Водяная ведьма
Шрифт:
— Когда ты скажешь, что любишь меня, — прошептал он.
— Я хочу любить тебя! — Закричала я, желание любить его смешивалось с желанием ощутить его внутри меня. Меня наполняли горячий золотой свет и первая весенняя оттепель. Теперь он был потоком, а я — камнем, он был ветром, а я — дикой травой, колеблющейся под ним. Я бросилась в омут, пока не почувствовала, как растворяюсь в элементах, которыми он стал, сливаясь с ним в золотом свете, почти полюбив его и превратив, тем самым, в человека.
Но вместо того, чтобы погрузиться в теплое золотое сияние, внезапно оказалась в ледяной воде. Я проснулась от шока и обнаружила себя в своей постели, одинокой и промокшей. Это было на самом деле? Когда-то он приходил ко мне с лунным светом. А теперь приходил как вода?
В лицо что-то капнуло. Я включила прикроватную лампу для лучшей видимости. Простыни, откинутые мной в сторону во время сна, промокли насквозь.
Глава 7
Только к раннему утру мне удалось обнаружить все протечки и подставить под них посуду. Видимо, восприняв это увлекательной игрой, Ральф следовал за мной, облазив выставляемые мной горшки и баночки. Последнюю течь я нашла рядом с кухней, в пристройке, где жила наследница Дэлии ЛаМотт, Матильда. Едва я поместила под капли веджвудское кашпо (неглазурованный фарфор бежевого, синего, зеленого или лилового цвета, изобретенный английским художником-керамистом Джошуа Веджвудом — прим. пер.), как дождь резко прекратился, — словно я заткнула дыру в облаках своим аляпистым набором кастрюль и керамики. Через окна Матильдиной спальни сочился слабый серый свет. Пройдя в кухню, я включила кофейник и села за стол с фарфоровой столешницей, купленный несколько недель назад в «Антикварном амбаре». Я планировала отполировать деревянную основу. Ожидалось, что у меня будет достаточно времени, чтобы привести дом в порядок. Я обещала себе, что проведу лето, превращая в настоящий дом эту огромную викторианскую рухлядь, которую купила, поддавшись прошлой осенью непонятному импульсу. Не хочу быть одной из старых дев, которые не ухаживают за своим жилищем, считая, что однажды появится мужчина и сделает их жизнь полноценной. Мне нужно было доказать, что я вполне способна жить и заботиться об этом монстро-доме самостоятельно. Признаться честно, это мне так и не удалось. Дом не разваливался только благодаря любящему уходу Брока. Без него все полетит в тартарары…
Аромат свежесваренного кофе вырвал меня из плена жалости к самой себе. Как низко думать о ремонте дома, когда Брок лежит в коме на грани смерти, а его душа путешествует в мир тьмы! И все из-за того, что я разозлила ундину, да еще не придумала ничего лучше, чем сотворить заклинание в Царстве Фей. Нельзя позволять себе и дальше погружаться в самобичевание. Достав телефон, я позвонила Дори Браун, чтобы узнать дорогу к дому Олсенов. Она сообщила, что участники круга заклинания соберутся этим утром и мне стоило бы отправляться туда как можно быстрее.
Нажав «отбой», я ощутила легкий трепет в желудке при мысли о том, что встреча состоится так скоро. Что ж, по-крайней мере, научусь чему-то реальному, так что каких-то глупых ошибок удастся избежать. Может быть, смогу даже узнать заклинание для ремонта протекающих крыш.
Проезжая по улице Вязов, я видела соседей, расчищающих свои дворы от нанесенного мусора. Эванжелина Спрагю, которой было не меньше восьмидесяти, пыталась выволочь с подъездной дорожки гигантскую ветвь. Я уже начала было притормаживать, чтобы предложить свою помощь, но заметила ее соседей, чету ветеринаров, Эбби и Рассела Гуднау. Супруги как раз направлялись к ней через свой двор. Они обо всем позаботятся. В прошлом году, после ледяного шторма, Дори назвала их «хорошими соседями» и таковыми они и были. И не потому, что они являлись феями. Насколько я знала, Гуднау и Эванжелин были настоящими людьми, и даже если и подозревали о присутствии сверхъестественных существ в их окружении, то не особо об этом беспокоились. Просто были хорошими людьми, которые помогали попавшим в затруднительное положение.
Я пересекла главную улицу и направилась из города по Траск Роуд, следуя указаниям Дори на стикере на приборной доске. Буря прошла, оставив свежеотмытое голубое небо и отполированные зеленые листья. Мир выглядел перерожденным, будто залитым потусторонним сиянием, слои света лежали на полях и деревьях как мед…
Как Эльфийское золото, которое я видела в Царстве Фей и которое приснилось мне прошлой ночью. Сон вернулся
ко мне, наполнив меня горячим золотым светом, таким же чувством, что я ощущала, занимаясь с ним любовью. Как будто стала частью потока и травы, как будто мы слились с элементами и друг с другом. Теперь я почти могла почувствовать это, вглядываясь в темный лес слева от меня и фиолетовые и зеленые травы, качающиеся в поле справа, — совершенно новое ощущение связанности с миром. Восхитительное погружение…Мне просигналил пикап, когда я съехала со своей полосы. Очнувшись от эротических фантазий… я поняла, что не знаю, где нахожусь.
