Воин Ллос

Он не стал надевать ботинки, просто держал их наготове рядом и продолжал смотреть, его озадаченность явно не уменьшалась.

— За все то время, что обстоятельства свели нас вместе, тебе не приходило в голову, как мало мы разговаривали? — спросила Кэтти-бри.

— Мы сражались вместе, и хорошо, и за общее дело.

— И мы сражались друг против друга, за противоположные цели.

— Это было давно.

— Я до сих пор помню, как мы впервые встретились. А ты? — спросила Кэтти-бри.

— Как будто это было час назад.

— Я простила тебя, но я не забыла.

— Я все еще пытаюсь простить себя, но и я не забыл.

— Дворфы…

— Фендер Маллот и Гролло, — сказал Энтрери и, когда глаза Кэтти-Бри расширились от удивления, добавил:

— Я же говорил тебе. Я не забыл.

— Но ты простил себя?

Энтрери пожал плечами.

— Я понимаю, — тихо сказала Кэтти-бри.

— Мы все убивали, да?

— Сидния, — сказала Кэтти-Бри, опуская взгляд. — Ее звали Сидния.

— Волшебница?

— Помощница Дендибара Пестрого. Я все еще чувствую тепло ее крови на своей руке. Я все еще слышу ее последний вздох, последний воздух покидающий ее легкие. Я тогда едва стала взрослой.

— Я был еще совсем мальчишкой, когда совершил свое первое убийство, — ответил Энтрери и пожал плечами, когда Кэтти-Бри посмотрела на него.

— Я должна была, — сказала женщина.

— Я тоже так делал, снова и снова. Это становилось легче — слишком легко. Это стало больше, чем вопросом выживания, и скорее образом жизни.

— Ты помнишь их всех?

— Конечно, нет, — сказал он.

— Но ты помнишь двух дворфов — или тебе недавно об этом говорили?

— Я помню тот день ярко и всегда буду помнить, как ты помнишь помощницу Дендибара.

— Это было мое первое, и я ненавидела его. И я все еще помню.

Энтрери пожал плечами и кивнул.

— Так почему же ты помнишь их, Фендера и Гролло? Потому что это было убийство?

— Я только сказал, что помню тот день. Я узнал их имена намного позже. Столетие спустя.

— Почему?

— Я подумал, что это важно.

— Для них или для тебя?

Он снова пожал плечами.

— Ты пришла сюда, чтобы ругать меня?

— Я не ругаю.

— Тогда поговорим о старых временах? И если так, то зачем заострять внимание на таких мрачных моментах? Я думал, что мы все это пережили — прощены, да, если не забыты.

— Так и есть, — призналась Кэтти-бри. — Возможно, меня раздражает просто твое нежелание продолжать путешествие. Ты нужен своим друзьям, а ты их бросил.

— Старый друг нуждается во мне больше. — Это застало ее врасплох, она задумалась, кого он имел в виду. Он продолжил:

— А что насчет тебя? Ты позволила своему любимому уйти во тьму без тебя.

Кэтти-Бри закрыла глаза и поняла, что ее тактика в попытке пристыдить Артемиса Энтрери и заставить его уйти, возможно, была ошибкой. Видеть его развалившимся в таком комфорте, этот бесспорно грозный и еще менее бесспорно мерзкий меч, прислоненный к дивану, было таким противоречивым образом, что она пошла по этому пути, не обдумав его до конца.

— Вот почему я ухожу сейчас!

— И где Вульфгар и Реджис? Где знаменитые Компаньоны Халла, когда они нужны Дзирту? Или король Бренор, который мог бы собрать несколько армий дворфов и отправиться в Мензоберранзан…

— Хватит! — перебила она. — Пожалуйста? — Она похлопала руками в воздухе и подождала некоторое время, прежде чем открыть глаза. Энтрери сидел на диване, глядя на нее снизу вверх, но в его глазах не было осуждения, только сочувствие.

— Это сложный мир, — предложил Энтрери. — Вот почему Громф попросил тебя убедить меня пойти.

— Он попросил, но я не знаю почему.

— Потому что я знаю дом Меларн. Я был с Джарлаксом и Дзиртом, когда мы захватили это место. Я хорошо это знаю, и — он наклонился и достал свой украшенный драгоценными камнями кинжал — этот кинжал наводит ужас на Жиндию Меларн.

— Ты думаешь, он собирается использовать кинжал против нее? Чтобы запугать ее и заставить сдаться?

— Возможно. Я ожидаю, что у него мало желания ввязываться в длительную борьбу, и он намерен быстро обезглавить сторону Ллос. Возможно, это инструмент палача, который, по его мнению, выполнит задачу.

Кэтти-Бри обдумывала это несколько мгновений.

— Интересно, все же, зачем он пригласил нас обоих с собой. Если я собираюсь использовать маску…

— Мне она не нужна, — заверил ее Энтрери. — Значит, ты идешь?

— Я еще не решила. Я чувствую, что нужна в двух разных местах.

— Мензоберранзан и другое?

— Да, разумом и сердцем.

— Я знаю, что ты не друг Далии Син'Далай — или Далии Син'Фелл, какой ты, вероятно, ее знала. Но она нуждается во мне, нуждается в ком-то, и хотя мы расстались не как друзья, я не могу оставить этот призыв без ответа.

— Если она действительно все еще жива.

Энтрери кивнул.

— Ты что-нибудь узнал?

— Только то, что ее искалеченный сын все еще мерзкое создание.

Кэтти-Бри подняла брови при этих словах.

— Ему все равно, — объяснил Энтрери. — Но нет, у меня мало информации о пути Далии. Она была в Глубоководье больше года назад, и одна женщина сказала мне, что она ходила к Вратам Балдура, хотя я сомневаюсь в правдивости этого слуха.

— Врата Балдура имели бы смысл, если бы она попала к пиратам.

— Как и Лускан. Или половина городов на Побережье Мечей. Или на корабле в открытом море, если уж на то пошло.

Кэтти-Бри не могла не согласиться, хотя, если бы Далия прошла через Лускан, она сомневалась, что Джарлакс не обратил бы на это внимания.

— Я предлагаю сделку, — сказал Энтрери. — Я пойду с тобой и Громфом, и давайте отрубим голову этому чудовищному порождению Ллос, и если мы с тобой вернемся живыми, или даже если ты одна вернешься живой, охота на Далию возобновится. Ты поможешь мне, даю слово. Кроме того, ты попытаешься найти ее и помочь, если она в этом нуждается, самостоятельно, если я буду… недоступен.