку. Но выглядела она намного моложе и очень шикарно. Ластиковое трико обтягивало красивые бедра. Тонкая прозрачная кофточка не дотягивала до пупка. Оголенная часть живота отдавала свежестью и не имела ни одной складки. Густо накрашенные ресницы кокетливо хлопали. Помаду на губах тоненькой линией по краю обрисовывал коричневый цвет. Видно было, что она за собой ухаживала.

– Извините, мадам, – невольно улыбнулся Рубахин. – Своим очарованием вы с первой минуты покорили мое сердце.

– Спасибо за комплимент, – широко улыбнулась она.

– Вы очень красивы, – делая акцент на слове «очень» подтвердил свои слова Гриня, – но мой визит несколько иного характера! – вежливо объяснил он.

– Прошу в офис, – пригласила она и направилась к небольшому одноэтажному зданию, пристроенному прямо к стене фермы. Рубахин следом за ней. Войдя внутрь, он обратил внимание на левую сторону с зеркальной витриной, которая была заставлена выставочным товаром. За прилавком одиноко грустила девица лет восемнадцати. Гриня ее по-свойски поприветствовал.

– Привет, – сказал он улыбнувшись. Ее темно-синий халат приталивал светло-голубой фартук. «Оригинально», – заметил про себя Гриня. Ее уставшие глаза с нагруженными веками говорили о том, что прошлую ночь она флиртовала с каким-то счастливчиком. Улыбка получилась натянутой.

– Здравствуйте, – еле слышно сказала она.

По правую сторону, за матово-стеклянной стеной и дверью из такого же материала, куда они вошли, был рабочий кабинет частницы.

– Располагайтесь, – предложила она Грине и заняла кресло за письменным столом.

Рубахин внимательнее осмотрелся. Ничего примечательного. Напротив раскладного дивана два кресла с высокими спинками. Возле рабочего стола несгораемый сейф. На темной стене несколько картин Айвазовского. «Не оригиналы», – словно стратег определил Рубахин наметанным взглядом. Полы застилал моющийся палас.

– Прошу прощения, – обратился он к женщине, усаживаясь на диван. – До сих пор не заглянул в тайну вашего имени.

– Александра Васильевна, – не оголяя зубов улыбнулась она. – А ваше?