Воевода

– Да тише вы! – шуганул он девушек. – Враг близко, поберечься надо бы.

Девушки затихли, как испуганные птички, и дальше ехали молча. Кони осторожно ступали по невидимым в темноте травам, которые, словно очнувшись ото сна, с испугу хватали всадников за ноги, бестолково стукаясь венчиками закрытых на ночь цветов и озорными метелками. Свет звезд сыпался с неба неразличимым ласковым дождем, и лоснящиеся тела животных матово отблескивали в нем, как плывущие по морю тьмы корабли. Казалось, так будет целую вечность, пока всадники, мерно качаясь, не оторвутся от линии горизонта, уплывая в бесконечное черное небо.

– Надо бы брод поискать, – тихо проговорил отрок. – Если уйдем на ту сторону, то там до наших рукой подать, и печенег за нами наверняка не пойдет.

Он чуть пришпорил коня и, крикнув девушкам, чтоб те не отставали, стал понемногу забирать влево, где, по его расчетам, должна была быть река. Так легкой рысью они проскакали около получаса. Наконец на бледное сияние звездного неба надвинулись темные кроны деревьев, видимо, растущих вдоль реки. Они остановились. Слышно было, как под ветром шумит рогоз и в его зарослях голосят лягушки. Провид повел маленький отряд вдоль берега невидимой в темноте речушки. Временами он пытался въехать в заросли рогоза, окаймлявшие берег, но болотная почва под копытами коня начинала предательски хлюпать, затягивая животное в свою грязевую ловушку чуть не по самое брюхо. Отрок, бранясь, отступал, опасаясь напрочь увязнуть в болоте, размеров которого в темноте он не видел. Так они ехали еще какое-то время, как вдруг Провид резко повернул коня в сторону от реки и прибавил ходу, коротко бросив на ходу:

– Погоня.

Руська повернула коня следом за воином, невольно обернувшись назад. Далеко позади через степь тянулась вереница огней, словно гигантская огненная нить.

– А как же переправа? – спросила она, нагоняя отрока.

– Переправы мы, может, и не найдем, а следов за собой понаделаем, – спокойно ответил Провид, еще прибавляя ходу.

– Но куда же мы теперь?

– Туда, где земля посуше и покрепче и где следов от нас будет поменьше, – ответил Провид, оглядываясь назад.

Руська не стала больше ничего спрашивать, опасаясь, что отрок снова прибавит ходу, и тогда она отстанет, но воин, словно догадавшись о ее страхе, больше не стал ускорять бег своего коня, а только изредка оборачивался на огненную нить погони. Так, молча, они мчались сквозь ночь, изредка поглядывая назад. И каждый раз, как они смотрели на эту россыпь огней по степи, им казалось, что факелы погони стали немного ближе и что их уже нагоняют. Девушки вздрагивали, невольно ускоряя бег своих коней, и Провиду с трудом удавалось удержать их не пустить своих коней в сумасшедший галоп.

Русана уже обратила внимание, что отрок ведет их не по прямой, ведущей прочь от линии преследующих огней, а наискосок, к правому краю огненной петли, которая стремилась захлестнуть всю ночную степь. Только вот увидеть этот правый край никак не удавалось: цепочка огней, причудливо изгибаясь, уходила все дальше и дальше, словно кто-то зацепил ее за линию горизонта, и она теперь будет вечно приклеена к ней, сколько ни скачи по степи.

Прошло около получаса, и огненная нить заметно подросла, превратившись в огненную ленту. Провид стал чаще прежнего оглядываться назад. По горячему и шумному дыханию коней он чувствовал, что животные уже порядком устали, и это сильно беспокоило его, ибо скакать им предстояло еще очень долго. В голубоватом свете звезд было видно, как лоснятся от пота бока скакунов, отблескивая неземной синевой, и сиреневая пена срывается клочьями в невидимую черную траву. Воин с тоской подумал о том, что будет, когда силы коней окончательно иссякнут и они падут под седоками, лишая их последней надежды на спасение. Теперь он уже знал, что им не уйти от погони, что рано или поздно их настигнут, и мысленно прикидывал, как подороже продать свою жизнь. «Может, послать девушек снова к реке искать брод, а самому попытаться увести погоню в другую сторону», – мелькнула мысль.

