Военные приключения. Выпуск 5

В 1236 году Ярослав Всеволодович отъехал в Киев, чтобы занять там княжеский престол. А подросшего сына посадил править в Великом Новгороде. Уходя в Киев, отец собрал народное вече. И при всем честном народе торжественно вручил сыну меч — символ наместника; так Ярослав «в Новгороде посади сына своего Олександра».

Шестнадцатилетний отрок сделался новгородским князем, правителем средневековой вольной республики!

Ему теперь единовластно предстояло править обширной новгородской землей, которой постоянно грозили враги, отбивать решительной рукой их удары и принимать ответственные политические решения. И такое в шестнадцать-то лет! Но Александр, сполна уже познавший отцовскую ратную и великокняжескую науку, знал, кем правит и кого защищает.

Именно в годы пребывания с отцом в Новгороде сложились те черты характера Ярославовича, как ласково звал его простой новгородский люд, которые впоследствии снискали ему любовь и уважение современников: доблесть и осторожность в бою, умение ориентироваться в обстановке и принимать нужное решение не только для боя. То явились черты великого полководца, защищавшего в будущем землю русскую невооруженной рукой.

Вскоре наступил грозный 1237 год. На Русь, раздробленную на многие, порой не ладящие друг с другом княжества, обрушилось страшное по своим историческим последствиям монголо-татарское нашествие. Защищаясь от вражеских полчищ, гибли в огне Пронск, Рязань, Коломна, Москва, Стародуб, Ярославль, Переяславль, Суздаль, Ростов, Волок-Ламский, Кострома… От Владимира Батый повернул к богатому Новгороду.

Монголо-татары шли удобным для них Селигерским путем, «людей секуще аки траву». Здесь удар на себя принял небольшой городок-крепость Торжок. Две недели героически отбивали его жители яростные приступы врага. Но деревянные стены не устояли против осадных машин — тараны пробили в них бреши. Свой последний бой горожане приняли на узких улочках, среди горящих домов.

Новгородские бояре и богатое купечество отказали в помощи порубежному стражу вольного города. Под их давлением вече приняло решение запереться, молиться и, если враг придет под стены города, — обороняться. Князя Александра принудили заниматься подготовкой Новгорода к обороне от неизвестного доселе степного противника.

Но страшная гроза прошла для Новгорода стороной. Только сто верст оставалось до него. Войско Батыя неожиданно круто повернуло от урочища Игнач-крест на юг.

Наступала весенняя распутица, в лесах таяли снега, замерзшие болота грозили превратиться в топи, непроходимые для вражеской конницы. Монгольский хан, предпочитавший зимние походы, устрашился разлива многочисленных рек и озер и осмотрительно двинулся в более сухие места, в степь. К тому же войско завоевателей понесло значительные потери.

Но и не мог не знать монгольский владыка о воинственности новгородцев и сильно укрепленном, многочисленном городе на Волхове. Хан Батый и его военачальники видели перед собой пример небольшой новгородской крепости Торжок. Они не хотели рисковать.

…В том же 1238 году на Руси произошло важное, из разряда политических, событие. После ухода монголо-татар на юг в Новгород прибыли гонцы от Ярослава Всеволодовича. Отец звал сына во Владимир на великокняжеский съезд.

Путь Александра лежал через разоренную землю в выжженный, разоренный и опоганенный завоевателями древний Владимир. Отец собирал в нем уцелевших в сражениях русских князей — потомков Всеволода Большое Гнездо. Предстояло решить — кого выбрать великим князем Владимирским.

Съехавшиеся князья назвали им энергичного Ярослава Всеволодовича. Александр вновь возвратился в Новгород. Отец добавил ему владений, выделив еще Тверь и Дмитров. Отныне на восемнадцатилетнего князя легла защита западных русских границ. А военная опасность уже зримо надвигалась на них.

Прошел год после ухода полчищ Батыя. Александр Ярославович женился на дочери полоцкого князя Брячеслава Александре. То был и политический союз двух княжеских родов, скрепленных брачными узами. Жениху исполнилось девятнадцать лет — многовато по тем временам. Старшего брата Александра — Федора хотели женить в четырнадцать. Венчался князь в Полоцке, брачную кашу ел в Торопце, на свадебном пиру сидел в Новгороде.

Едва отгремели ликующие звуки свадебных пиршеств, как молодой князь спешит на западные рубежи псковских и новгородских земель. Время торопит. И он приступает к постройке крепостей на реке Шелонь.

Запад грозил Руси. Европейские властители готовились к новому крестовому походу против поморских славян и прибалтийских народов. Вести в Новгород приходили из-за кордона одна тревожнее другой. 12 мая 1237 года глава католической церкви утвердил объединение Ордена меченосцев Ливонии с Орденом тевтонов Пруссии. Магистр тевтонов стал великим магистром (гроссмейстером), а вошедший в его подчинение магистр ливонских рыцарей-меченосцев принял титул магистра края (ландмейстера).

Такое объединение поставило Великий Новгород в весьма тяжелые условия. Тевтонский орден по своим военным возможностям заметно превосходил ливонцев, которые постоянно угрожали русским землям. Более того, за орденским рыцарством зримо стояли воинственные Германская империя и папство.

На Русь посягал и датский король, «зоной влияния» которого стала северная Эстония с городом Ревелем.

В 1238 году папа римский и великий магистр Ордена подписали договор, который предусматривал поход в земли язычников — ижорян, карел, води, чьи земли входили в состав Новгородской Руси.

Но это было еще не все. Папа Григорий IX призвал немецкое и шведское рыцарство силой оружия покорить финнов. Северным крестоносцам он отпускал грехи за будущие «подвиги» в земле финнов.

Так что бережение северо-западных границ Руси явилось делом чести для молодого новгородского князя, достойного продолжателя ратных трудов своего отца Ярослава Всеволодовича. Грядущие испытания не заставили себя долго ждать…

На древней Руси люди мужали рано. Можно утвердительно сказать, что к своим двадцати годам Александр Ярославович, добывший славу русскому оружию в битве на Неве, уже сложился и как князь, и как воин-профессионал. Только сочетание таких двух сторон личности возвело его в звание великого русского полководца. И не просто великого, а еще и «святого», национального героя России. Немногие из ее великих людей входили в таком звании в отечественную историю.

Можно довольно ясно представить себе исторический образ князя Александра в его двадцать лет, еще не ставшего Невским. И в бою, и в походе он — тяжеловооруженный русский всадник, умеющий одинаково хорошо владеть колющим, рубящим и ударным оружием. Одним словом — витязь. Всегда на испытанном и верном боевом коне. Всегда во главе дружины или войска. Всегда под княжеским стягом. С одной лишь щемящей заботой в сердце — сберечь землю русскую. Вернее ту ее часть, до которой так и не докатилась лавина Батыевых войск.

Известно и оружие, которое имел при себе князь Александр Ярославович. В общем-то, это было полное вооружение дружинника-профессионала, только богаче и, скорее всего, качеством повыше. Он имел тяжелое копье (или два), меч или саблю — последняя входила в моду на Руси как более удобная в конном бою, сулицы-дротики, боевой лук со стрелами, увесистый кистень на кожаном ремне, булаву, боевой топорик, засапожный нож. Все отточенное, всегда готовое к бою.

Почти ничем не отличались от защитного вооружения дружинников и доспехи князя. Все та же добротно сделанная русскими кузнецами плотно облегающая грудь кольчуга, щит, заметно меньше рыцарского. Голову прикрывал шлем с пристегнутой к нему бармицей для защиты шеи и затылка.