Воин света

— Завтра, — говорит Платоныч, наливая мне свой фирменный кофе. — Какая-то странная история. Вообще не вяжется ничего. С какого рожна этот Гия будет на ответственное дело брать совершенно незнакомых людей? Не верю я в эту историю.

— Верю, не верю, — киваю я. — Прав ты, дядя Юра, хрень какая-то. Нет, ну, как бы легенда вроде сидит, типа этих троих моих фанатов — Мамуку, Георгия и Давида макнули в кровушку и повязали. Теперь можно использовать дальше.

— Если макнули, на самом деле, а то наплести-то чего угодно можно. Тем более, как я понимаю, особого доверия эта троица не вызывает.

— Не вызывает, — соглашаюсь я. — Вообще не вызывает. Я, правда, проверил, Торшина попросил, он пробил. Действительно, несколько дней назад, грохнули скупщика краденного. Он на ювелирке специализировался.

— Только это ничего не доказывает, — пожимает плечами Большак.

— Не доказывает, конечно. Они могли услышать об этом случае и наврать мне спокойно. Проверить у меня возможности нет, ещё следствие не закончено. Опять же Джондон этот, Джон, который Ламази… Зачем он мне их показал? Он, конечно, хитровыделанный и ведёт даже не двойную, а тройную или даже того больше какую игру. По приказу Мишико он внедряется ко мне с легендой, что он против Мишико, но якобы делает перед тем вид, что остаётся лояльным. Ну, то есть к Мишико. Сохраняет лояльность и продолжает на него работать… А, на самом деле, как я думаю, он действительно продолжает работать на Мишико. Зачем тогда показывать мне Мамуку, который говорит открытым текстом, что за местным Гией стоит Джон, а за Джоном, соответственно, стоит Мишико. Бр-р-р…

— Мамука думает, что за Гией Таси стоит Джон или Мишико?

— По его словам, это одно и то же.

— Ты ему веришь? — спрашивает Платоныч.

— Как можно верить человеку, который девушку хотел похитить с целью сексуального насилия?

— Ну, не факт ещё, что похитил бы. Хотя, всё возможно…

— Возможно… Именно, что возможно всё! Разумеется, я не верю ни ему, ни Джону. Не удивлюсь ничему, вплоть до того, что эта девчонка могла играть роль, чтобы я, как Робин Гуд или Тимур и его команда ринулся в бой и навалял Квакину. Навалял и выслушал сказочку рассказанную бедным грузином с разбитой гортанью. А заодно проверили, как я на низовом уровне решаю с ментами и так далее, и так далее. Понимаешь, вариантов превеликое множество, исключая лишь, пожалуй, руку Черненко.

— О! — кивает Большак, подливая мне кофе. — Это, как раз, я бы исключать не стал. Он ведь редкостный… э-э-э… редиска, в общем.

Мы сидим в гостиной у него дома. Я поднимаюсь с кресла и подхожу к комоду, на котором стоит проигрыватель «Микро Сейки».

— Дядя Юра, можно?

— Валяй, племяш, — усмехается он.

Я включаю усилок, беру бежевый конверт «Дайр Стрейтс» и аккуратно вытаскиваю пластинку. Переворачиваю на вторую сторону и кладу на проигрыватель. «Салтанс оф Свингс». Обалдеть конечно, я и в двадцать втором году, по сути, через сорок четыре года после выпуска, всё ещё кайфовал от этой песни.

— Нравится? — усмехается Платоныч.

— Нравится, дядя Юра, очень нравится… Виртуоз…

— И мне нравится.

Я возвращаюсь к столику, падаю в кресло и тянусь за чашкой.

— Чего ты начал про этого хрыча говорить?

— Про Черненко что ли? — уточняет он. — Да чего про него говорить, достал он уже, вот чего…

— Чем достал? Рассказывай.

— Роет, роет, роет, стахановец хренов. Уволили моего зама, спрашиваю у министра как так. Плечами пожимает, говорит сверху приказали. Сверху это откуда? Из совета министров звонок был. А секретаршу, говорю, тоже совет министров распорядился поменять? Тоже, говорит. Чистота кадров нашего министерства — это особая забота руководства.