Я проверила подсказки Дори. Нужно было ехать по Траск Роуд, пропустить Хутс Холлоу и ферму, находящуюся на Баттс Корнерс, а затем повернуть на Олсен Роуд. Но я не могла вспомнить, проезжала я Хутс Холлоу или Баттс корнерс. Траск Роуд выглядит довольно однообразно на всем своем протяжении, где бы вы ни находились: густой лес на востоке, фермы на западе. Просматривая дорогу в поисках знаков, которые могли бы помочь, я обнаружила предложение о продаже коз, рекламу Хью — мастера на все руки и предложение выкорчевать у меня бобровые пни.
Бобровые пни?
Знак представлял собой гибрид зубастого бобра и бензопилы, со смаком впивающейся в пень. Это напомнило мне страх русалок перед зомби-бобрами. Возможно, жуткий знак и был источником их боязни. Река Ундина пробегала недалеко от Траск Роуд. Дори сказала, что если я перееду поток, значит, заехала слишком далеко…
Слева блеснула вода, и я увидела впереди узкий каменный мост с деревянным щитом, который гласил: «Ундина — лучшее место для рыбалки в Кэтскиллс!». Над выцветшей надписью был изображен рыбак, вытаскивающий форель из стремительного потока воды. Я замедлилась в поисках места для разворота. Прямо перед мостом была дорога. Но, свернув на нее, мгновенно была ослеплена вспышкой солнца от воды. Да так, что была вынуждена остановить автомобиль. Опустив противосолнечный козырек, я моргнула от яркого света. Впереди был старый, заросший травой, когда-то белый сельский дом, расположенный так близко к краю потока, что напоминал корабль, готовящийся отправиться в плавание, хотя и не очень далекое. Старая обшивка была почти лишена краски и выглядела мягкой и прогнившей. Зеленые ставни свисали, крыльцо перекосило на одну сторону. Все ветхое строение клонилось к воде, будто хотело броситься в яркие пороги, ускоряющиеся на скалах внизу.
Я решила, что это заброшенная рыбацкая лачуга, но тут заметила тонкую струйку дыма, тянущуюся из трубы. Внимательнее оглядев дом, я увидела заросшую сорняками помидорную грядку и перевязи из бечёвки, по которым вился пурпурный и зеленый горошек. Взбираясь на крыльцо, он формировал зеленую завесу. С нее свисали кусочки олова и битое стекло, которые, качаясь на ветру, создавали музыку, которая гармонировала и сливалась с журчанием воды. Поверхность дома рябила, отражая воду, что делало его вид еще более обветшалым и иллюзорным. Казалось, все это место может исчезнуть, если я моргну, но также придавало ему потрепанное очарование. На кресле-качалке с облупившейся краской дремал рыжий кот. Рядом, прислоненная к перилам крыльца, стояла удочка.
В воздухе ощущался запах жареной рыбы. Кто-бы ни жил здесь, он или она сам поймал свой обед и сейчас занимался его приготовлением. Но, в конечном счете, они могли заметить ярко-зеленую Хонду Фит на подъездной дорожке. У хозяина, вероятно, было ружье, и он наверняка не оценит незваных гостей, уставившихся на их дом.
Я развернула машину и посмотрела через правое плечо, чтобы сдать назад, но вспышка от потока воды снова почти ослепила меня. Я зажмурилась и выехала на дорогу, надеясь, что участок позади был пустынным, как казалось раньше. Вернувшись на дорогу, я остановилась, чтобы бросить еще один взгляд на старый дом. Что-то в нем — его возраст и уединение, то, как он купался в отблесках света с реки, будто кошка на солнце, привлекло мое внимание, но когда я посмотрела туда, где должен был быть дом, не увидела ничего, кроме деревьев. Как будто все это мне привиделось.
Я вернулась на Траск Роуд и нашла поворот на Олсен Роуд. На ней был только один дом, большое строение эпохи греческого Возрождения (Греческая Архитектура Эпохи Возрождения — конец XVIII — начало XIX в.в., преимущественно в Северной Европе и Соединенных Штатах — прим. пер.), того же периода постройки, что и прибрежный дом, но, в отличие от развалюхи у реки, о нем заботились. Белая краска мерцала, как свежий сливочный крем, на фоне которой черные итальянские кронштейны, подпирающие крышу, выделялись, будто чернила. С карниза свисали кашпо с алой геранью. Красный амбар был таким же опрятным, как и дом; единственное украшение — изображение молота. Молот Тора, поняла я, узнав символ с занятий по норвежской мифологии, которые я посещала в колледже.