Военные приключения. Выпуск 1

«Такой не может жить, когда не топчет другого… — покосившись на сопящего от напряженного ожидания Байера, подумал Бергер. — Обожает постоянно набивать себе цену, любым способом… Однако он хорош и как жертва, принесенная на алтарь рейхсфюрера в случае неудачи…»

В общем-то правильно оценив Байера, Бергер не мог знать о страхе, который терзал круглосуточно Бешеного Верблюда, выматывая нервную систему и заставляя делать ошибки.

— Будете выполнять мои распоряжения, — надев очки, пошел в атаку обер-фюрер. — Наш человек сообщает, что ему удалось выйти на реальный след. Учтите, это не какой-нибудь тривиальный осведомитель — в связи с важностью операции среди швали работает опытный, хорошо подготовленный сотрудник СД. Надо будет обеспечить ему безопасность.

— В городе нет преступного подполья, — не замедлил с ответом Байер. — Если к абверовцам затесался вражеский агент, то мы поможем его выявить и обезвредим после окончания операции.

— Прекрасно… Информация, которую подготовили для противника, ушла, господин Байер. Из абверкоманды Ругге никто не исчез, в городе убит неизвестно чей связной, служба пеленгации засекла работу чужого передатчика. Правда, радист успел поменять волну и быстро закончил сеанс, поэтому не удалось установить место достаточно точно. А вы говорите, нет подполья… Есть! Специальные средства, использованные при подготовке дезинформирующего документа, показали, что он переснят. А там информация, не дающая времени ждать. Проверять всех выезжающих и приезжающих мало толку. Здесь не Германия, где каждый немец считает своим долгом поставить в известность гестапо. Здесь надо серьезно работать, и вы будете это делать именно так, как я скажу.

— Мои заслуги… — начал было Байер.

— Именно они позволили вам участвовать в таком важном деле. По его окончании получите другое назначение, в Германии. А пока будем контактировать. — Бергер встал. — Не надо провожать, работайте… — и обер-фюрер подал на прощание руку.

Выйдя из душного, тесно заставленного мебелью кабинета, обер-фюрер быстро прошел через приемную, небрежно кивнул чиновнику предварительного контроля, в обязанности которого входила проверка и личный досмотр лиц, приходящих на прием к начальнику СС и полиции города, спустился по лестнице на первый этаж, свернул к дверям, ведущим во двор, где его ожидала машина.

Первое свидание с Байером состоялось, но о впечатлениях говорить пока рано — все должно улечься, отстояться; отлетит в сторону шелуха эмоций, и только тогда придет время анализа. Основная задача выполнена — гестаповец не полезет куда ему не следует, не будет проявлять ненужной инициативы. По крайней мере, на это можно надеяться. Надо сразу загрузить его работой, чтобы некогда было вздохнуть, чтобы день и ночь его люди вкалывали на СД: пусть поставят за подозрительными наружное наблюдение, немедленно внедрят агентуру во все злачные места, на рынки, в городскую управу, на предприятия, в гостиницы, подберут осведомителей в каждом квартале, доме. Весь город должен быть под колпаком! Нельзя допустить утечки информации. Потом пусть проводят облавы, расстреливают заложников, занимаются чисткой в городе. Потом, после окончания операции.

Ехидная улыбка тронула губы обер-фюрера. Информация ушла, это факт. Никто из противников, вступивших в игру с СД, не знает, что она ложная. Теперь бы еще всучить им специально изготовленную в Берлине «картотеку» второго отделения польского генштаба. Все равно, кто клюнет на нее первым — англичане или русские. Идеально отдать ее и тем и другим, но… это только идеально. Пусть возьмут хотя бы одни.

Кто же переснял документы? Русские? Вряд ли, скорее всего, работа англичан. Тогда успех во Франции будет обеспечен, а русские все равно доберутся до дезинформации по другим каналам — она уже начала самостоятельную жизнь, и теперь многие разведки будут покупать и перепродавать эти сведения друг другу. Прекрасно! Уже сев в автомобиль, Бергер вдруг вспомнил, как ему рассказывали про высказывания Байера. Тот с самым серьезным видом заявил:

— Я хороший человек, потому что меня любят собаки.

Обер-фюрер засмеялся, чем немало озадачил не знавшего, как на это нужно отреагировать, водителя.

