"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

– Кто сколько наработал, тот столько и получит.

– Это правильно, - согласился Басаргин.
– А станут люди для всех, понимаешь, не для себя лично, а для всех трудиться так же горячо, как для себя? Это же как много о жизни понимать надо, чтобы в первую голову о людях болеть!
– Басаргин даже головой закрутил от невероятности такого предположения.

– Я тоже очень сомневаюсь, чтобы в одночасье переделались людские души, - сказала Маша.
– Авантюризм это.

– Ладно, - обиделся Коля.
– В одночасье никто души переделывать не собирается; мы себе отдаем отчет, что дело это длительное, постепенное, так что не представляй нас дураками.

– Ты же сам рассказывал: едва начинаете вы реализацию какого-нибудь серьезного дела - сразу звонит Кузьмичев и требует "доложить" или как это? "Рапортовать" о том, что все в порядке. А сколько у нас любителей "рапортовать", ты считал?

– Не так много, как ты думаешь, - сказал Коля.

– Но и не так мало, как думаешь ты, - парировала Маша.
– Самое страшное, если Кузьмичевы серьезную работу подменят бесконечным словоблудием и парадными рапортами по начальству.

– Я с ней согласен, - кивнул Басаргин.
– Однако Грель через три версты будет, мне желательно про твой план наконец узнать.

– Тут нужен меткий выстрел, - сказал Коля.
– Один ты что? Ничто, прямо скажем. Ну, узнаешь, где какая шайка-лейка была вчера. Где она будет завтра. Да ведь не одна шайка эта - много их. Смысл в том, чтобы попытаться собрать их в кучу, да и кокнуть разом!

– Легко сказать, - протянул Басаргин.

– Мы поможем тебе. Сейчас мы сойдем и пойдем пешком. Явимся к Серафиму - после долгой разлуки, попроведать. Представимся ему блатными. Если Серафим то, что я о нем думаю, а я, брат, десять лет о нем думаю, то Потылиха уже сообщила ему, что бритого в поезде убил неизвестный блатной. Это же подтвердит и Феденька. А мы с Машей попытаемся влезть к Серафиму и в доверие, и в душу, ясно?

Басаргин почесал в затылке:

– Лихо задумано. Ну, а если Серафим ни при чем? Такой вариант, говоря научно, ты предусмотрел?

– При чем, - задумчиво сказал Коля.
– Прежде чем родителям сгореть, Феденька мне сказал: "Сон вспомни, Коля… Зовешь родителей, а дозваться не можешь". Он мне за десять минут до пожара это сказал.

– А откуда он про твой сон узнал?
– удивился Басаргин.

– Мать про свой сон рассказала Серафиму, а Феденька, видать, от попа узнал и перевернул. Зачем ему поп об этом рассказал? И другое было. Накануне предрекал Серафим матери большие перемены. Так и случилось. В колдовство я не верю. Значит, Серафим знал! И готовил эти перемены. А Арсений? Бандит! А ведь он давний знакомый Серафима. Я тебе прямо скажу: подозреваю я, что Серафим Феденьке велел моих родителей спалить, чтобы корень мой вырвать, чтобы меня Арсению продать в помощь - прохожих промеж глаз лупить и деньги у них отбирать. Только доказательств у меня пока нет.

– Если ты прав - будут доказательства, - сказал Басаргин.
– Условимся о связи. На южной околице Грели - изба в три окошка, а на крыше жестяной петух. Хозяина Тихоном кличут. Каждый вечер после семи жду тебя там. Тебя или твоих сообщений. Тихону верь, как мне, надежный человек.

– Серафим может приделать мне хвост, - сказал Коля.

– Понял, - кивнул Басаргин.
– Если что - набрось пиджак на плечо, покажись на крыльце, - я приму меры.

– Ну, прощай, - сказал Коля.
– Пошли, Маша.

Он взял с телеги чемодан, мешок. Басаргин поехал по дороге, а Кондратьевы свернули на узкую лесную тропинку.

