"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

– Кто? Не томи!
– приказала Маруська.

Травкин обиделся:

– Я же тебе говорил - власть не всем в пользу. Я тебе не докладываю, Мария Гавриловна. Я тебе, ну, считай, сон свой рассказываю, договорились? А то потом ненароком конфуз выйдет - кто будет виноват? Стрелочник. Седой это был.

– Кто?
– одними губами спросила Маруська.

– Ну, я так и знал!
– Травкин в сердцах хлопнул себя по бедрам.
– Загорелась. Глаза так и полыхают, ровно две свечки! Сон это, ясно тебе? Слушай. Седой бежал из лагеря - сводку-ориентировку мы все, слава богу, читали. Розыск на него объявлен. Он жестокий бандит - факт. При побеге хлопнул конвоира - тоже факт. И - потерялся. Факт. Где он? Никто не знает. По старым связям не объявился. В подозрительных местах не появлялся. В городе каждый постовой имеет его фото - никто не докладывал, что видел. А я, выходит, глазастее всех? Сомневаюсь я.

– Ты следом за ним прошел?

– А то, - махнул рукой Травкин.
– Сразу же! А его - сном-духом нет! Боюсь, после дежурства с устатку показалось мне. Просто похожий человек, и все. Ты пока товарищу Кондратьеву не докладывай, сделай милость, не срами, а то вдруг - конфуз? Я еще пошурую, пощупаю - тогда и скажем. Лады?

– Лады, - улыбнулась Маруська. На этого человека она вполне могла положиться. На таких, как Травкин, держалась по сути дела вся работа.

После обеда секретарь вручил Коле письмо. "Товарищу начальнику Кондратьеву лично", - стояло на конверте. Обратного адреса не было. Коля вскрыл письмо. Листок из ученической тетради был заполнен нервными, налезающими друг на друга строчками.

"Товарищ начальник, - писала неизвестная женщина, - моя жизнь под угрозой. Я жила с одним человеком, его осудили. А теперь он снова в городе, хотя срок ему еще не кончился. Давайте встретимся, только чтоб никто не видел, иначе мне - труба. И я вам тогда расскажу про все и про товарища Соловьева тоже. Фамилия моя Савельева, я работаю на заводе "Точмехприбор". Если вам интересно, вы меня найдете".

Коля спрятал конверт с письмом в сейф и посмотрел на часы: до окончания заводской смены оставалось полтора часа. "С нею надо бы поговорить как можно скорее, - подумал Коля.
– Странное какое-то письмо. Черт его разберет: вроде бы и придраться не к чему, а осадок остался. Фальшь в нем какая-то, что ли?"

Коля вызвал Маруську и дал ей прочитать послание Савельевой.

– Тут может быть прямая связь с рассказом Травкина.
– Маруська все же не удержалась и передала Коле содержание травкинского "сна".

– Седой?
– не удивился Коля.
– Все может быть. Пока мы гадаем на кофейной гуще. Завод на участке Травкина, если я не ошибаюсь?

Маруська сняла трубку циркулярного телефона.

– Милиция, тринадцать, - сказала она.
– Дежурный? Аношкин? Разве ты, мил друг, еще не на губе? Ах, мест нет. Ну, ладно, подождем, пока будут. А это говорит твоя крестная. Кондакова. Простить? Ничего, ты пострадай, а там видно будет. Травкина давай.
– Маруська прикрыла ладонью мембрану: - Я тебе говорила про этого Аношкина? Наполеон Полубонапарт, а не дежурный. Алё, Травкин? Кондакова. Ты Савельеву с "Точмехприбора" знаешь? Знает, - повернулась она к Коле.

– Скажи ему, пусть ждет около отделения, мы за ним сейчас заедем, - попросил Коля.

"Форд" поставили неподалеку от проходной. Прогудел гудок, из ворот хлынуло множество людей. У трамвая началась толчея.

– Вот она, - сказал Травкин.

Трамвайные пути пересекала красивая высокая женщина лет тридцати. В руке она несла хозяйственную сумку.

– Давай за ней, только близко не подъезжай, пока не скажу, - приказал Коля шоферу.
– Ты откуда ее знаешь?
– спросил он у Травкина.

– А она приходила к нам в бригадмил поступать, - сообщил Травкин.
– Ко мне лично просилась. Я не взял.

– Почему?
– спросила Маруська.
– Женщина в милиции, как известно, - большой плюс! Ты допустил ошибку, товарищ Травкин!

– Может быть, - вздохнул Травкин.
– Только я подумал: она слишком видная, красивая, что ли. Отвлекать будет.

– Темнишь ты что-то, - улыбнулась Маруська.
– А ну говори, как на духу!

– Все, как есть, сказал. Не приглянулась она мне.

Савельева свернула в переулок.

– Давай!
– сказал Коля водителю. "Форд" поравнялся с женщиной. Коля распахнул дверцу.
– Садитесь.

Савельева в испуге шарахнулась, но Коля выскочил из машины, удержал ее за руку:

– Я Кондратьев. Вы мне писали, так?

– Так, - она сразу успокоилась, кокетливо улыбнулась.
– Мне на заднее?
– Села, начала охорашиваться.
– А кто эти граждане?

– Ну, уж меня-то вы знаете, - вспыхнул Травкин.

– Ах, это вы… Не взяли меня тогда. Я на вас в большой обиде.

– Забудьте обиду, - вмешался Коля.
– Скажите, кого вы боитесь?

– Седого, - сказала Савельева тихо.

– Я так и чувствовала!
– не выдержала Маруська.
– Давай, касатка, не томи, говори! Где он сейчас?

– В Ленинграде.

– Вы не путаете?
– спросил Коля.

– Я не путаю, - сказала она сухо.
– Седой был моим… кавалером. Веселый, денег всегда много. Танцевал со мной. В "Асторию" водил, в "Европейскую". А я, дура, даже думать не думала, откуда у него деньги. Любила я его, - она заплакала.
– Черные мысли все время гнала. Он мне твердил: "Сегодня жив, а завтра - жил". А я, идиотка, не понимала.
– Она вытерла глаза и продолжала: - Когда он сел, меня свидетелем вызывали. Я все тогда про него узнала, все!

– Выходит, не сон мне приснился, - вдруг сказал Травкин.

– А я замуж вышла, любовь у меня, - зарыдала Савельева.
– Он же меня и мужа моего не задумываясь прирежет! Спасите меня, товарищ Кондратьев. Только вы можете, я верю!

– Что вы знаете про Соловьева?
– спросил Коля.

– Извините.
– Она перестала плакать.
– Я все о своем да о своем. А у вас тоже дело. Я ничего не знаю, ничего! Но только видала я! Дней несколько тому иду я по Кронверкскому, вижу, около "Великана" Соловьев стоит. Я обрадовалась. А к нему Седой подходит. Я, верите, словно лбом на столб налетела.

– Н-да, - вздохнул Травкин.
– Воображаю себе.

– Я чуть не скончалась в одночасье!
– Савельева прижала к груди сжатые кулачки и продолжала шепотом: - Я так бежала, так бежала, товарищ Кондратьев.

– Они разговаривали?

– Нет, - Савельева задумалась.
– Вроде бы нет. Помнится мне, когда они друг против друга мимо проходили - приостановились на секундочку. А вот говорили или нет… Не до того мне было.
– Она просительно посмотрела на Колю: - Вы мне поможете?

– Притормози.
– Коля открыл дверцу.
– Вон там ваш дом, вам пора выходить. Ни о чем не беспокойтесь, в ближайшие дни я с вами увижусь. До свидания.

– Таким же романтическим способом?
– Она кокетливо улыбнулась.

– Таким же романтическим, - Коля налег на "т".
– До встречи.

Савельева ушла. Все долго молчали.

– Я понимаю, Травкин, почему ты ее не взял в бригаду содействия, - сказала Маруська.

– Выстраивается такая цепочка, - Коля оглядел всех.
– Родькин, Соловьев, Седой. И ведет эта цепочка к Слайковскому. Только, сдается мне, есть у нее лишние звенья.

– Фиг его знает, - сказал Травкин.
– Обратите внимание: где постоянно ходил Слайковский? Возле "Каира". А где его убили? Тоже возле "Каира", будь он неладен! А я где Седого видал? То-то и оно.