Воин-паразит: Стать человеком

Эспен воспользовался «искоркой», дабы поджечь лампу в коей оставалось немного масла и поднёс её к нескольким бумагам, чьё содержимое было относительно ясным.

«Схема истукана не сложная. По сути — обычная кукла. Я видел такие на стрельбище в лагере. Но как мастер сумел его оживить? Голема создали за средней стеной адепты куда более могущественные, чем Людвиг. Откуда взяться такому мастеру здесь?» — задумался паразит и двинулся к последней комнате.

Она была занята, как могло показаться сначала, дровами для растопки, но на деле…

«Неудачные экземпляры», — хмыкнул Эспен, глядя на кучу разломанных кукол. Герой уже хотел покинуть дом, как почувствовал что-то тёмное под собой. Тут же он наткнулся подкравшегося незаметно Яхтира.

— Ты тоже пришёл по запаху? — задал, скорее, риторический вопрос паразит.

Молча, они принялись оттаскивать деревянные руки, ноги, головы и туловища, пока не набрели на запечатанный тайник. Несмотря на, возможно, века прошедшие спустя наложение печати — она всё ещё функционировала. Эспен коснулся пурпурной пентаграммы. Пальцы прошли её насквозь, коснувшись кольцевидной ручки. Попытка дёрнуть за неё и открыть тайник, ожидаемо, успехом не увенчалась.

— Знаешь, я даже не удивлён, — хмыкнул Эспен. — Мне кажется, даже в выгребной ямы найдутся следы культистов.

— По крайней мере следы их толстой кишки, — добавил Яхтир.

— Жалко Гарольда нет, одного «фитилька» бы хватило снять довольно старую печать.

— Зачем вообще её трогать? Нам следует поторопиться спасти Алису, — спросил кочевник.

— У аммастцев всегда есть, что прибрать к рукам. Ресурсы никогда не помешают. Думаю, если направить собственную энергию Тельмуса, то она падёт минут через пять, — ответил паразит.

— Тогда я побуду на стороже, — кивнул Яхтир и встал у окна, положив руку на ножны.

А в это время, на улице, рейнджеры продолжали допрашивать истукана.

— Слухай, лейтенант, а позови Голема! Может это брат его потерявшийся, хы-хы!

— Голем! — со смехом подозвал каменного воина заместитель Людвига. Тот, пробив гнилую стену амбара, направился к ним.

— Мне жаль его. У него нет души. Но он очень хотел бы её заполучить, — с толикой сострадания произнёс деревянный истукан.

— Эта хреновина нам как родная стала, — хмыкнул рейнджер. — По сути, он единственный из тринадцатого отряда, кто дольше всех остаётся в строю, хе-хе!

— Он нас всех переживёт! — добавил другой.

— Слухай, а тебя никак нельзя починить? Говоришь, шарниры смазать надо?

— Я уж и не надеялся на вашу милость, господин рейнджер. Да, мой мастер смазывал меня волшебной смазкой. Её запасы всё ещё были велики, когда я застыл.

— Где она лежит? — спросил лейтенант.

— В средней комнате, где-то на столе. Она пахнет… Мастер говорил, что она пахнет «использованной для подтирания задницы ветошью». Чёрная такая склянка.

Офицер, вошёл в заброшенную. Услышав голоса из дальнего конца, решил проверить.

— Что тут происходит? — вошёл он в заброшенную мастерскую, где Эспен пыхтел над печатью.

— Не мешай, — косо посмотрел на него пустыми серыми глазами Яхтир.

«Конченный…» — фыркнул лейтенант и вернулся к лабораторному столу.

Почти все колбы на нём были если не чёрного, то близкого к чёрному цвету, а то и темней. Откупорив на свой страх и риск несколько сосудов, лейтенант принюхался. С первого же раза его стошнило, однако запах не похож был на обосранную тряпку.

— Кажись, — апчхи! — нашёл, — произнёс лейтенант выйдя на улицу.

— Отлично, теперь, если вас не затруднит, нанесите смазку на места изгибов конечностей, — ответил истукан с ноткой чего-то, похожего на радость.

— А эта хрень для кожи не опасна? — с подозрением посмотрел на дурно пахнущую жидкость лейтенант.

— Мастер наматывал небольшой платок на палку и окунал её в масло, — пояснил истукан.

— Холера… — закатил глаза офицер, уже и сам пожалевший о том, что решил помочь деревянному болвану.

Тем временем, поддавшись силе Древа Жизни, пурпурная пентаграмма треснула, обращаясь эфемерной пылью, что растворилась в пространстве через мгновение. Эспен дёрнул крышку погреба.

— Кх-кх! — накрыл он рукавом нос. — Воняет хуже, чем твой кумыс!

— Ничего не чувствую, — пожал плечами кочевник.

— Да ты и не дышишь! — махнул рукой Эспен и принялся спускаться вниз по гнилым ступенькам лестницы.

— Что там? — спросил Яхтир, наклонившись над спуском.

— Да вроде… — начал было Эспен и тут же исчез в темноте. — А-а-а! Помоги мне!

Реакция киренийца была моментальной. С катаной в руках он сиганул во тьму, готовый сразиться с напастью, чем бы она ни была, но вместо страшного монстра, заточённого в подземелье, напоролся на катающегося по полу от смеха паразита.

— А-ха-ха! Ты бы видел сейчас свою рожу! Ху-у-ух! — с трудом поднявшись, он утёр выступившие слёзы. — Обосрался?

— Тебе не рассказывали притчу про пастушка и волков? Когда волки в действительности напали на стадо, никто не пришёл на его вопли! — фыркнул Яхтир, на лице которого не так уж и часто можно было разглядеть хоть какие-то эмоции.

— Да ладно тебе, Бессмертыч! — толкнул его в плечо Эспен. — Знаешь, я та-а-ак тронут твоей обеспокоенностью… А-ха-ха!

— Если память меня не подводит, ты очень хотел изучить этот тайник. Дерзай, — сплюнул Яхтир и отвернулся.

Подвал оказался небольшим коридором с заросшими паутиной полками для книг. В конце стоял ларец, причём такой же, как и в заброшенном капище культистов.

— А дедушка любил побаловаться запрещённой магией, — хмыкнул паразит, сдув пыль с обложки первой попавшейся под руку книги. — «Пособие по созданию гомункула»… Ага. Что ещё? — швырнув фолиант в угол, он взял другой. — «Искусство жизни. Как вырастить человека из навоза»… Даже комментировать не хочу.

Перебирая коллекцию темнокнижника, Эспен даже не думал о том, насколько бесценными были все эти тома. Некоторые, возможно, были последними в своём роде, но паразит блевать хотел от всех этих запрещённых искусств.

Одна такая секта любителей побаловаться с тёмной магией уже разрушила не только его, но и миллиарды других жизней. А ведь Аммаст был только одним из Братьев — именно так некоторые волхвы называли Темнобога, Чернобога и Мертвобога.

Однако существовала одна книга, которую он искал. Не для того, чтобы использовать самому, но ради изучения врага своего.