Воин света

Правда ли, что Андропов представлен к Нобелевской премии по физике? Вполне возможно, ибо он открыл, что скорость стука превышает скорость звука.

— Ну как?

— Смешно, — хмуро говорю я.

— Заметно. Ладно, раз у тебя полностью отсутствует чувство юмора, пошли встречаться с Евой.

Собственно, это не просто встреча, а встреча, должная перерасти в совещание. Сначала к Горбачу приходим я, Платоныч и Злобин. Происходит это действо в здании ЦК на Старой площади, прямо в кабинете у Михал Сергеича.

Я представляю своих товарищей и они делают короткие доклады. Де Ниро даёт справку по фрау Еве Кох, рассказывая, кто она такая и чем занимается. Занимается она финансами и торговлей. В порочащих связях замечена не была, опыт предыдущей работы положительный. Относится к Советскому Союзу с теплом и уважением. По нашим данным, со спецслужбами других стран не связана.

Смешно про спецслужбы, будто это официальная информация, как имя и возраст. После Злобина докладывает дядя Юра. Он описывает опыт сотрудничества с Евой.

Потом в кабинет приглашают Еву, и она с чувством, с толком, с расстановкой делает короткий обзор международного рынка зерна и объясняет, какие перспективы нас ждут. И перспективы эти весьма хорошие.

После этих предварительных разговоров Ева остаётся с Горбачом, а мы выходим в приёмную, имитируя уважение к горбачовским тайнам. В приёмную заглядывает директор всесоюзного внешнеторгового объединения «Экспортхлеб». Дальнейшие разговоры они ведут уже без нас.

Мы не волнуемся, разве что самую малость. Но Ева, надо отдать ей должное, очень хорошо подготовилась и в нашем присутствии не нуждается. Сегодня, разумеется, никаких контрактов не будет. Просто стороны обозначили важные для них моменты в будущих отношениях. Но это очень круто и многообещающе.

Домой я прихожу в неплохом настроении — хотя бы что-то сдвигается с места и развивается в сторону позитива. Наташка готовит ужин, а я, как истинный домостроевец, врубаю телек и падаю на диван. Майки-алкоголички не хватает и газеты, чтобы прикрыть лицо от света и взглядов, мешающих вечерней дрёме.

Впрочем, впасть в расслабленный анабиоз я не успеваю, потому что звонит телефон.

— Алло, — неохотно и обречённо говорю я, снимая трубку.

— Здорово, Бро.

Это Цвет.

— Привет.

— Слушай, тут кое-какая проблемка возникла…

Ну, ещё бы. Просто позвонить и поговорить — нет. А вот чуть возникни проблема, кому же на мозги капать, как не мне…

— Что случилось?

— Да, блин, Ферика приняли.

Ну, твою же дивизию! Может, мы сами соберём свои манатки и явимся в прокуратору, мол, посадите нас в тюрьму, мы на всё согласные…

— Короче, Бро, –прерывает Цвет повисшую паузу. — Ты можешь его выдернуть?

20. Спираль закручивается

— Здравствуйте, Фархад Шарафович, — говорю я и, не дожидаясь приглашения, переступаю через порог. — Ну, как вы?

Он ждёт меня, поэтому открывает дверь квартиры сам, проявляя уважение. Впрочем, его крупный угрюмый охранник стоит рядом и пристально на меня смотрит.

— Сам знаешь, — кисло улыбается Ферик. — Хорошего в таких приключениях мало. Проходи, дорогой, проходи.

Мы идём в гостиную. Избыточность декора снова меня поражает. Даже интерьер от Версаче выглядел бы гораздо более сдержанно.

— Что ты будешь? Чай?

Не дожидаясь ответа он сигнализирует своему охраннику и, по совместительству, лакею. Если его нарядить во что-то азиатское, будет похож на Стивена Сигала в молодые годы.

Ферик показывает на диван, и я опускаюсь на мягкие подушки.

— Вы большой молодец, Фархад Шарафович, — говорю я. — Быстро выбрались из передряги. Пока мои люди только готовились взяться за ваше вызволение, вы сами высвободились.

— Что поделать, если менты идиоты. Они взяли не того узбека, вот и всё.

— За наркотики? — спрашиваю я как можно более невинно.

Вообще-то, я знаю, что за наркотики. Вернее, по подозрению. Точной информации пока нет. Но будет, я уверен, что будет.

Он набирает воздух и поднимает руки, глаза его загораются светом оскорблённой невинности, а рот готовится исторгнуть тираду в духе «господа, вы звери», но разум даёт отбой.

— Егор, — мягко и по-восточному сладко произносит он моё имя. — Я же говорю, это была ошибка, понимаешь? Совпадение фамилии. У меня она очень распространённая.

Серьёзно? Я бы так не сказал…

— Они подкинули наркотики, а потом, когда всё выяснилось, забрали их обратно. То есть никто мне никакого зла не сделал, и всё обошлось. Я тебе очень благодарен за заботу, но уже всё хорошо, спасибо. И, если возможно, отзови своих друзей.

— Я уже отозвал, Фархад Шарафович. Как только узнал, что вы покинули узилище, сразу отозвал.

— Вот и отлично. Сейчас мы с тобой чаю попьём со сладостями. Знаешь, какие у меня сладости? Закачаешься.

— Попьём, — хмыкаю я. — С удовольствием. А когда Айгюль приедет?

— Точно не знаю, но скоро. Скоро вернётся уже.

Входит громила с подносом. Ставит на низкий журнальный столик. Чайник с пиалушками, сушёные финики, инжир, какая-то выпечка, пропитанная мёдом. Ферик, как добрый хозяин, наливает чай.

— Угощайся, дорогой.

— Спасибо.

— Обязательно возьми финики. Самые чудесные из всех, что я пробовал.

Я киваю и отхлёбываю чай. Неплохо.

— Отличный чай, очень вкусный, — говорю я. — Мне радостно видеть вас дома, Фархад Шарафович. Дом и тюрьма — это явные противоположности и большинство людей очень много дадут, чтобы жить дома, а не в тюрьме. У нас говорят «от тюрьмы и от сумы не зарекайся»… В этом есть глубокий смысл, но мне кажется, сегодня мы с вами получаем всё больше и больше возможностей жить спокойно, не думая о лишении свободы. Согласны?

— Конечно, Егор, — глубоко кивает Ферик. — Как тут не согласиться? Всё видно невооружённым глазом. Возможностей всё больше, свободы всё больше, рисков всё меньше. Ты большой молодец. Мы живём, зарабатываем и успешно справляемся с бедами, когда такие появляются. Каждый день я благодарю всевышнего, что дал мне на пути тебя. Я говорю искренне, будто сам с собой.

Да-да, верю, конечно.

— Благодарю вас, дорогой учитель, за эти сердечные слова, — расплываюсь я в благоговейной улыбке. В вас много мудрости, и я благодарен, что вы всегда щедро делились ею со мной.