"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

– Вы точь-в-точь, как товарищ Прохоров, - не удержался Коля.
– Быть вам начальником!

Кузьмичев понял. Он исподлобья взглянул на Колю:

– Критикан ты, Кондратьев. Неуживчивый человек. Иди…

В кабинете ждала Маруська.

– Умотал он тебя?

Коля вяло махнул рукой:

– Дело Родькина нужно подготовить к передаче в прокуратуру. Параллельное дело тоже приведи в порядок - на случай проверки. Справки о мероприятиях, донесения - чтоб комар носу не подточил. Что нового насчет Соловьева и Седого?

– Ничего, - покачала головой Маруська.

– Я пойду, допрошу еще раз Родькина, - сказал Коля.

…В ДПЗ он долго сидел напротив арестованного и молчал. Родькин даже начал нервничать - он поеживался, ерзал, наконец, не выдержал:

– У меня на лбу чего, кино показывают? Чего смотрите?

– Понять хочу.

– Чего еще понять?
– усмехнулся Родькин.

– Почему ты так стремишься к стенке.

– Вас не понял, - насмешливо отозвался Родькин.

– Ты убил Слайковского?

– Я.

– Так… - Коля прошелся по камере.
– Тогда ответь: кто такой Седой?

– Не знаю.
– Родькин посмотрел на Колю с искренним недоумением.
– А кто он?

– Значит, ты убил?
– Коля посмотрел Родькину прямо и глаза.

– Значит, я.
– Родькин не отвел взгляда.

– У меня был случай, - медленно начал Коля.
– Один человек, назовем его так, нашел раненого. Нож у того раненого торчал… в груди. Чтобы облегчить страдания умирающего, этот человек выдернул нож…

Родькин напрягся и не сводил с Коли широко открытых, тоскливых, как у умирающей собаки, глаз.

– Тут его и застукал милиционер, - продолжал Коля.
– Отпечатки пальцев на ручке ножа, конечно же, совпали.

– Ну и что ему было?
– не выдержал Родькин.

– Не знаю, - Коля нарочито зевнул.
– Дело это еще не окончено. Кто такой Соловьев?

– Вася, что ли?
– спросил Родькин.
– И его нашли? Ай да вы!

– Он сам пришел. И все рассказал. И я тебе советую, Родькин.

Коля не договорил. Родькин грохнулся на пол и начал биться лбом о стенку. По камере разнеслись глухие удары.

– Чего же вы мне душу мотаете, гады!
– выл Родькин.
– Ну, я это! Я! Хотел деньги его взять! И взял! И убил для этого! Все я сделал! Я! Я! Я! Я!

Вбежал конвоир.

– Дайте ему воды.
– Коля вышел из камеры.

Нужно было принимать самые неотложные меры, Коля хорошо это понимал. Но какие? И к кому обратиться?

На асфальте девочки играли в "классы". Шли по своим делам ленинградцы. Коля увидел скамейку и сел. "Что же делать, что?
– лихорадочно соображал он.
– В запасе только один день, один день - всего ничего. И пойдет дурачок Родькин под расстрел, как пить дать пойдет. И никто уже не сможет этому помешать". Рядом сел человек в мятой шляпе, взмахнул газетой.

– Наши-то!
– сказал он с восторгом.
– Папанин и остальные! Эпохально!

– Эпохально!
– согласился Коля.

– Одно скажу - мороз!
– продолжал собеседник.
– Это вам не Невский. Это - полюс!

– Полюс!
– снова повторил Коля.
– Извините, я должен идти.

– Идите-идите, - неприязненно сказал незнакомец.
– Вижу, не радуют вас успехи наших соколов, вас в ГПУ надо сдать… Вы явно подозрительны!

– Нету ГПУ, - сказал Коля.
– НКВД теперь. Литейный, четыре, если не знали.
– И ушел, оставив собеседника в состоянии явного шока.

Никто, кроме Сергеева, на этот раз помочь не мог. Нужно было идти в обком, но Коля колебался. Сергеев был теперь одним из секретарей обкома. Он ежечасно, ежеминутно решал задачи огромной государственной важности и сложности. Коля это хорошо знал. Знал он и то, что прорваться к Сергееву практически невозможно: если Сергеев в обкоме - он наверняка на бюро или проводит какое-нибудь совещание. Если вне обкома - он на одном из ленинградских предприятий, и тогда его вообще не найти… И все же Коля решил позвонить Сергееву - так, на всякий случай, для очистки совести.

Он вошел в будку телефона-автомата, набрал номер.

– Сергеев, - услышал Коля и растерялся от неожиданности.

– Слушаю вас!
– раздраженно крикнул Сергеев, и тогда Коля сказал:

– Степан Петрович, это Кондратьев. Я прошу вас - примите меня!

– Коля!
– обрадовался Сергеев.
– Как ты? Что? Увидеться бы надо, но извини, голуба, у меня ни секунды! Через двадцать минут уезжаю в Москву, в ЦК!

– Я напротив вас, - соврал Коля.
– Я буду через минуту! Степан Петрович, я никогда и ни о чем не просил, но речь идет о жизни человека!

– Какого человека?
– удивился Сергеев.

– Вора Родькина.

– Ты, однако, мастер задавать загадки, - пробурчал Сергеев.
– Давай - пулей!

– Есть!
– Коля швырнул трубку на рычаг.

Он находился на набережной Невы. До Смольного было минут тридцать самого быстрого ходу. Не успеть. Автобус? Его нужно было ждать. Да и прямо до Смольного отсюда не шел ни один автобус.

Коля выскочил на проезжую часть и поднял руку. Резко взвизгнули тормоза, рядом остановился "газик".

– Слушай, друг, мне срочно нужно в Смольный!
– просительно сказал Коля.

– Ишь ты, - добродушно улыбнулся шофер.
– На обкомовского работника ты не похож. Зачем тебе?

– К Сергееву мне. Человека надо спасти, гони, друг!

– Человека, - протянул шофер.
– Другое дело. Садись!

Ом лихо развернулся и помчал в сторону Смольного.

– Чья машина?
– спросил Коля.

Шофер внимательно посмотрел на Колю:

– Я скажу, а ты со страху выпрыгнешь.

– Говори, я не трусливый.

– Управления НКВД машина, - сказал шофер.
– Банников моя фамилия.

– Кондратьев, - Коля пожал протянутую руку.
– А ты, я смотрю, совестливый. Другой бы не остановился.

– Насчет другого - не знаю, а если человек просит - как не помочь?
– улыбнулся Банников.
– А ты - замнач УГРО, если не ошибаюсь?

– Откуда знаешь?
– удивился Коля.

– В такой организации работаю, должен все знать, - снова улыбнулся Банников.
– Вот он, Смольный, приехали.

– Спасибо, друг, - поблагодарил Коля.
– Если когда-нибудь буду нужен - звони. Всегда помогу.