Коля и Маша вышли на площадь. Здесь ничего не изменилось за десять лет, только церковь показалась Коле маленькой и убогой.

– Вот его дом, - Коля повел взглядом в сторону Серафимовой избы.

– Не сказать, чтобы дворец, - скептически заметила Маша.
– Пойдем?

– Помни, - сказал Коля, - Серафим умен, хитер, потому держи ушки на макушке, говори меньше, чтобы невзначай не сболтнуть лишнего. Легенду помнишь?

– Ты "Иван", работал с Пантелеевым, я - твоя "маруха"… Работаем под интеллигентов - с моей, конечно, помощью.

– Продаем себя Серафиму не враз, - уточнил Коля.
– А сообразно с обстоятельствами. Пошли.

…Серафим в старенькой, заплатанной рясе колол дрова. Увидев Колю и Машу, поднес ладонь к глазам:

– Господи! Царица небесная! Да не возвратится униженный посрамленным!

– Возвратится человеком, - улыбнулся Коля.
– Здравствуйте, батюшка.

– Здравствуй, раб божий. Здравствуйте, барышня. Как поживаете? Эх, сапоги у тебя, - сверкнул глазками Серафим.
– В начальство, поди, выбился?

– В Иваны попал. Не понимаете? Знакомьтесь. Это моя… Как бы сказать, - жена. Маша.

Священник галантно поцеловал Маше руку.

– Вы, святой отец, никак кадетский корпус кончили, - пошутила Маша.

– Бог с вами, - рассмеялся Серафим.
– Только семинарию. Ну, что же мы стоим? Пожалуйте, милости прошу.

Вошли в горницу. Коля и Маша словно по команде повернулись к иконам и забормотали молитву.

– Душевно рад, - сказал Серафим и подвинул гостям стулья.
– Не обессудьте.

Коля смотрел на Серафима. Тот постарел, однако приобрел неожиданную благообразность, стал сдержаннее, спокойнее. А Серафим смотрел на Колю.

– Повзрослел ты, что ли?
– вздохнул Серафим.
– Не такой ты, как раньше, не такой.

– Десять лет прошло, - сказала Маша.
– Шутка ли.

– Не шутка, - кивнул Серафим.
– Но я не в том смысле. Был мне Коля ясен, как чистое стекло божьей лампадки. А сейчас, чувствую, отгородился он от меня семью барьерами, семью замками.

– Что вы, батюшка?
– Коля искривил уголки рта.
– Я весь тут, как на ладони. Напротив скажу: вы, батюшка, словно в скорлупу спрятались. Не чувствую вас. Однако зашли мы вас поблагодарить, поклониться.

– За что же, господи?
– удивился Серафим.

– Скажу прямо, не обессудьте, - Коля придвинулся к священнику.
– Арсений ваш, царствие ему небесное, мне свое дело передал.

– Какое дело?
– фальшивым голосом спросил Серафим.

– Будто не знаете, - вмешалась Маша.
– Гоп-стоп, не вертухайся, батюшка. Вот какое дело.

– Арсений что… умер?
– спросил священник.

– Комиссары шлепнули, - умильно улыбнулся Коля.
– Да что мы все вокруг да около ходим? Мы с ней, - он положил руку на плечо Маши, - на пару работаем. Если я в тебе, Серафим, не ошибся, - прими с миром. А обознался - мы дальше пойдем.

– Подумать надо, - вздохнул Серафим.
– Ты только ерунды разной на мой счет не думай, это я так, в том смысле, что Арсений был для меня человек загадочный, я кое-что вспомнить должен, сообразить…

– Соображайте, батюшка, - сказала Маша, - только помните, что время посева уже прошло и настает время собирать плоды. Вы ведь любите плоды?

– Погуляйте пока, - улыбнулся Серафим.
– Коля, покажи барышне нашу деревню, в поле сходите - там жаворонки волшебно поют.
– Серафим закатил глаза и зачмокал губами.
– А я пока насчет обеда распоряжусь и вообще.