…— Ты можешь отказаться. Это опасная игра, не успеешь оглянуться, как сорвешься и окажешься в лапах гестапо.

Сторож устало прикрыл глаза. Ксения посмотрела на его постаревшее за один день лицо, с темными тенями под глазницами — осунувшийся, давно не бритый, где-то пропадавший долго-долго, с середины дня и до поздней ночи. Теперь это действительно очень долго, потому что можно просто пойти на базар и больше никогда не вернуться. Ксения догадывалась, где он был, и от этого ее уважение к сторожу стало еще больше.

— Я согласна, — твердо сказала девушка.

— Торопишься… — с трудом поднял на нее воспаленные глаза сторож. — Подумай, все взвесь. Потом придется уйти, бросить все и уйти. Возможно, навсегда.

— Разве я больше не солдат «подземной армии»? — ответила вопросом Ксении. — Разве я не думала еще тогда, давая согласие?

— То так… — вздохнул сторож. Жуткое время. Ей бы танцевать, любить, выйти замуж, родить красивых детей, стать счастливой матерью и женой. Но вместо этого… — Подумай, — повторил он. — А сейчас иди, извини, я очень устал.

Ксения кивнула и пошла к двери. Задержавшись на минутку у порога, бросила взгляд на сторожа. Тот, уронив голову на руки, лежавшие на столе, дремал. Она вышла, тихо притворив за собой дверь.

…Дорога до парка, окружавшего бывшее имение-замок Пилецкого, показалась Ксении странно короткой и длинной одновременно. Короткой потому, что она страстно желала отдалить тот миг, когда придет на место, станет там ходить, оглядываться — вдруг это получится очень неуклюже, подозрительно, бросится кому-нибудь в глаза.

О плохом думать не хотелось, гнала эти мысли прочь. Уйти после выполнения задания? Куда? Наверное, в лес или, может быть, еще дальше? Хорошо, она сделает так, как прикажут, куда надо будет — туда и пойдет. А бедный старый ксендз Иероним? Добрый седой чудак, искренне, всей душой верящий в бога и людскую добродетель, смущаемую дьяволом. Что станется с ним после их ухода? Но вот и парк. Еле приметная тропинка ведет вглубь, туда, где за деревьями прячется небольшой пруд. Когда-то он был чистым, светлая вода отражала звезды, высыпавшие на небе по вечерам, хотелось опустить руку в воду, зачерпнуть ладонью пригоршню звезд. Как же давно все это было, как давно… Почти уже лопнули, выклюнулись первые листочки — изумрудно-зеленые, клейкие, еще не развернувшиеся до конца из трубки.

Ксения немного посидела на садовой скамье — сырой, с облупившейся голубой краской. Вокруг никого не было — только шорох ветра в ветвях, да едва слышный звук окарины из замка — наверное, кто-то из немецких солдат развлекал товарищей незамысловатой мелодией, напоминающей родные края. «В глуши зеленой чащи я помню старый дом»… — выводила далекая окарина.

Поднявшись, Ксения пошла дальше, заставляя себя не оглядываться каждую минуту, — ведь убедилась же, что никого кругом нет.

Через несколько минут она подошла к нужному месту — все было именно так, как описал сторож: небольшая поляна с бугром посередине — видимо, бывшей клумбой — три старые ели с чуть порыжелой, темно зеленой хвоей густых, опущенных книзу лап, и, в стороне, разбитая ротонда с некогда белыми, а теперь грязно-желтыми колоннами. Девушка направилась к ней. Тихо поднялась по ступенькам, разворошила ногой кучу мусора у подножия одной из колонн. Открылась темная щель между основанием колонны и каменными плитками пола ротонды. Оглянувшись по сторонам, Ксения пригнулась и пошарила рукой в щели. Там было пусто.

Ничего? Напрасно шла, напрасны страхи и тягостное ожидание момента, когда следовало взять нечто из тайника.

Она тщательно подгребла носком туфельки прошлогодние прелые листья и мусор, закрывая щель. Осмотрелась — вокруг все так же тихо и пустынно. На душе сразу стало легче. Весело сбежав по ступеням, Ксения быстро пошла обратно, мимо старых елей, мимо садовой скамьи.

Огромный черный пес появился перед ней бесшумно и совершенно неожиданно. Ксения от испуга слегка вскрикнула и прижала руку к груди.