— Капец, — качаю я головой. — Сто процентов, стукачей тебе подсадили.

— Естественно, тут каждому понятно. Ладно бы стукачей, так хоть толковые бы были, а этот зам… ужас, он вообще тупой, как пробка. Всё самому приходится делать.

— Ну, потерпи немного, мы с этим сучком разделаемся, обязательно разделаемся.

— Да чего там, терплю конечно. Это не такая прямо чтобы пытка, просто неприятна возня. Две загранкомандировки намечались до конца года — в Финляндию и в Африку, там целое турне планировалось. Зарубили. Нет острой необходимости, можно и по телефону вопросы решить, не обязательно ехать. Можно подумать, я туда на экскурсию собирался. Просто вопросы рабочие остаются, а решать их становится труднее.

— Какая-то мелкая несолидная суета, — качаю я головой.

— Вот именно, — подтверждает дядя Юра. — У меня же ещё и диплома академии нет, я ведь в процессе обучения нахожусь, а надо, чтобы диплом был. Министр уже намекал, что неплохо бы экстерном попытаться вопрос решить. Боюсь, если товарищи, активно интересующиеся моей судьбой, пронюхают, что я ещё не доучился, турнут меня оттуда к херам собачьим.

— Даже не знаю, чего ему надо от нас, — усмехаюсь я.

— С одной стороны, может, он за социалистическую собственность радеет, видит, что у нас всё схвачено, не подкопаться к нам, вот и бесится, хочет хищениям нашим конец положить, поскольку, по его мнению, не расхищать мы не можем. А, с другой стороны, может просто мстит за ту публикацию или ещё за что-нибудь, о чём мы можем даже и не догадываться.

— Я и не догадываюсь, — смеюсь я. — Хотя нет, догадываюсь. Мы излишне усиливаем позиции председателя КГБ, а это в мире хрупкого равновесия допустить нельзя. Сейчас удары по нам — это удары по нему. Вот и вся тайна. Ну, попадёшься ты мне, товарищ Черненко!

We are the Sultans We are the Sultans of Swing

Пару дней я топчусь на месте. Меня это страшно нервирует и выводит из равновесия. Ни к Гене, ни к Белле нет доступа. Информации ноль. Злобин только и делает, что лыбится, как киноактёр, проваливший пробы, но сделать с генпрокурором нихрена не может.

— Когда эта история закончится, — говорю я, — нужно будет его каким-то образом брать за жабры и насаживать на крюк, чтобы подобных эксцессов у нас больше не было.

— Займись, — кивает он, — займись. Если сможешь, мы все тебе только спасибо скажем.

— Большое комсомольское спасибо, — в качаю я головой.

Я злюсь ещё и от того, что не могу закончить и с грузино-азербайджанским делом. Все эти Джоны, Мамуки и Мишики вот у меня где уже. По горло я сыт ими всеми. Надо делами заниматься, а я тут ахинеей разной голову забиваю.

— Задолбало! — в сердцах восклицаю я.

— Согласен, — хмуро изображает улыбку Злобин. — Задолбало. Но на пенсию даже мне ещё рановато, чего уж о тебе говорить, в таком случае? Вот, послушай, что вражьи голоса передают.

В СССР и в Польше стали очень популярными два новых танца — «ярузелька» и «андрополька». Обучение им будет обязательным в детских садах, школах и вузах. Исполняя «ярузельку» — надо держать руки по швам, исполняя «андропольку» — держать руки за спиной.

Ну, анекдотов мне только не хватало…

Ознакомившись со Священным писанием, Андропов пришёл к выводу, что конец света можно устроить в одной, отдельно взятой стране.

Андропов выступает с очередной речью: '«Для того, чтобы выполнить нашу продовольственную программу, надо сажать, сажать и сажать круглый год, невзирая на погодные условия».

Почему Андропов держит у себя в кабинете портрет Пушкина? Потому что Пушкин первый сказал: '«Души прекрасные порывы!»