– Госпожа! – окликнул он Русану.

Руська ответила испуганным взглядом, и отрок понял, что, оставшись одни, девушки тут же понаделают глупостей и либо увязнут в прибрежном болоте, либо будут бестолково метаться в темноте по степи, пока их не поймают. «Нет, это только на крайний случай», – решил он, всматриваясь в черную степь и ища в ее зияющей пустоте какой-нибудь иной спасительный выход. Вдруг, далеко впереди, падающая звезда чиркнула дугой голубоватого света по крошеву звезд и исчезла во тьме. Отрок смотрел еще какое-то время туда, куда упала звезда, и ему показалось, что там над ровной линией степного горизонта встает какая-то тень. Конечно, ночь старательно укрыла землю своим покрывалом тьмы, и линию горизонта можно было угадать только по тусклому свечению неба, но тень, как вросшая в землю голова гиганта, бугрилась отчетливо и упрямо.

– Туда! – крикнул отрок. – За мной!

В его голосе слышалась надежда, которая словно окрылила всех. Даже кони чуть быстрее помчались через ночь, будто кто-то незримо влил в их уставшие мышцы новые силы. Вскоре звук копыт сделался чуть звонче и отчетливей, указывая на то, что теперь под ними была сухая каменистая земля. Тень впереди приблизилась и приняла очертания большого пологого холма с шапкой-скалой на самой вершине. Вот эту-то шапку и разглядел Провид издалека.

– Зачем мы туда скачем? – крикнула Руська, не понимая, как им может помочь этот странный холм.

– Где холмы, там и овраги, – обернувшись вполоборота, ответил воин. – Там мы и спрячемся, если что.

Девушка старалась не думать, что будет, если их вдруг поймают. Руки ее и так слегка дрожали, и едва ее воображение пыталось забежать немного вперед, как от страха ей начинало казаться, что погоня уже совсем рядом, а тьма так плотно обступила ее, что не видно ни отрока, ни Нежку, и вообще она одна брошена в этой бескрайней ночной степи. Руська взмахивала рукой, словно стегала невидимой плетью своего скакуна или рубила мечом воображаемого врага, и тогда подступавшие к ней страхи шарахались в разные стороны, исчезая в непроглядной тьме.

Тем временем кони все скакали и скакали через ночь, и вскоре темный силуэт, едва маячивший на горизонте, вырос и заслонил собой почти всю нижнюю часть звездного сумрака. Еще немного, и все почувствовали, что совсем рядом в непроглядной тьме земная твердь устремляется вверх, поднимая к небу свои могучие плечи. Необъяснимое чувство присутствия чего-то огромного даже замедлило бег утомленных коней.

– Это курган? – спросила Руська, невольно переходя на шепот.

– Просто гора, – в голосе Провида слышалось почтение к земляному гиганту. – Но сказывают, что в давние времена здесь было святилище древних богов живших тут великих народов.

– Великие народы, – грустно прошептала Руська.

– Что? – не понял молодой воин.

– Я говорю, что когда-нибудь от нас тоже останутся только одни курганы, – устало вздохнула боярышня.

Здесь, рядом с огромной земляной горой, ощутив ее невидимую могучую силу, она вдруг напрочь лишилась всякого страха и, окончательно успокоившись, стала быстро наверстывать упущенные минуты вынужденного молчания.

– Исчезнем, как эти великие народы, – она продолжала лепетать, радуясь тому, что слышит свой голос без противных ноток испуга. – И никто не вспомнит нашего имени.

– Нет, не исчезнем! – выкрикнула сзади Нежка.

– Почему? – Руська обернулась к служанке, позабыв, что в темноте все равно ничего не увидит.

– Я детей нарожаю много-много! – с силой убежденной ярости быстро проговорила Нежка. – Чтоб никогда русский род не прервался, чтоб у русской земли всегда было много воинов, чтоб ни твое, ни мое имя никогда не перестало звучать, а возрождалось вновь и вновь, пока есть земля и светит солнце.

Руська не сразу нашлась, что ответить. Они как раз остановились почти у самых ног земляного гиганта, словно не решаясь потревожить его сон. И только когда отрок вновь повел свой маленький отряд дальше, она заговорила снова: